• Глава 3 ПОБЕДА В ВОЙНЕ, О КОТОРОЙ ЗАБЫЛИ. КОРЕЯ: ИМПЕРИЯ НАНОСИТ ОТВЕТНЫЙ УДАР. 1951-й: ВОЗДУШНАЯ БИТВА ПРИ ЯЛУЦЗЯНЕ. КАК ТАНКИ СПАСЛИ НАС ОТ НАШЕСТВИЯ С ВОЗДУХА. СЕЗОН ПРИЗРАКОВ И ДЕЛО БЕРИИ, КОТОРОЕ ЖИВЕТ ДО СИХ ПОР. ХРУСТАЛЬНЫЙ КУПОЛ НАД ИМПЕРИЕЙ. 1950-е: ТУЧИ НАД НАМИ СГУЩАЮТСЯ. ВСЕГО ОДИН ЗАЛП, КОТОРЫЙ ПОВЕРНУЛ ИСТОРИЮ
  • Глава 4. 1956-й: НОВАЯ ФАЗА ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ. ФРОНТЫ – ОТ ЕГИПТА ДО «СТРАНЫ ГУННОВ». В ОЖИДАНИИ АТАК «СНАРКОВ» И «НАВАХО». «ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ» – ПЕРВАЯ СЕРИЯ. «ЧЕРНЫЕ ПРИЗРАКИ» В СТРАТОСФЕРЕ. «ВИРТУАЛЬНАЯ ВОЙНА» НАЧАЛА 1960-х: РУССКИЕ ПОБЕЖДАЮТ. РАКЕТНЫЙ ПОХОД 1962-го: ПЛИЕВ ВЫСАЖИВАЕТСЯ НА КУБЕ. ГИБЕЛЬ МАЙОРА АНДЕРСОНА. «ЮПИТЕРЫ» УХОДЯТ ИЗ ТУРЦИИ. НА ПОРОГЕ «РЕВУЩИХ ШЕСТИДЕСЯТЫХ»
  • Глава 5. «ВЬЕТНАМСКАЯ МОГИЛА» ДЛЯ АМЕРИКАНСКИХ ВВС. ДЕКАБРЬСКАЯ БИТВА НАД ХАНОЕМ. ОБЛОМКИ «ФАНТОМОВ» УСЕИВАЮТ ПЕСКИ. СРАЖЕНИЕ НАД «ЛИНИЕЙ БАРЛЕВА» ОПЕРАЦИЯ «КАВКАЗ» ПРОТИВ ПЛАНА «ХОРДОС». БЛИЖНЕВОСТОЧНЫЙ ФРОНТ: ПЕРВАЯ РУССКО-ИЗРАИЛЬСКАЯ ВОЙНА. ПОБОИЩЕ У ИСМАИЛИИ. ОНИ ПРЕВРАЩАЮТ ЗАКОРЕНЕЛОГО ЯЗЫЧНИКА В РЕВНОСТНОГО ХРИСТИАНИНА!
  • Глава 6. ВЫСШАЯ СТРАТЕГИЯ ПВО. УБИТАЯ ПОБЕДА: ЧЕРНОЕ ДЕЛО ТУПОЛЕВА. О ЧЕМ МЕЧТАЛ ТОПМА ЧТОВИК РОГ В 1966-м? ПОЛУ КОСМОЛЕТ СУХОГО, ПОБЕДИТЕЛЬ АВИАНОСЦЕВ. ВЕЛИКОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ?
  • Глава 7. ФУРОР ВРЕМЕН «ВОЙНЫ СУДНОГО ДНЯ». ПОБЕДЫ АРДАЛИОНА РАСТОВА. «ГАММОН» ОРУЖИЕ ДАЛЬНЕГО ОГНЯ. 1974-1979 ГОДЫ – ЯНКИ ОТСТУПАЮТ. РУБЕЖНЫЙ СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТЫЙ – КОГДА ВСПЫХИВАЕТ ОГНЕННАЯ ДУГА НЕСТАБИЛЬНОСТИ
  • ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СЛАВА НАШИХ ОТЦОВ

    Глава 3 ПОБЕДА В ВОЙНЕ, О КОТОРОЙ ЗАБЫЛИ. КОРЕЯ: ИМПЕРИЯ НАНОСИТ ОТВЕТНЫЙ УДАР. 1951-й: ВОЗДУШНАЯ БИТВА ПРИ ЯЛУЦЗЯНЕ. КАК ТАНКИ СПАСЛИ НАС ОТ НАШЕСТВИЯ С ВОЗДУХА. СЕЗОН ПРИЗРАКОВ И ДЕЛО БЕРИИ, КОТОРОЕ ЖИВЕТ ДО СИХ ПОР. ХРУСТАЛЬНЫЙ КУПОЛ НАД ИМПЕРИЕЙ. 1950-е: ТУЧИ НАД НАМИ СГУЩАЮТСЯ. ВСЕГО ОДИН ЗАЛП, КОТОРЫЙ ПОВЕРНУЛ ИСТОРИЮ


    Шел тридцатый день ожесточенной воины в Персидском заливе. Соединенная воздушная армада американцев, англичан и французов мощными ударами крошила иракскую оборону. 14 февраля 1991 года эскадрилья британских «торнадо» получила задание нанести удар по авиабазе Аль Таккадум. Днем раньше ее уже проутюжили шесть «торнадо», три EF-111 и два F-15.

    Окрашенные в светло-бежевый «пустынный» цвет, хищно вытянутые машины неслись над песками. Своим силуэтом каждый «торнадо» похож на остромордую акулу с толстым и сильным туловищем, и длинный скошенный киль смахивает на хвостовой плавник рыбы-убийцы. Бояться было нечего: истребители арабов выбиты, противовоздушная оборона перестала существовать как единое целое. Земля сотрясалась от гулкой ударной волны, катившейся вслед за этими сгустками европейской супертехнологин. На всякий случай под стреловидными крыльями были подвешены ракеты HARM – быстрые дьяволы, летящие на излучение радаров зенитных систем. Так, чтобы метнуть их во всякого, кто дерзнет хотя бы поймать в прицел мчащихся англичан. В одном строю с бомбардировщиками шли самолеты РЭБ – радиоэлектронной борьбы, готовые включить мощные станции помех и ослепить головки самонаведения иракских ракет, «забить» работу чужих радаров.

    В атаку на Аль Таккадум они вышли, как на полигоне. «Торнадо» приготовились полого пикировать с высоты 7300 метров. Пилоты сжимали ручки управления, а штурманы-операторы в задних кабинах припали к прицелам, готовясь к метанию лазеро-наводимых бетонобойных бомб. Самолеты уже легли на боевой курс, когда в кабинах летчиков истерично зазвучали системы предупреждения о радиолокационном облучении. Кто-то брал их на прицел! Лихорадочно завертелись головы пилотов в тяжелых шлемах, и темные стекла их скрыли искаженные внезапным страхом лица. С земли вырастали дымные заостренные столбы дыма от пущенных ракет, которые быстро и неотвратимо вытягивались в сторону «торнадо».

    «Гайдлайны!» – крикнул кто-то в эфир, и страшное слово, знакомое всем с курсантских лет, электрическим разрядом пронзило струны натянутых нервов.

    Самолеты РЭБ даже не успели включить свои «глушилки». «Торнадо» бросились врассыпную, поспешно освобождаясь от безумно дорогих лазерных бомб, бросая самолеты в спасительное пикирование. В воздух выстреливались тучи фольги и десятки горящих ложных целей. «Всех охватила ужасная паника. Ракеты мчались к нам с двух сторон, а мы не знали, сколько их. Я тут же освободился от пары управляемых авиабомб и бросил самолет на крыло…» – вспоминает выживший в том бою лейтенант Руперт Кларк («Авиамастер», ј1, 1997 г.).

    Первая ракета разорвалась под хвостом его «торнадо». Самолет потряс страшный удар. Вдребезги разлетелось бронестекло кабины, раскрошило дисплеи и циферблаты на приборной доске. Оба двигателя «турбо юнион» судорожно поперхнулись и заскрежетали, но все же продолжали вращать турбинами, и ослепший самолет с полуоглушенным пилотом еще тянул. Взрыв ракеты превратил корму машины в уродливые металлические лохмотья. Штурман позади не отвечал. Он лежал без сознания, уткнувшись контуженной головой в электронный прицел, и хлынувшая изо рта и ушей кровь заливала шлем. Кларк, теряя высоту, пытался уйти прочь от Аль Таккадума, но тут в самолет ударила вторая ракета. Тридцатитонный «торнадо» разнесло в тучу пылающих обломков. В последний момент Кларку удалось рвануть рукоять спасительного катапультирования. Своего штурмана-оператора он больше никогда не увидит…

    Иракцы тогда применили давно испытанный русскими прием – ракетную засаду. Более того, они стреляли старыми нашими ракетами С-75, детищами 1950-х годов. Впервые сбившими вражескую машину еще в 1960. И оружие-ветеран не подвело. Даже в столкновении с техникой, которая была и на тридцать лет моложе, и несравненно более компьютеризированной. Огнехвостое детище эпохи громоздких радиоламп и первобытно-грубых транзисторных схем, ровесник первых рок-н-роллов Элвиса Пресли, фильма про Максима Перепелицу и архаичных автомобилей с закругленными обводами, оно сразило крылатое чудо времен пейджеров, сотовой связи и виртуальной реальности!

    То было в конце зимы 1991. Некогда сильная Красная Империя, великий Советский Союз, уже бился в конвульсиях. Садисты в хороших костюмах воткнули в его тело электроды, дав в них пыточные разряды. Они уже заложили в его суставы взрывчатку и вонзили стрекала в нервные центры. Огромная страна, спотыкаясь от судорог, уже послушно подчинялась командам западных «укротителей».

    Но тогда случилось чудо. Утраченная воля, замолкшая боевая слава вдруг воплотились в этой старой ракете, взмывшей навстречу торжествующему врагу. Казалось, в тот миг прорвалась пелена позорных времен, и в небе блеснуло оружие совсем другой эпохи – стальной, огнедышащей эпохи. Эпохи имперской силы. Еще та, старая Империя, в последний раз наносила удар, сразив технотронного западного налетчика двумя сгустками воющего пламени.

    Пусть нам доказывают: Империя-СССР задохнулась в гонке вооружений с компьютеризированным Западом. Пусть нам врут о том, что русским пришлось сдаться перед лицом авиационных армад Запада, способных задавить нашу ПВО станциями помех и прорывами роботизированных машин на высоте деревьев. Чушь! Русские со своей уникальной техно-цивилизацией породили сильнейшую систему защиты Империи от атак с неба, накрыв исполинскую страну «хрустальным куполом», опоясав ее рубежи невидимыми стенами высокотехнологической крепости. В холодной войне на этом фронте мы побеждали. Более того, выиграли у Америки и всего НАТО настоящую битву в конце 1950-х, предотвратив воздушно-ядерное нападение на наши города. И битва сия была лишь отчасти холодной. Тогда, почти за сорок лет до наших дней, русский народ попал в опаснейший кризис.

    Это при Горбачеве нас пугали американскими звездными войнами. (Если вы читали нашу предыдущую книгу, «Сломанный меч Империи», то знаете о том, как советская верхушка, решив сдать и развалить Империю, заранее искала себе оправдания.) Но тогда, в 1980-х, заморские космические крейсеры и орбитальные роботы-убийцы были всего лишь рисунками на бумаге, игрушками в фильмах со спецэффектами, чертежами. А в 1950-х нам грозили вполне реальные машины Апокалипсиса – во «плоти» из стали и дюраля. Тогда наши отцы и деды подали нам пример того, как можно повергнуть во прах планы гораздо более сильного и богатого врага.


    1

    – Не нервничайте, комэск! – похожий на сердитую птицу генерал смотрел на капитана, не мигая, и летчик поневоле судорожно сглотнул слюну. Уж больно пронзительны глаза этого небольшого лысоватого человека. Думал ли он еще тогда, в училище, что окажется вот в таком положении перед самим Савицким, асом из асов? Господи, да он тогда бредил этим героем с позывными «Я Дракон!», этим полубогом, вогнавшим в землю три десятка гитлеровских стервятников!

    Савицкий вскочил и, худощавый, подтянутый, пружинисто заходил по комнате, еще больше напоминая рассерженного орла. Полуденные отблески узбекского зимнего солнца поигрывали на двух золотых звездах Героя. То, что он услышал, не укладывалось в его голове…

    Шел 1959 год. В один из февральских дней локаторы Туркестанского округа ПВО засекли высотную цель, пересекшую имперский рубеж. По тревоге в воздух поднялся МиГ-19 Девятого гвардейского авиаполка в Андижане. Серебристая стрела перехватчика взмыла до предельного потолка в 17 тысяч метров. И оттуда глазам пилота представился крестообразный силуэт неведомого самолета. На фоне ослепительной голубизны стратосферы отчетливо виделись прямые длинные крылья. Но чужак шел на высоте почти 21 километр, и наш оказался бессилен достать его огнем бортового оружия. Самолет неизвестной национальности безнаказанно растворился в необъятной шири, словно какой-нибудь «летучий голландец».

    Савицкий не поверил летчику-перехватчику. Не может быть у наших врагов машин такой высотности! В этом клялась и военная разведка. Да что она – наши авиаконструкторы были уверены: ни один самолет мира не может держаться на высоте двадцати верст многие часы. Решили, что пилоту самолет-нарушитель просто примерещился, и летчика перевели служить в другую часть. Однако в апреле 1960 радары туркестанцев вновь засекли нарушителя рубежа, и снова из Андижана стартовали четыре МиГ-19 9-го ГИАП. Пилоты поднялись на 16 верст, но так и не увидели врага.

    То был опять «Локхид U-2» с мощными фотообъективами. Он прошел над сары-шаганским полигоном ПВО у озера Балхаш, сфотографировал космодром Байконур и спокойно ушел на юг.

    Но и это были не единственные случаи. Как вспоминает выдающийся конструктор русских зенитных и противоракетных систем Григорий Кисунько, в 1957 году одна из радарных станций внешнего кольца ПВО Москвы засекла неизвестный самолет. Сигнал от него был очень смутным, он периодически исчезал. Но позже, когда стали рассматривать проявленную пленку фоторегистратора, выяснилось – летающий призрак шел курсом на нашу столицу. Сигнал оказался нечетким из-за того, что самолет летел на большой высоте, у самой кромки луча локатора. Было решено ждать. И точно, вскоре по тревоге включились все радары сначала московской, а потом и питерской ПВО. Чужак пролетел над Москвой, повернул на северо-запад и через Боровичи да Ленинград ушел дальше, через финскую границу.

    Нам дали пощечину. И очень звонкую! Хрущев, который правил страной с 1954 по 1964 год, собрал широкое совещание с участием конструкторов и военных:

    – Если раньше самолеты-нарушители летали над Закавказьем и Прибалтикой. то сейчас начали среди бела дня летать над Москвой, и наши истребители, оказывается, не могут их достать. Что же это творится с нашей авиацией, которая, как говорят, летает выше всех, дальше всех и быстрее всех?

    – Такой трюк, не имеющий никакого военного значения, сделать нетрудно. Снять с самолета все, что можно, раздеть летчика до трусов… – начал было оправдываться министр авиапромышленности.

    – Насчет летчика в трусиках в стратосфере – это вы оставьте для другой компании, – оборвал его Хрущев. – Вы рассуждаете о военной стороне дела, но не понимаете ни военного, ни политического значения того факта, что чужой самолет, как у себя дома, летает над Москвой!

    1956-1960 годы были временем настоящего нашествия «воздушных призраков». Обнаруживаемые цели, казалось, просто не могли существовать в природе. Они блуждали в стратосфере подчас на невероятно малой скорости – всего в полторы сотни км/час, пропадая с экранов радаров. Лучшие русские истребители могли держаться на гораздо меньших высотах всего лишь считанные минуты – за счет бешеного разгона в плотных слоях атмосферы. Для действий на двадцатикилометровой высоте конструктор Сухой в ударном ритме создавал перехватчик с двигателем чудовищной мощи. Мы ломали голову: что это за таинственные гости? Большинство локаторов русской ПВО было рассчитано на цели с гораздо меньшей высотой полета, и потому они безбожно врали, на их экранах мелькали только смутные отблески загадочных самолетов. Мы еще не ведали о том, что есть у нашего врага эти U-2, и что с 1956 по 1960 год они тридцать раз вторгнутся в наше небо, проходя даже над обеими столицами Империи. К счастью, они были слишком маломощны для того, чтобы нести ядерные заряды, еще слишком тяжелые в те времена.

    Американцы, эти флагманы Североатлантической цивилизации, не зря лезли в наши небеса. 4 октября 1957 года они испытали шок – русский конструктор Сергей Королев запустил на околоземную орбиту первый в мире искусственный спутник. Носителем его выступила баллистическая ракета Р-7. Первое русское оружие, грозящее ударом по Североатлантиде через тысячи миль, прямо через океан. И янки не знали, сколько таких ракет мы имеем.

    Самолеты-призраки рвались к нашим ракетным базам и стартовым площадкам.

    Надо было что-то делать…


    2

    Резкий сигнал тревоги поднял их в полтретьего утра 1 мая 1960 года. Над пакистанским Пешаваром медленно светлело небо. Утро обещало быть погожим и теплым. По небу плыли редкие облачка. Позавтракав и надев летные, обтягивающие тело скафандры, два пилота долго дышали чистым кислородом в боксе с белоснежными стенами, насыщая кровь жизненосным газом. Правда, лететь на задание предстояло только одному из них. Сыну сапожника из штата Вирджиния, лейтенанту Френсису Гарри Пауэрсу. Пилоту секретного подразделения «Ю-10» Центрального разведывательного управления, работающему на государство за две с половиной тысячи долларов в месяц.

    Он был почти в полном спокойствии. Ему предстоял уже не первый подобный полет за четыре года. Странным представлялось только одно – место старта. Обычно их U-2 вылетали с базы Инжирлик в Турции. А тут вот перебросили в Пакистан. Ну не все ли равно?

    Припав к респиратору, Пауэрс погрузился в воспоминания. С 1956 пришлось летать над Черным морем, Закавказьем, вторгаться в русское воздушное пространство над Средней Азией. Поднимаясь из Инжирлика, обычно прокладывали курс до озера Ван, откуда поворачивали на Тегеран, а уже оттуда к Каспию. Рубежи Союза пересекали обычно из Афганистана. В августе 1958 он перегнал самолет в норвежский Буде по маршруту «Инжирлик – Афины – Сицилия – Рим Франкфурт-на-Майне – Ставангер». Там его ждал командир подразделения «Ю-10» полковник Бирли. (В 1999 из Инжирлика самолеты НАТО будут летать на бомбежки Югославии).

    Сначала было страшно. Потом – даже интересно. Они воображали себя бравыми парнями из фантастических рассказов Роберта Хайнлайна. А самолеты-разведчики казались ракетными шлюпками, парящими над неведомой, враждебной планетой, населенной странным народом. Совсем непохожим на них, сидящих в кабинах…

    Кислород, шипя, тек в маску. А рядом полковник Шелтон методично давал инструкции. Теперь стало ясно – лететь выпало лейтенанту Пауэрсу. Шелтон развернул карты. Маршрут пролегал от Пешавара на Аральское море, откуда предстояло идти на Свердловск, Киров, Архангельск и Мурманск. А оттуда прямиком к базе в норвежском Буде. В случае недостатка горючего или кислорода можно было повернуть на Норвегию, не долетая до Мурманска, у Кандалакши на Кольском полуострове.

    Пауэрс красным карандашом помечал участки, над которыми надо обязательно пролететь, включая мощную фотоаппаратуру. Главное – это русский ракетный полигон в казахстанской пустыне Бетпак-Дала, знаменитый Сары-Шаган. Пауэрс не знал, что мы там делаем. А там вовсю шли испытания уникальной противоракетной системы "А", детища Кисунько, которая потом послужит основой сильнейшей в мире противоракетной обороны Москвы…

    Впрочем, целей для разведки хватало. Русские аэродромы и базы баллистических ракет. Промышленные районы Урала.

    В карманы летного комбинезона легли нож, тяжелый столбик золотых червонцев, хрустящая пачка русских рублей. Пауэрс передернул затвор длинноствольного пистолета с глушителем, хорошо знакомого оружия. К нему дали целых двести пять патронов. Стандартный набор, привычный по многим полетам.

    Но Уильям Шелтон протянул ему серебряный доллар.

    – На счастье, сэр?

    – Скорее, наоборот… – Шелтон выдернул из монеты искусно упрятанную в нее иглу. – Это яд мгновенного действия.

    – Не придавайте этому большого значения! – рассмеялся он, когда у лейтенанта вытянулось лицо. – Вы же знаете, что русские неспособны достать вас на такой высоте. У них нет ракет, которые могут маневрировать в разреженной стратосфере. Но мало ли что: двигатель откажет, высоту потеряете. Вы же не хотите попасть в пыточные подвалы на Лубянке?

    И еще раз напоминаю: в особом случае не забудьте активизировать систему подрыва машины. В руки русских не должно ничего попасть. На аэродроме в Буде вас встретят люди из «Ю-10». Пароль не забыли?

    – Так точно, сэр. Я должен показать им кусок черной ткани. Принимая серебряный доллар, Пауэрс вдруг почувствовал холодный комок, сбежавший по хребту куда-то в низ живота. Спокойствие его улетучилось, и его сменил липкий страх. Он не исчез даже с приходом сержанта-синоптика, монотонно забубнившего обстановку на трассе перелета. И Пауэрс не знал, что он участник тайной операции, которая так и называется «Перелет».

    Собрав в кулак всю свою волю, он стал навытяжку и выслушал официальный приказ на полет. Потом его зашнуровали в скафандр и вывезли в микроавтобусе на аэродром, где уже ждал заправленный до отказа длинноносый «локхид». На иссиня-черных крыльях и корпусе машины не было ни одного опознавательного знака.

    – Строго придерживайся отмеченного маршрута, парень. И да хранит тебя Господь! – сказал ему Шелтон, пожимая на прощание руку.

    Техники помогли пилоту надеть тщательно уложенный парашют «свитлинг». Со странным колющим чувством Пауэрс оглядывал свою герметичную кабину. Надувная лодка на месте. Он пощелкал тумблерами автопилота А-10, проверил приемники-фиксаторы работы радаров – приборчики от фирмы «Хьюлетт Паккард», провел рукой по переключателям фотоаппаратуры. Механик помог ему надеть белый гермошлем с ярко-красной цифрой 29 на нем – порядковым номером Пауэрса. Потом, присоединив шланг к кислородному баллону, проверил ток дыхательного газа. Лейтенант уселся в кресло, пристегнул ремни, начал рутинные операции подготовки к взлету. Чертов доллар, казалось, жег ему бок через плотную ткань костюма. Сглотнув слюну, Фрэнсис проверял аппаратуру. Радиолокатор в порядке. Миниатюрный катушечный магнитофон тоже. Питание к устройству для постановки помех чужим радарам подключено…

    В 6 часов 30 минут по местному времени, тяжело разбежавшись по полосе, иссиня-черный U-2 оторвался от земли и взял курс к русским рубежам…


    3

    Пролетев над желто-пыльным Афганистаном, изборожденным «морщинами» гор, самолет Пауэрса достиг колоссальных гребней Памирского хребта и в 5 часов 36 минут по московскому времени вторгся в наше воздушное пространство в 20 километрах юго-восточнее таджикского Кировабада. Соблюдая режим полнейшего радиомолчания, он дал условный сигнал: два щелчка тумблером передатчика. Но о нарушении границы сразу же доложила наша радарная станция на горном перевале Хабурабад… …Пауэрс не знал об этом. Как и о том, что Пешавар с 1980 станет базой войны на истощение Красной Империи, Советского Союза. Нашей Империи. И что потом она будет кроваво и страшно расчленена, и хабурабадский локатор взорвут озверелые банды таджикских «вовчиков»-ваххабитов в 1992 году, уходя в Пакистан после своего поражения в гражданской войне…

    Он шел на высоте 20 тысяч метров в морозной разреженности стратосферы. Изредка попискивали приемники-отметчики работы русских радаров. Да, они уже «ведут» его от станции к станции. Пускай. Видеть – еще не значит достать. Страх и неуверенность постепенно спрятались куда-то в темный уголок мозга. Лейтенант стал даже насвистывать модный рок-н-ролльный мотив, строго придерживаясь красных отметок на карте. Щелкал тумблерами мощных «кодаков» в нужных районах. Да и сам зорко вглядывался в раскинувшиеся внизу просторы. Вставал солнечный ясный день, русские праздновали свой Первомай, но Пауэрс не боялся: мало кто разглядит его машину, купающуюся в ослепительном свете на такой высоте. Но сатанински черный цвет корпуса и крыльев делал «локхид» совершенно незримым уже на расстоянии в пару миль. Зато за прозрачным колпаком пилотского кокпита открывался великолепный вид. Вот аэродром, который неизвестен Шелтону. Вот несколько блестящих цилиндрических колонн. Очевидно, крупное нефтехранилище. Пауэрс деловито наносил их координаты на карту.

    Над Сары-Шаганом он увидел большой застроенный участок, крупные здания. Тот самый район, который так интересовал полковника. Русские, кажется, совсем не беспокоятся…

    Детище конструктора Кларенса Джонсона, U-2 легко скользил в головокружительной выси. Фрэнсис уже здорово привык к этой машине. Рекорды скорости ей не нужны, ее максимум – 790 километров в час. Зато можно забраться на высоту в 24 тысячи метров. Конструктор сделал ее этаким легким реактивным планером: при длине в пятнадцать метров размах прямых крыльев достигает 24,4 метра. И лететь можно на целых 6 тысяч верст. Вот только нагрузка маловата. …Оставив позади Ташкент и Сыр-Дарью, пролетев вдоль берега Арала, Пауэрс прошел над Троицком и Челябинском, углубившись на две тысячи верст в наши просторы. Почему его не сбили раньше? В декабре 1996 издательство «Молодая гвардия» выпустило увлекательную, как триллер, книгу-расследование военного журналиста Анатолия Докучаева «Сети шпионажа». Он здорово описал то, как мы охотились за самолетами-призраками, через какие трудности нам пришлось прорываться. Прочти ее, друг! Пересказывать эту книгу просто нет смысла.

    А прорвался Пауэрс так далеко потому, что противовоздушная оборона страны тогда на юге была слаба. Шел болезненный процесс ее строительства. Ракеты лишь разворачивались. Только-только поступили на вооружение мощные высотные перехватчики Су-9, и пилоты учились летать на них, стрелять в стратосфере. Машины едва поступили с заводов, ракеты «воздух-воздух» еще лежали на складах. Командные пункты еще не освоили сложной науки наведения самолетов-истребителей на цель в стратосфере: там не позволены резкие развороты, чреватые потерей высоты. В общем, получилось нечто сродни 1941 году.

    Получилось так, что Пауэрс долетел до Урала, счастливо минуя зоны огня зенитных ракет. Пока не дошел до Свердловска-Екатеринбурга, крупного узла противовоздушной обороны. К тому времени она была изрядно наэлектризована нервными приказами Хрущева. Лидер страны действительно не находил себе места – самолет-нарушитель мог идти на Москву, где собрались все высшие руководители страны, где шли массовые праздничные шествия. Удобнейший момент для обезглавливающего и деморализующего удара водородной бомбой! Истеричные импульсы «сверху» больно вонзались в мозг командующего авиацией ПВО генерала Савицкого. Ас Великой Отечественной распорядился выслать на перехват Пауэрса и самолеты. Из-под Свердловска чуть не подняли в воздух МиГ-19 капитана Бориса Айвазяна и старшего лейтенанта Сергея Сафронова. Но сообразив, что «19-е» не достанут высотного гостя, на перехват послали капитана Игоря Ментюкова на Су-9. Он оказался там случайно, перегоняя невооруженную машину с завода в свою часть. Его послали в полет без ракет и высотного костюма. Увы, Сталин уже ушел, и вместе с ним из жизни страны помаленьку стали уходить ответственность с дисциплиной.

    Когда капитан уже шел наперерез Пауэрсу и до «локхида» оставалось всего верст двенадцать, радар Су-9 ослеп – экран покрылся «молоком» помех. Казалось, самолет врага включил станцию радиоподавления. И летчика продолжали наводить с наземного командного пункта.

    Ментюкову приказали идти на таран. На верную гибель. Ведь разгерметизация кабины после удара была бы смертельной: на высоте двадцати верст у пилота без скафандра закипела бы кровь, лопнули барабанные перепонки и глазные яблоки, а внутреннее давление тела разорвало бы его плоть. Но Ментюков не отвернул. Только неумение наземного пункта наводить на цель новейшие тогда перехватчики спасло капитана: Су-9 потерял высоту. И тут ему приказали уходить из зоны: началась стрельба ракетами. Горючее у Су-9 иссякало, и в воздух срочно подняли Айвазяна и Сафронова. Да, читатель, практически тогда над Свердловском случился первый бой ракетной и реактивной ПВО с реальным воздушным противником. Бой, который вела новая русская боевая система, у которой разные части еще не приработались друг к другу.

    Аппаратура предупреждения об облучении самолета радарами пищала беспрерывно. Радиолокатор показывал: на него нацелился скоростной перехватчик. Пауэрс помнил: русские истребители сначала набирают скорость и выскакивают в стратосферу на «динамической горке», летя в ней, как неуправляемые артиллерийские снаряды. И уйти от них можно резким изменением курса, галсируя. Тяжелые русские машины маневрировать на такой высоте не могут. «Локхид» же умел сбрасывать скорость до 150 километров в час и крутить спирали благодаря длиннющим крыльям и отличному двигателю, работающему чуть ли не в безвоздушном пространстве. Вот и сейчас пилот, включив бортстанцию помех, чтобы сбить прицел ракет русского перехватчика, положил свою машину на другой галс. Он решил не лететь над городом, небо над которым явно простреливалось системой ПВО, начав огибать его по длинной дуге.

    Пауэрс не заметил первых выпущенных по нему ракет типа С-75. Уходя от Су-9 Ментюкова, он круто повернул на 90 градусов к юго-востоку, чтобы обогнуть большой город. Это и спасло его от первых выпущенных по U-2 ракет: самолет просто выскользнул за радиус их досягаемости, и они разорвались в небе. Американец не мог слышать грохота: слишком разрежен воздух в стратосфере. Но вот его «локхид» вновь вошел в зону поражения. И фронтовик, майор Михаил Воронов скомандовал своим ракетчикам: «Цель уничтожить!» Было 8 часов 53 минуты по Москве. В цель угодила ракета В-750, выпущенная комплексом С-75. Это оружие, один удар которого в 1991 сразит тяжелый тридцатитонный «торнадо» с двумя мощными двигателями, не оставило никакого шанса для семитонного U-2 с одним мотором.

    Сам Пауэрс уже на суде рассказывал:

    – В районе Свердловска, примерно на высоте шестидесяти восьми тысяч футов, я произвел поворот самолета и летел приблизительно около одной минуты по прямому курсу. Потом я услышал или, может быть. почувствовал какой-то глухой взрыв и увидел оранжевое сияние. Самолет клюнул носом, и, как кажется, у него отломились крылья и хвостовое оперение. Мне казалось, что этот взрыв произошел где-то сзади. Точно я не знаю, в каком положении падал самолет, я видел во время падения только небо…

    Я не мог воспользоваться катапультирующим устройством из-за сил, возникших в падающем самолете. Тогда я открыл фонарь и освободил пристяжные ремни. Парашют открылся автоматически, сразу после того, как я покинул самолет. Тогда я был приблизительно на высоте четырнадцати тысяч футов. Я не успел включить кнопки и рычаги для уничтожения самолета. Для этого не было времени…

    Пауэрсу повезло, что осколки не прошили кабину – при разрыве ракеты С-75 они разлетаются на триста метров. Изломанный самолет сорвался в штопорящее падение, задрав нос, и пилота бросало по кабине. Если бы он задел при этом кнопку ликвидатора, то в тот же момент взорвались бы три шашки мощного циклонита под его сиденьем – так задумали начальники из ЦРУ, обманув пилота. Ему удалось выбраться из кабины еще до того, как в исковерканную машину ударила ракета из третьего залпа.

    На земле не сразу поняли, что противник уничтожен. Облако от разлетающихся обломков на экране радара они приняли за выброшенные Пауэрсом искусственные помехи – отражатели из фольги. Поэтому стрельба ракетами продолжилась, и никто не отозвал прочь наши два МиГ-19. Ракета поразила истребитель Сафронова, и пилот погиб. Айвазяну удалось уйти, бросив машину в спасительное пикирование.

    Пауэрс не застрелился, не воспользовался ядовитой иглой. Его обезоружили обычные русаки – шофер Чужакин с приятелями. Они же на машине свезли пилота куда следует.

    Несмотря на трагическую гибель Сафронова, то была наша победа. Огромная победа, предотвратившая большую войну. Она открывает героическое тридцатилетие, в которое враг не раз познает всю могучую силу русской противовоздушной обороны. И одержали мы эту победу, по большому счету, благодаря воле Сталина. Впрочем, давайте-ка обо всем по порядку.


    4

    В веке двадцатом русским пришлось драться долго и насмерть. В небе – тоже. В Китае в 1938. В Испании 1936-1938 годов. На Халхин-Голе в тридцать девятом. С немцами в страшных 1941-1945 годах.

    Было еще много смертельных схваток, и все-таки наш главный враг тогда только набирал воздушную силу. И этот враг – Североатлантический мир во главе со США. Спасенный нами от немцев, он имел то, чего не было у Гитлера, авианосцы и высотные «летающие крепости». И мы еще в ту войну увидели его сатанинское могущество. Его ковровые бомбардировки, стиравшие с лица земли огромные города.

    Как ни было страшно гитлеровское нашествие, оно было в основном сухопутным. Главным оружием немцев были танк и ближний пикирующий бомбардировщик. Но у них не было флота дальних, стратегических бомбовозов. Зато англо-американский, Североатлантический мир создал новое орудие войны, войны «дистанционной», бесконтактной – эскадры огромных воздушных кораблей, идущих на цель за тысячи километров, сражающихся в плотных «комбат бокс» – боевых «коробках», где один бомбардировщик прикрывает другой. Против «летающих крепостей» оказались малоэффективными даже пушечные истребители. Немцам пришлось создавать ракеты «воздух-воздух» и зенитные ракеты. Только они не успели – русские войска слишком быстро двигались к Берлину. Налеты стратегических авиаэскадр Запада на немцев в общей сложности убили мирных жителей больше раза в три, нежели погибло в Хиросиме и Нагасаки. Да и в Японии тяжелая авиация янки оставила жуткую память.

    В ночь с 9 на 10 марта 1945 года американские бомбардировщики 20-го воздушного флота генерала Ле Мэя начали операцию «Молитвенный дом». Целью массированных налетов «суперкрепостей» стал Токио. Они обрушили на город тысячи зажигательных бомб, сработанных концерном Дюпона и «Стандард Ойл», и японская столица обратилась в пылающий ад. «Тесно прижатые друг к другу деревянные домики вспыхивали, как солома. Переулки разом превратились в пылающие реки. Обезумевшие толпы людей бежали к берегам Сумиды и ее притоков. Но даже речная вода, даже чугунные пролеты мостов стали обжигающе горячими от чудовищного жара. Над городом бушевали огненные смерчи ураганной силы. Вызванные ими турбулентные воздушные потоки швыряли американские „сверхкрепости“ так, что летчики едва сохраняли управление». – писал в книге «Горячий пепел» наш журналист Всеволод Овчинников.

    То была еще НЕЯДЕРНАЯ бомбардировка, но в одну ночь погибло более 83 тысяч токийцев. Вспыхнули огненные штормы, гигантские очаги пожаров пожирали колоссальное количество кислорода, становясь центром, куда дули бешеные горячие ветры. Потом пожар Токио будет использоваться для моделирования последствии атомных бомбардировок. Люди массами кидались в пруды, но вода в них закипала, и огонь выжигал воздух, удушая несчастных.

    То была ПОДЛАЯ бомбардировка, ибо шло массовое уничтожение не солдат и не боевой техники, а стариков, женщин и детей. Ибо солдаты были на фронте. А американцы заходили на город, почти лишенный ПВО. Всего в той войне американцы потеряли столько же, сколько сами заживо спалили японцев в одну только страшную ночь. За одно это преступление, унесшее жертв больше, чем Хиросима, америкосы должны были сидеть на скамье подсудимых в Нюрнберге. Ибо гитлеровцы сжигали в крематориях уже трупы, а «гуманный» Запад предавал пламени живых людей.


    5

    Уже в 1946 году Запад объявил нам «холодную войну», готовясь к таким же массированным налетам на русские города.

    Запад не простил нам победы над Гитлером. По замыслу США, мы должны были сломить Германию ценой таких жертв, что ненадолго пережили бы немцев. Мы должны были рухнуть от потери крови, как рухнула подорванная Первой мировой царская Россия в феврале 1917. Западу почти удалось это сделать: свою экономику, свою живую силу они в борьбе с Гитлером сохранили. У них на Западном фронте не было ничего подобного сражению под Москвой 1941 года, битвам под Сталинградом (1942-1943 гг.), Курском (1943) или операции «Багратион» (1944). Подсчитано, что в одной битве на Курской дуге немцы бросили против нас больше танков, чем против англо-американских армий во Франции в 1944. В крупнейшем наступлении на западные войска в Арденнах немцы бросили четверть миллиона солдат, тогда как под Курском на нас обрушилась 900-тысячная группировка Гитлера, а под Будапештом зимой 1944-1945 годов нам пришлось отбиваться от натиска почти полумиллионной группировки Зеппа Дитриха!

    Именно против русских немцы бросали свои главные силы, оставляя против Запада лишь слабые завесы из второсортных войск. Англо-американцам, которые высадились во Франции только летом 1944, после гибели лучших частей немцев в России, оставалось лишь двигаться вперед. На двадцать западных боевых самолетов приходился один немецкий, и потому по масштабам их наземные операции по сравнению с нашими сражениями – все равно что костры по сравнению со всепожирающим лесным пожаром. Битвы США против Японии на Тихом океане, где несколько тысяч человек подчас дрались на пространстве в несколько тысяч квадратных миль, вообще напоминают кометы, где плотность вещества равна пшеничному зернышку, распыленному в масштабах Большого Театра.

    Гитлер вообще избегал серьезных столкновений с западниками, сражаясь с нами до последнего, бросая на нас сотни тысяч солдат до самого последнего момента. Он совершенно не без оснований полагал, что Запад ненавидит русских, и потому неизбежно столкновение между Западом и Империей.

    Он ведь почти не ошибся. Всего лишь через несколько дней после падения Берлина, когда деды наши, хмельные от Победы над немцами, палили в воздух на развалинах Рейхстага, пили и любили женщин, мечтая о том, чтобы поскорее оказаться дома, англичане замыслили удар в спину русским. В середине мая 1945 Черчилль отдает секретный приказ о подготовке плана «Невероятное» по нападению на Россию и ее уничтожению. Уже 22 мая план был готов. Удар должна была нанести полумиллионная группировка англо-американских войск через Северную Германию. Вместе с ними должна была действовать 100– тысячная немецкая армия, сформированная из остатков гитлеровского вермахта по приказу Черчилля. В гитлеровской военной форме, с гитлеровским оружием, под командованием все тех же офицеров.

    Планировалось, что Третья мировая начнется 1 июля 1945 года переходом в решительное наступление сорока семи западных дивизий. Англосаксы всерьез опасались того, что Сталин в ответ вторгнется в Норвегию, Турцию и Грецию, захватит нефтяные промыслы Ирана и Ирака, начнет подрывные операции на юге Европы и Франции. В ответ стальной каток ударной немецко-англо-французской группировки должен был ударить в самое сердце нашей страны. И те армады высотных «летающих крепостей», которые три года превращали Германию в развалины своими ковровыми бомбежками, были бы брошены на русских. При том, что зенитная оборона наша, увы, была куда слабее немецкой.

    Сталин загодя узнал об этом плане. 29 июня 1945 года русские войска в Германии неожиданно передислоцировались, заняв более выгодные позиции. Сталин показал Черчиллю: я готов – попробуйте начать. Если жизни не жалко. А вскоре весь мир узнал о немецкой армии Черчилля, и он был вынужден ее расформировать.

    Тогда у «миролюбивого» Запада не выгорело. Но показательно само намерение.

    Да, Запад, выехав во Второй мировой на нашей спине, рассчитывал на наше уничтожение. Но мы не рухнули. Запад совершенно не устраивало то, что победоносные имперские корпуса заняли всю Восточную Европу, стояли в Северном Иране и в Корее, что Сталин разом взял реванш за поражение Николая Второго в русско-японской войне, отняв у Японии и Курилы, и южную часть Сахалина. Что Империя наша, в отличие от разрушенной ковровыми бомбардировками англо-американских «летающих крепостей» Европы, не приняла от Америки экономического «плана Маршалла», который в обмен на вливания в миллиарды долларов требовал подчинения страны Вашингтону.

    Мы еще своих павших похоронить-то толком не успели, как Черчилль в заштатном американском городке Фультоне произнес речь, которая призывала к войне с нами. На календаре была весна 1946 года.

    Президент Трумэн нагло требовал от нас уступить Курильские острова. Янки выдвинули план двух евреев-финансистов, Баруха и Лилиенталя, по которому наша промышленность, и особенно ядерная, попадала бы под их контроль. У США имелось более трех тысяч Б-29 – машин, бросавших атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, сжегших Токио. И были еще традиции войны по-западному.

    Там всегда стремились воевать, не воюя. Если русская православно-имперская цивилизация всегда стремилась ударить врагу в самое сердце, поразив его тяжелыми мечами танковых и механизированных армий (равно как и немцы с японцами), то США стремились запугать и сломить противника массированными бомбардировками с воздуха. Разрушая города и массой убивая матерей, жен и детей тех, кто сражается на фронте. Они попробовали применить воздушный террор против Германии, но немцы не сломились. И хотя города Рейха превратились в обгорелые груды развалин, немцы дрались стойко и до последнего наращивали выпуск вооружений. И только наш сухопутный натиск поверг их. Но стратегии террора с воздуха Запад был верен во все времена после Второй мировой. Что в Корее, что во Вьетнаме, что в Ираке 1991. А в 1950-х они готовили участь Токио, Хиросимы и Нагасаки для наших городов.

    Да, опыт у Америки был. Плюс захваченные немецкие разработки авиаударов по нашей Империи. Еще в июне 1944 гитлеровский министр вооружений Альберт Шпеер по своему почину составил их подробный план. Главной целью бомбардировок он предлагал сделать русскую электроэнергетику. В отличие от западноевропейской, росшей медленно на основе малых и средних станций, мы строили имперскую электросистему в рекордно короткие сроки, и ее основой стали крупные энергоцентрали. Шпеер предлагал: разрушим их, вызовем катастрофические цунами от уничтожения плотин, и замрут целые промышленные районы. Удар по станциям в верховьях Волги парализует Москву – средоточие производства оптики и электротехники. Остановится выпуск подшипников, – а это подкосит авиа– и танкостроение, автопромышленность и транспорт.

    Шпеер любил сравнивать экономику страны с речной дельтой из множества протоков. И чтобы осушить ее, надо было перерезать главное русло выше по течению – топливную промышленность и энергетику, железнодорожные магистрали и мосты. Правда, в 1944 у Гитлера уже не хватало сил для воздушного натиска на нас, он уже не успевал построить ракетные и авиационные системы для дальних ударов. Однако в 1945 Шпеер давал подробные показания «Службе по изучению результатов действии стратегической бомбардировочной авиации США». (Кстати, наши «реформаторы» пьяной эпохи Ельцина поразили главное «русло» русской экономики вполне по Шпееру).


    6

    Первый тур американской гонки атомно-воздушных вооружений не был особенно удачен. С 1946 года янки перебрасывают в Западную Европу тяжелые четырехмоторные Б-29 – «героев» сожжения Токио и ядерных налетов на Хиросиму с Нагасаки. С отлично подготовленными экипажами, которые прекрасно знали континент еще со времен антигитлеровской войны. Сначала то были бомбардировщики 28-й группы Стратегического авиакомандования (САК), во главе которого становится маньяк-сжигатель людей заживо – тот самый генерал Ле Мэй. На их бортах красуется хвастливая эмблема: рука в стальной перчатке, сжимающая оливковую ветвь и громовые стрелы. Суперкрепости США базируются на базах в английском Скемптоне и в Западной Германии. Позже к ним присоединятся самолеты Второй и Восьмой воздушных армий.

    У них уже были расчеты ядерных бомбардировок нашей страны. С 1948 года действовал план ядерной войны против русских, названный «Чариотиром» «Колесничим». Первый удар – 133 атомных заряда по 70 целям. Причем целями этими были города, населенные исключительно русскими.

    Но армия Империи не уничтожалась этим полностью, и потому во второй, двухлетней фазе войны, на наши головы должны были обрушиться еще двести атомных бомб вместе с четвертью миллиона тонн обычных. Главная нагрузка по уничтожению русских ложилась на «летающие крепости» САК. И эта война должна была начаться с нападения США 1 апреля 1949 года.

    Однако тогда выяснилось: все равно русские войска за полгода дойдут до Ла-Манша и оккупируют Ближний Восток, уничтожив базы дальней авиации Запада.

    Тогда янки разрабатывают план «Дропшот» – «Внезапный удар», который предполагал массированные бомбардировки нашей Империи тремястами атомными зарядами за шесть тысяч самолето-вылетов. В результате наша страна должна была разделиться на «суверенную Россию», «незалежну Украину», отдельную Белоруссию, Казакию, «республику Идель-Урал» и кучу среднеазиатских «государств». Словом, должно было произойти то, что сделает потом теплая горбо-ельциноидная компашка.

    Однако тогда все эти планы полетели к черту: неожиданно для Запада Сталин к 1947 году построил мощную реактивную авиацию, по многим статьям превосходящую самолеты Запада. Он ухитрился, дав кучу взяток, вывезти в 1945 из Англии лицензии на производство современнейших на тот момент реактивных двигателей «нин» и «дервент», кучу технической информации по ним. В небо поднялись отличные пушечные истребители МиГ-15 и МиГ-17. Сталин победно ухмылялся в прокуренные усы. Когда в 1950 американская группа генерала Д.Хэлла смоделировала удар 233 «летающих крепостей» (32 ядерных удара помимо обычных бомбежек) по целям в районе нашего Причерноморья, результаты получились аховыми. Украинский журнал «АвиО» писала 1994 году:

    "…32 самолета Б-50 были выделены в качестве носителей ядерного оружия, остальным предписывалось ставить радиопомехи, подавлять ПВО, а также бороться со второстепенными объектами. Предполагалось, что прицельно удастся сбросить 24 бомбы, 3 упадут далеко, 3 будут потеряны в сбитых самолетах и еще дважды экипажи не смогут применить оружие. Такой расклад обеспечит лишь семидесятипроцентную вероятность выполнения поставленной задачи. При этом 35 бомбардировщиков собьют истребители противника, 2 – зенитки, 5 – потерпят аварии или будут сбиты своими же самолетами, а еще 85 машин получат такие повреждения, что никогда больше не смогут подняться в небо. Таким образом, «расход» материальной части составит 55 процентов без учета истребителей сопровождения.

    Психологические исследования показали, что людские потери… приведут к столь сильному падению морального духа оставшегося в живых личного состава, что дальнейшее выполнение боевых задач станет невозможным. …Главная причина – новое поколение реактивных истребителей сделало массовые рейды поршневых крепостей невозможными…" Сталин оказался намного умнее американцев. Если они сделали ставку на дальние тяжелые бомбардировщики и авианосные флоты, Иосиф Виссарионович выбрал другой приоритет – межконтинентальные баллистические ракеты. Это было гораздо дешевле, но очень действенно. Еще с 1944 года Сергей Королев, выполняя волю Сталина, работал над проектом «Большой ракеты». Толчок этим работам дали гитлеровские ракетные технологии, захваченные нами после Победы. Королеву удалось в 1948 воспроизвести гитлеровскую баллистическую ракету «Фау-2», которая была оснащена только нашей «начинкой» и двигателем РД-100 конструкции Валерия Глушко – будущего создателя системы «Энергия-Буран». Та ракета носила имя «Р-1» и могла бить примерно на триста километров.

    С этой ракеты начинается череда бешеных успехов наших ракетчиков. Королев очень быстро отказывается от следования немецким образцам, предлагая свою «архитектуру» ракет. Для стимулирования своих конструкторов сталинский режим прибегает к оригинальному ходу. Зная о том, что главные гитлеровские ракетчики попали в руки США, нашего главного врага, и там вовсю работают над ракетотехникой, в 1946 Сталин распорядился вывезти из Восточной Германии в Империю оставшихся гитлеровских спецов во главе с Гельмутом Греттрупом. Вместе с семьями. Немцев-ракетчиков разбросали по трем точкам – в Москве, на острове посреди Селижского озера и на особом полигоне под Сталинградом. Немцы, снабжаясь всеми благами жизни по первому разряду, работали крайне плодотворно. Они создали несколько моделей ракет, которые не поступили на вооружение Империи. Как предполагают, немцы играли роль вероятного противника – таких же немецких групп, работавших в США (Ю. Ненахов. «Чудо-оружие Третьего Рейха». Минск. 1999).

    Но Сталин, умерев в 1953, не успел увидеть завершения строительства арсеналов ракет, способных накрывать территорию Америки. На это требовалось еще несколько лет. И эти годы надо было еще продержаться.

    В самом начале 1950-х надо было выстоять против воздушных армад Североатлантиды.


    7

    Первый тур воздушно-ядерной войны мы выиграли вчистую. Известен даже день этой победы – 12 апреля 1951 года. День, в который распались надежды звездно-полосатых на свои Б-29.

    В тот день сорок восемь «29-х» под прикрытием восьмидесяти реактивных истребителей устремились из Кореи в небо Китая – чтобы стереть с лица земли гидроэлектростанцию на реке Ялуцзян и Аньдунский мост. Серебристые воздушные корабли, сверкая в лучах солнца и грозно гудя моторами, уверенно плыли в небе, прикрываемые эскадрильей истребителей. Каждая «суперкрепость» ощетинилась одиннадцатью телеуправляемыми стволами, каждая обладала скоростью в 570 км/час – словно «мессершмитт» сорок первого года. В августе 1945, когда Б-29 шла на атомную бомбардировку Нагасаки, японцы слышали радиограммы экипажа, расшифровали их и знали, какая страшная участь уготована их городу. Но сделать ничего не могли – у них не было высотных истребителей, способных достать «суперкрепость» Б-29.

    И вот эскадры этих машин шли на Ялуцзян. Было восемь часов утра, когда радары русских засекли надвигающуюся воздушную рать американцев. Нет, она шла не общей армадой – по образу войны с немцами боевые порядки были эшелонированы, разделены на отряды, шедшие с разных направлений. Б-29 летели звеньями по четыре машины, строем ромба каждое. Если бы американцы в тот день разгромили с воздуха переправы через реку Ялуцзян, через которые из Китая шли потоки грузов и войск на фронт, то война в Корее была бы проиграна нами, и янки взяли бы ее под контроль. Их встретили МиГ-15 русского 64– го истребительного корпуса, вступив в ожесточенные бои.

    Потом янки назовут этот день «Черным четвергом». Мы вам, мать вашу, не японцы!

    «…При отражении налета… „мигами“ было сбито 10 „сверхкрепостей“ Б-29, не считая истребителей прикрытия. Около ста парашютов, повисших в расчерченном дымами небе, – спасались сбитые американские летчики и члены экипажей представляли собой фантасмагорическое зрелище», – писал в книге «Сталинские соколы» Николай Бодрихин.

    Картина этого воздушного сражения, вошедшего в анналы мировой военной истории, воссоздана в книге В. Набоки «Натовские ястребы в прицеле сталинских соколов», которая была выпущена на деньги лужковского движения «Отечество» ничтожнейшим тиражом в 3 тысячи экземпляров. Да еще и со стыдливо измененным названием, из которого убрали слово «сталинские».

    В тот день русские уничтожили десять «крепостей» и два истребителя Ф-80, тяжело повредив еще десяток Б-29. При этом сталинские соколы не потеряли ни одного своего!

    Больше всего в этом бою отличилась ударная восьмерка МиГов гвардии капитана Шеберстова. В начале десятого часа утра она вместе с шестеркой истребителей гвардейца-капитана Мурашова встретила сильную группу «крепостей» в двадцати километрах южнее Аньдунского моста. Враг, прикрытый своими истребителями, шел колонной из звеньев по три «крепости» в каждой.

    Шеберстову достались два звена Б-29 вместе с их прикрытием. Капитан приказал атаковать бомбовозы парами истребителей, каждой выбрав себе цель, заходя сзади-справа. Сам Шеберстов с ведомым набросился на замыкающий Б-29 первого звена, ведя огонь с дистанции в 800-200 метров. Получив несколько попаданий, тяжелый бомбардировщик левым разворотом вывалился из строя и ушел вниз. Шеберстов и старший лейтенант Николаев вышли из атаки левым боевым разворотом и снова бросилась на ведущее звено «сверхкрепостей» сверху-сзади. На этот раз бил Николаев – по левому бомберу. Попал! У пары Шеберстова кончились патроны, но они начали имитировать атаки на второе звено Б-29.

    Пока Шеберстов и Николаев дрались с первым звеном янки, пара гвардии капитана Субботина атаковала пару американских истребителей Ф-84, а уже потом сверху-справа-сзади атаковала правого ведомого Б-29 из первого звена «крепостей» идущей на мост колонны. Субботин с расстояния в 300-400 метров всадил длинную очередь в центральную часть фюзеляжа янки, прежде чем его боеукладка опустела. Выход из атаки, разворот – и новый наскок. Теперь – на левый ведомый Б-29, огонь по которому открыл напарник Субботина, капитан Милаушкин. Несколько его снарядов достигли цели.

    На первое звено врагов налетела и пара гвардии капитана Геся. Гесь сначала бил по замыкающей машине, а потом – по левому ведомому. Потом Гесь с напарником поднялись выше и кинулись в третью атаку – уже на правый самолет второго ромба-звена американцев. Но безуспешно.

    Последней нападала пара гвардии капитана Сучкова, повторяя действия пары Субботина-Милаушкина. Сучков с восьмисот-шестисот метров бил по правому ведомому американцу первого звена, уже подраненному атакой Субботина, и снова всадил во врага несколько снарядов. Тот загорелся. Строй янки рассыпался…

    Потом разбор покажет: нашим летчикам не хватило опыта, они били длинными очередями, быстро расходуя боезапас. Да и живучи были эти заразы, Б-29. Как ни крути – летающие линкоры. Шестью годами ранее, сталкиваясь с куда менее тяжелыми и живучими Б-17, немцы были вынуждены ставить на свои истребители по шесть пушек, батареи управляемых и неуправляемых ракет «воздух-воздух». А на МиГах стояло только по три пушки, а ракет для реактивных истребителей тогда еще не было. И все равно группа Шеберстова сбила пятерых врагов: победы на свой счет записали сам командир, Гесь, Субботин, Сучков и Милаушкин.

    И все-таки восьмерка Шеберстова не сумела остановить прорыв к Аньдунскому мосту четверки Б-29. Ее встретили другие русские летчики. Над мостом завязалась дикая свалка.

    В 9.11 утра в небо поднялась четверка ястребков гвардии капитана Васько. У моста на высоте в шесть километров она встретилась с четверкой пропущенных Шеберстовым Б-29, прикрытой восемью «шутингстарами» Ф-80. Четверка их тут же атаковала наших справа-сверху. Приказав паре капитана Крамаренко и лейтенанта Лазутина отразить это нападение, Васько с ведомым помчался на бомбардировщики, издали открыв огонь по замыкающей ромб «сверхкрепости». Крамаренко с напарником резким разворотом зашли в хвост паре «шутингстаров». Огонь! Крамаренко сбил одного, Лазутин зажег другого. Но они не заметили того, что уже им самим в хвост выходит пара Ф-80…

    В это время Васько, выйдя из атаки на Б-29, услышал по радио сообщение: подходят новые группы американских «крепостей»! Бросив свою пару в разворот навстречу врагу, он увидел отчаянное положение, в которое попали товарищи. Пара Васько открыла огонь, отгоняя американские истребители от товарищей. Выручив пару Крамаренко, Васько с ведомым бросились лоб в лоб на флагманский корабль подошедшей четверки Б-29. Сближение было столь стремительным, что наши не успели открыть огонь, проскочив за врага. В разгоряченном мозгу мелькнуло лишь видение огромных серебристых самолетов, прозрачных кругов воздушных винтов, белые инверсионные следы за моторами гигантов…

    В 9.22 командование бросило на отражение натиска янки последнюю группу восьмерку «15-х» капитана Бокача. Они вонзились в небо, буквально прошитое строчками пушечных трасс, исчерченное белыми инверсионными следами самолетов. Сразу же после взлета команда Бокача атаковала два звена «сверхкрепостей», прикрытых восемью истребителями. В том числе – и новейшими «сейбрами» Ф-86, ничем не уступавшим нашим МиГам. Первым делом – встречная атака. Одно звено «сейбров», испугавшись огня, ушло вниз. Довернув вправо, Бокач с ведомым зашли в хвост второму звену Б-29. Поймав в прицел ведущий корабль, капитан ударил по нему с километрового расстояния. «Крепость» окуталась дымом, пронизанным разрывами снарядов русского, и стала уходить на север. Патроны кончились. Скомандовав своим: «У кого кончился боекомплект ложно атакуйте сзади идущие Б-29», Бокач сам собирался проделать это, но в этот момент его безоружный МиГ-15 сзади-снизу атаковала пара «сейбров».

    Бокача спас ведомый, старший лейтенант Ларионов. Длинной заградительной очередью отпугнув «сейбры», он дал Бокачу уйти резким разворотом с набором высоты. Потеряв командира, Ларионов увидел впереди третье звено Б-29. Нагнав его, русский пилот длинными очередями поразил концевой корабль. Загоревшись, американец покатился в левый разворот, уходя на юг…

    Пара капитана Назаркина налетела на первое звено бомбардировщиков слева-сзади. Сам капитан расчетливо, средними очередями поджег оба левых мотора головной «сверхкрепости», а затем снайперски расстрелял ее пилотскую кабину. Тяжелый корабль, неряшливо разваливаясь, рухнул вниз. В этот момент боезапас у Назаркина иссяк, и бой продолжил его ведомый, старлей Вермин. Двумя атаками он заставил замыкающий бомбер звена уйти вниз, под строй своих собратьев…

    Пока пары Бокача и Назаркина занимались первым звеном «крепостей», пара капитана Абакумова разбиралась со вторым. Абакумов дважды атаковал последний бомбардировщик ромба, и, прежде чем кончились снаряды, у янки запылало правое крыло. Пару Абакумова прикрывала от истребителей врага пара капитана Яковлева. В бою ей удалось подбить один «шутингстар»…

    Сражение было выиграно. Переправы устояли. Потерь мы не понесли. Кроме группы Шеберстова, победы имели и другие пилоты. По одной «крепости» сшибли старшие лейтенанты Плиткин и Образцов, один «Шутингстар» – капитан Крамаренко, по одному Б-29 сбили капитан Назаркин, старшие лейтенанты Кочегаров и Шебанов. Еще один Ф-80 записал на свой счет старлей Фукин (В.П.Набока. Советские летчики на защите неба Китая и Кореи. 1950-1951 годы).

    Возможно, американцам и удалось бы задуманное, будь на борту их «крепостей» атомные бомбы. Ведь части их машин удалось сбросить свой груз прицельно. Но тогда им пришлось бы смириться со зряшной потерей доброго десятка драгоценных зарядов. И как все-таки жаль, что эта громкая воздушная победа, ее славные русские герои остались забытыми на десятки лет, скрытыми от миллионов славян покровом глупой секретности. Жаль, что мы не подарили тем, кто тогда сошелся в бою с «крепостями», ни домов-дворцов, ни всенародной славы. Но все же – честь и хвала вам, сталинские соколы той войны! Поджигая авиакорабли янки, вы посеяли в их душах страх. И в том, что Б-29 так и не пошли на цели в Империи, на русские города, – ваша огромная заслуга. Спасибо вам, крылатые воины Империи!

    Второй разгром «крепостям» мы устроим 30 октября 1951. У Ялуцзяна русские собьют сразу двенадцать Б-29 и четыре реактивных истребителя Ф-84, потеряв лишь один МиГ-15. Армады «29-х», которые США к тому времени держали в Европе, перестанут быть страшной угрозой для нашей Империи. И победу в той битве людей и технологий одержат не только гвардии капитаны и старшие лейтенанты, но и ястребки МиГ-15. Маленькие тупоносые самолетики со скошенными крыльями, вооруженные тремя пушками. Те, что янки дотоле презрительно звали летающими моторами с крыльями, сталинскими уродцами…


    8

    Но Запад не оставлял своих планов разделаться с нами. Казалось, росту военного могущества США нет пределов. Особенно – их военно-воздушных сил. Вот оно, оружие против Иванов! Против их просторов и танковых армад. Создадим побольше сверхвысотных бомбардировщиков-тяжеловозов, но уже не поршневых, как Б-29, а турбореактивных, недосягаемых для русской зенитной артиллерии. Снабдим их водородными бомбами. И будем громить их группировки с заоблачных высот, нейтрализуя их истребители эскадрильями наших «сейбров». Атакующие русских бомбардировочные армады поднимут в эфире ураган электромагнитных помех, высыплют в небо облака ложных целей.

    Казалось, бомбардировщики наших врагов могли прочесывать все русское небо. К их услугам – кольцо заморских баз и океанские авианосные эскадры. Родились чудовища Б-36 «писмейкер» («миротворец»). Один из их пилотов назвал их «воздушными титаниками» и даже предложил попробовать сбить хоть один. (Тогда в США шел спор между флотом и ВВС за право быть главным носителем ядерного оружия). Б-36 сделали машиной с шестью поршневыми и четырьмя реактивными двигателями. Комфортабельной, со спальной каютой, кухней и туалетом. Этакий авиалайнер с бомбами, он поступал на вооружение Стратегического авиакомандования США. И все же Б-36 остался самолетом переходного этапа. Огромные надежды США возлагали на свое более совершенное детище – Б-47 и готовились к производству Б-52 «Стратокрепость».

    Тогда героем вторжений в наше небо стал В-47 (Boeing-47) – машина с обтекаемым изящным корпусом и стреловидным крылом, наброски которой специалисты «Боинга» сперли в июне 1945 в гитлеровском аэродинамическом центре Фолькенроде. Трехместный «стратоджет» летал с максимальной скоростью в 976 км/час, и Штаты имели на вооружении 1260 таких машин. Кстати, в 1956 США устроили массированные маневры «Пауэрхауз» с участием тысячи «стратоджетов» над Арктикой и Гренландией.

    Потом на основе этого самолета сделают разведчик RB-47. В начале 1950-х они часто вторгались в наше небо, пользуясь прорехами в строящейся системе имперской ПВО в глухих районах нашей страны. Например, 15 октября 1952 года самолет полковника Хиллмэна с базы Эйельсон на Аляске пересек наши рубежи у острова Врангеля и ушел вглубь Сибири. Его пытались атаковать наши МиГ-15, но RB-47 не уступал им в скорости и легко избег встречи. Он уходил назад через Чукотку («Мир авиации», ј 2, 1996 г.). Именно таким машинам предназначалось исполнить один дьявольский замысел.

    В марте 1997 года бывший полковник ВВС США Хэл Остин рассказал об операции 8 мая 1954 года, в которой он участвовал по приказу того самого Кертиса Ле Мэя – токийского инквизитора. Три американских разведчика RB-47 взлетели с базы Фэйфорт в Англии и через воздушное пространство Норвегии вторглись в наше небо над Кольским полуостровом. Аккурат в районе баз Северного флота и ВВС, где было наше атомное оружие. По сообщению Остина, они должны были спровоцировать русские ВВС на боевые действия и создать тем самым предлог для ядерного нападения США на нашу Империю. Это была задумка самого Кертиса Ле Мэя, отдавшего приказ на операцию без ведома президента Эйзенхауэра. Генерал считал, что Америка, обладая тогда подавляющим превосходством в числе атомных зарядов, может одержать быструю и радикальную победу над русскими. А нас Ле Мэй ненавидел, как черт ладан.

    Но замысел не удался. Навстречу «стратоджетам» вылетели новейшие тогда сверхзвуковые МиГи-17. Они открыли такой плотный огонь из своих 37-миллиметровых пушек (ракет «воздух-воздух» тогда еще не было), что два американских самолета на форсаже ушли в Норвегию. А экипажу Остина пришлось принять бой над Северной Финляндией. Один из атакующих русских ястребков всадил ему несколько снарядов в корень левого крыла. Спастись ему удалось буквально чудом: у наших быстро иссякло горючее, и поврежденный RB-47 сумел дотянуть до базы – благодаря подоспевшему на помощь самолету-заправщику.

    Нам было очень трудно. На 1955 год США планировали ядерный удар по Империи, и мы знали о плане этой операции «Жаркий день». Бывший главный конструктор СКБ Минсредмаша Петр Меснянкин вспоминает: в то время у нас было всего два десятка атомных бомб, громоздких изделий типа «тройка» и «татьяна», а у янки – более сотни боеприпасов марок «малыш» и «толстяк», опробованных на японцах («Завтра», ј 30, 1999 г.). В нашей армии еще просто не было специалистов по эксплуатации и применению ядерных зарядов.

    В ответ на «Жаркий день» Москва приняла решение готовить удар возмездия. В войска отправились военно-сборочные бригады – ВСБ – из Минсредмаша СССР, нашей ядерной корпорации. Они обеспечивали сборку бомб и их подвеску на бомбардировщики Ил-28. И американцы не решились начать войну в 1955…

    Таковы они, эти западные гуманисты и демократы. Они хотели уничтожить коммунизм? Да, только вместе с нами, с миллионами русских. Превратив нашу Русскую землю в радиоактивные пожарища. И я уверен, что они пытались бы делать то же самое, даже если бы у нас в Москве сидел царь, и православные священники кропили бы святой водой каждый новый атомный реактор Его Императорского Величества.

    Впрочем, «стратоджеты» довольно скоро теряют значение для операций против русских. 17 апреля мы сбиваем один из них у Камчатки, в 1956 капитан Поляков уничтожает такую машину у Новой Земли. Но на смену «стратоджетам», которые не могли забираться выше 13 тысяч метров, уже шли иные машины.

    Знаете, читатель, 1950-е годы стали эпохой гигантского рывка в авиации. Ни 60-е, ни последующие декады не знали ничего подобного. Самолеты достигают сверхзвуковых скоростей, растет их грузоподъемность. Мысль замахивается на бомбардировщик с ядерным двигателем. В это время конструкторам кажется, что невозможного нет. Богатые янки еще с 1930-х производят огромное количество самолетов разнообразных марок: они могут себе это позволить.

    В их головах вырисовывается очень логичный план войны: массированного воздушного нападения на нашу Империю. Первая волна – скоростные и сверхвысотные бомбардировщики. Они бьют водородными бомбами по столицам и крупным городам, по крупным группировкам сухопутных сил и военным базам русских. Молниеносно и согласованно. Ведь у русских нет оружия, способного достать бомбардировщики на высоте 19-20 километров.

    Ну, а следом пойдут тяжелые бомберы с высотой полета пониже, обрушивая на русских сотни тысяч тонн обычных бомб. Разрушаются источники снабжения и нефтепромыслы, и русские танковые дивизии превращаются в скопища мертвого металла. После такого «люфткрига» западные войска, бесперебойно снабжаемые, наносят сокрушительный удар по русским армиям.

    Не отставали от военных даже тамошние интеллектуалы. В 1957 впервые прославится Генри Киссингер-Киссинджер, немецкий еврей, эмигрировавший в Штаты. Один из волны стратегов, которые будут направлять политику Запада в холодную войну. В вышедшем тогда опусе он писал: «Ограниченная ядерная война может принести нам определенную выгоду… Наш лучший промышленный потенциал, наша развитая технология и гибкость наших социальных институтов, их способность влиять на общественное мнение (информационные технологии – см. Делягина) дают нам преимущество над противником».

    Да и сами американцы, читатель, были тогда совсем иными, чем теперь. Их не волновали права «голубых» и лесбиянок, в складках их городов еще не водились сонмы длинноволосых существ в неизменных кожаных куртках, одурманенные наркотой. Американцы ценили сильных, волевых людей в деловых костюмах, коротко стриженых и с гранитно-волевыми челюстями. Те американцы ворочали суперпроектами вроде Манхэттенского атомного, уважали пилотов «летающих крепостей», были вполне жестоки и тоталитарны.

    Все основания для расчета на успех у них тогда имелись. Вторая половина 1950-х стала переломной эпохой, в которой реактивные бомбардировщики приобрели огромное значение, когда казалось, что им уже не так страшны юркие истребители. Да вы и сами, поди, заметите, сколько в это время происходит неприятных для нас эпизодов: когда группа МиГов атакует одиночный тяжелый самолет, а он все-таки ухитряется уцелеть и даже уйти на базу. Взять хотя бы уже приведенную нами историю с провокационным прорывом «стратоджетов» к базам Северного флота, когда группа истребителей не могла сбить одиночный бомбардировщик. Для пилотов-бомберов Второй мировой, которым всего десятком лет ранее приходилось нести тяжелейшие потери от атак «мессеров», подобный эпизод представился бы сладко-несбыточной мечтой.

    Все дело в том, что тогда вооружение истребителей здорово отстало от удвоившихся-утроившихся скоростей воздушного боя. Практически наши МиГи 1950-х (равно как и их американские «коллеги») несли на борту практически тот же набор, что и истребители Второй мировой – по три малокалиберные пушки. Но если пилоту 1942-1945 годов приходилось палить из них на скорости максимум в 700 км/час с дистанции в сотню метров, то истребители 50-х дрались на скоростях в 1100-1200 км/час – при той же дальнобойности авиапушек. Время атаки и прицеливания сжималось до считанных мгновений. А ракеты с самонаведением для воздушных боев тогда еще не появились.

    Потому опыты приводили к тревожным результатам. Когда на вооружение наших ВВС поступил реактивный бомбер Ил-28, с ним стали вести учебные схватки МиГ-15 и МиГ-17, которые еще недавно так славно зажигали в небесах Кореи американские винтовые «крепости». А тут итоги прямо-таки удручали. При атаке спереди истребители настолько быстро сближались с Ил-28, что их летчики безбожно «мазали» при стрельбе. А при атаке сзади бомбардировщик нырял книзу, гася скорость, и снова ястребки проскакивали мимо него, паля в божий свет, как в копеечку. А ведь Ил-28 по своим скоростным характеристикам очень близок к «стратоджету». И такой сценарий повторился в уже описанном нами бою с американцами – лишь через несколько атак нашим удалось влепить в машину Остина несколько снарядов. Но при этом бомбардировщики стали куда тяжелее, живучее и скоростное машин Второй мировой, они куда быстрее выходили на цель и могли легче уклониться от замеченных истребителей. У истребителей тех годов не было пушек, водящих стволами по взгляду пилота в массивном кибершлеме с прицелом. Да и бортовых компьютеров тоже.

    Выходило так: для гарантированного уничтожения одного реактивного бомбардировщика нужно минимум пятьш-есть истребителей. А если бы Америка кинула в атаку сразу тысячу «стратоджетов»? А за ними – вдвое больше машин других типов?

    Справедливости ради заметим – американские истребители справлялись с отражением бомбардировочных атак нисколько не лучше. Например, в 1956 США получили на вооружение палубный истребитель «скайрей», который должен был выходить наперерез атакующим бомбардировщикам и с дистанции 800 метров открывать шквальный огонь пачками неуправляемых ракет «майти маус». Летя чуть ли не сплошной стеной, они уничтожали бомбардировщики в 30 процентах случаев. То бишь, янки повторили технологию перехвата, разработанную еще гитлеровцами на их ракетных перехватчиках «наттер» в 1945. Однако русские Ил-28 никак не достигали пределов США через океаны, а вот к услугам американцев были базы НАТО в Западной Европе, и с них авиация Североатлантической цивилизации вполне добивала до жизненных центров нашей Империи. И если для нас налет многочисленных стай их авиации оставался реальной угрозой, то сама Америка тогда могла спать спокойно.

    Иными словами, во второй половине 1950-х наша страна столкнулась с угрозой нападения куда более реальной и страшной, чем Горбачев в 1985 при начале американских работ по космическому оружию. В 1980-х у янки были только бумажные проекты, а вот тридцатью годами ранее – совершенно реальные силы да средства для ядерного-воздушного «блицкрига» против русских.


    9


    И обстановка, казалось, им благоприятствовала. Через два года после смерти Сталина бездарный Хрущев утратит контроль над русским небом. На целых пять лет. Вне нашей власти окажется атмосфера на высотах более 15-16 километров.

    Янки наглели все больше и больше. Только в 1957 у Империи появилась баллистическая ракета, которая могла нанести удар по США прямо с территории Советского Союза. И потребуется еще десяток лет, чтобы мы сумели построить число межконтинентальных снарядов, достаточное для массированного возмездия. В 1950-х же слишком многим казалось, что все решат самолеты с ядерными бомбами. А здесь мы Штатам проигрывали!

    Во-первых, бомбовозов у нас было мало. Во-вторых, они не доставали до самых важных районов США. В начале 1950-х у нас прорабатывалась стратегия авиаударов по янки через Северный полюс. Но загвоздка заключалась в том, что топлива в баках наших «летающих крепостей» не хватало. И потому сначала нужно было захватить американские аэродромы в Гренландии, на Аляске и севере Канады. У нас разрабатывались гигантские подлодки, которые могли нести в своих чревах десантников, танки, пушки и даже самолеты Ла-11. Но оказалось, что их постройка с технологиями тех времен была невозможна. Да и слишком надолго затягивалась возможная подводно-воздушная операция: за это время враг успевал нанести нам тяжелейшие потерн.

    Мы попытались выйти из положения иначе: еще при Сталине на фирме авиаконструктора Семена Лавочкина принялись разрабатывать «бурю», сверхвысотный бомбардировщик-межконтинентал. Фантастически красивая машина с плавными обводами сигарообразного корпуса, она взлетала вертикально, как американский «спейсшаттл» – с помощью двух ракет-ускорителей. Сердцем «бури» был прямоточный двигатель огромной мощности, благодаря которому аппарат мог мчаться на высоте в 25 километров на трех скоростях звука, ориентируясь по звездам. (Они на такой высоте сияют день и ночь.) Летные испытания «бури» впервые закончились успехом в 1957. Но и тут нам не хватало времени: флот «бурь» мы могли развернуть не раньше 1963-1964 годов. И у страны тогда не хватало средств на одновременное развертывание сразу двух программ: «буревой» и ракетной. Еще не была освоена нефтеносная Тюмень – это будет только в 1964…

    Ракеты и только ракеты тогда могли уравнять русские и американские шансы. Но ракеты тоже запаздывали.

    А пока их не было, великий инквизитор Ле Мэй втайне от американского президента разрабатывал свой план – план «обуздания русских». Командующий САК предлагал заставить Империю заключить пакт о ненападении с НАТО и США, вывести русские войска из Восточной Европы и насадить там проамериканские правительства. (То есть Ле Мэй хотел заставить нас сделать то, что сотворят Горбачев и Ельцин с 1989 и до 1994 года, когда последний наш солдат выйдет из Германии.) План состоял из двух фаз. В первой, фазе убеждения, янки приближали передовые рубежи США к нашим границам в Арктике, используя даже большие льдины в качестве плавучих аэродромов (программа «Target»). Одновременно следовало вести «разведывательное наступление» в воздухе, дерзко и безнаказанно нарушая наши кордоны. Затем шла фаза давления – нанесение ядерных ударов по нам. При этом Ле Мэй рассчитывал, что мы не сможем ответить тем же.


    10

    Почему же американцы не смели нас тогда с лица Земли? Здесь нет ничего таинственного. Североатлантида очень опасалась танковых армад Империи, нацеленных на Ла-Манш и Ближний Восток. Им нечем было нейтрализовать бронесилы СССР, эра легких противотанковых, управляемых ракет была впереди, время противотанковых вертолетов тоже еще не наступило. Атомное оружие янки в те годы было еще слишком слабо.

    Мы тогда были неизмеримо беднее янки, мы истратили множество денег и ресурсов на подъем страны из руин. Мы не могли строить столько же дорогих сверхдальних бомбардировщиков! И можно сказать, что наши танки хранили тогда Империю от ударов с воздуха. Сталинские танки.

    В самом деле, почему США не напали на нас с 1945 по 1949 год, пока у нас не было атомной бомбы? Неужели Запад был так миролюбив? Вот ценнейшее свидетельство – «Солдат», мемуары американского генерала Мэттью Б. Риджуэя (1956 г.). Этот человек – храбрый воздушный десантник, ветеран войн с немцами и в Корее, одно время командовал войсками НАТО в Европе.

    «Когда генерал Эйзенхауэр приехал в штаб НАТО в 1950 году, фактически не было сил, которые могли бы противостоять продвижению Советов к Ла-Маншу. В 1952 году, когда я прибыл в Европу, наша армия существовала лишь в зародыше. На европейском континенте находились три механизированные разведывательные части, которые, вместе взятые, не могли составить бронетанковой дивизии, а также 1-я дивизия. Эти силы поддерживались небольшими контингентами английских и французских войск и совершенно недостаточным количеством авиации и флота…Через три года… у нас уже было под ружьем 15 действующих дивизий… и, кроме того, значительные резервы… Когда к своим обязанностям приступил генерал Грюнтер, Североатлантический союз имел уже около 17 дивизий, в том числе 6 американских, 5 французских, 4 английских и 2 бельгийских. Все они, кроме английских и канадских частей, имели первоклассное американское оружие, в том числе и атомное. Теперь (1955 г. М.К) в 7-й американской армии, входящей в состав вооруженных сил НАТО, имеется несколько батарей 280-мм атомных пушек (всего около 30 орудий), а также дивизионы реактивных неуправляемых снарядов „онест джон“ и управляемых ракет „капрал“ (малой дальности – М.К.)…» Этих сил, признает Риджуэй, было совершенно недостаточно для сдерживания нашего наступления. Ведь мы могли бросить в него 80-100 дивизий! «Если бы красные (русские – М.К.) начали наступление по всему фронту от Норвегии до Кавказа, мы оказались бы в тяжелом положении. Мы могли нанести им большие потери обычными, неатомными средствами борьбы, но если учесть громадные резервы русских, им, несомненно, удалось бы в нескольких местах прорвать нашу оборону. А позади частей первой линии у нас очень мало резервов… …Теперь о неблагоприятных для нас тенденциях. К ним прежде всего относится качественный, хотя и не количественный, рост мощи Советов. Вооружение их наземных войск модернизировано, аэродромы удлинены и улучшены, а многие авиачасти оснащены реактивными самолетами. ВВС НАТО были самым слабым звеном в нашей обороне… Наша авиация пока не может должным образом выполнять свои задачи… Оперативные резервы сухопутных войск не были достаточно подготовлены… из-за короткого срока службы в армии…»

    «…Если не считать атомного оружия, доставляемого по воздуху, мы располагаем весьма ограниченным количеством этих новых видов вооружения. Теперь, когда я это пишу (январь 1956 года), у нас в Европе – и русским это хорошо известно – имеется всего пять дивизионов атомных пушек… Мы располагаем ограниченным числом ракет „онест джон“ с атомным боезарядом и семью дивизионами управляемых снарядов „капрал“… С теми запасами атомного оружия, которыми мы располагаем на 600– километровом фронте от Северного моря до Альп, можно создать весьма незначительную плотность поражения атомным оружием. Да и само по себе оно относится к уязвимым видам оружия. Замаскировать его очень трудно, и оно неизбежно явится объектом наиболее интенсивных разведывательных усилий противника. Противник будет стремиться проникнуть на любую глубину и уничтожить атомную артиллерию. А уничтожение одной лишь пушки образует такую брешь в наших позициях, которую можно заполнить только солдатами..» А вот их-то тогда у НАТО и не хватало.

    Вот еще одно свидетельство – бывшего гитлеровского генерала Меллентина, который воевал в Африке, на русском фронте и во Франции. В 1956 году он писал: "Танкисты Красной Армии закалились в горниле войны, их мастерство неизмеримо выросло. Такое превращение должно было потребовать исключительно высокой организации, необычайно искусного планирования и руководства…

    Со времен Петра Великого и до революции 1917 года царские армии были многочисленными, громоздкими и неповоротливыми. Во время финской кампании и в ходе операций 1941-1942 годов то же самое можно было сказать и о Красной Армии. С развитием бронетанковых сил русских общая картина полностью изменилась. В настоящее время любой реальный план обороны Европы должен исходить из того, что воздушные и танковые армии Советского Союза могут броситься на нас с такой быстротой и яростью, перед которыми померкнут все операции блицкрига Второй мировой войны…

    Мы должны ожидать глубоких ударов, наносимых с молниеносной быстротой… Пока еще невозможно сказать, какое влияние на развитие таких операций окажет применение атомного оружия, но обширные просторы России и та тайна, которой покрыты принимаемые ею меры, делают Россию грозным противником в условиях ведения атомной войны.

    Никакие воздушные силы, какой бы мощью они ни обладали, не смогут остановить массы русских войск…" Вот чем объясняется тогдашнее миролюбие Североатлантической цивилизации. Это мы могли их смести к чертовой матери в Атлантику. Сила спасла нас от войны. В отличие от ельцинской Россиянии с ее парализованной, разваленной армией, которую могут бить полурегулярные шайки чечен, сталинская Империя обладала и мощными диверсионно-разведывательными группами, и сильной авиацией, и танками, и корпусом командиров, выученных воевать за четыре года Отечественной.

    Именно поэтому они и побоялись воспользоваться своими бомбардировщиками с атомными бомбами. Ведь окажись в руках Империи вся Европа, и у нее быстро появлялся мощный флот, который мог достать Штаты. Од нако силы НАТО хоть медленно, но прирастали. С 1955 началось создание мощной западногерманской армии, которая резко усиливала позиции НАТО, вчерашние офицеры Гитлера с огромным боевым опытом пополняли силы Запада, и в этом случае…

    Обстановка в конце 1950-х складывалась все-таки не совсем в нашу пользу, дорогой друг! И хотя Королев делал свои ракеты, их было еще слишком мало для полноценного ответного удара. Первые баллистические Р-7 были очень неудобными. К старту на открытых площадках их надо было готовить несколько долгих часов, заправляя жидким кислородом. Эти ракеты действительно можно было разбомбить на старте, не допустив их удара по США. Появление у нас сильных зенитных ракет, которые могли настичь и разнести в куски любого врага в стратосфере – именно это тогда перевернет мировую историю и спасет мир от ядерной войны. И мы не преувеличиваем!

    А время было тревожное, читатель, и в воздухе витал резкий запах войны. Я родился в 1966 и не помню этого. Так же как, наверное, и вы, мой читатель. Будь вы даже чуть старше меня. Ведь когда Пауэрс уходил в свой полет, командующим сухопутными войсками НАТО в Западной Европе был генерал Ганс Шпейдель. Бывший порученец Германа Геринга, бывший организатор убийства короля Югославии Александра. И некогда – начальник штаба 8-й гитлеровской армии, на совести которой массовые расстрелы в Харькове и Полтаве, в Воронеже и на Северном Кавказе. Бывший начальник отдела восточных армий в абвере адмирала Канариса, Рейнхард Гейлен, до конца 1960-х стоял у руля западногерманской контрразведки. Да и каждый четвертый солдат НАТО был тоже немцем.

    Такое оно было, это время. И Отечественная-то с ее ужасами была еще совсем недалеко. Аккурат так же близко, как московская Олимпиада-80 в 1997, когда мы пишем эти строки. Молодые гитлеровские лейтенанты, которые в сорок пятом жгли наши танки в жестокой битве на Зееловских высотах, тогда были еще крепкими, матерыми вояками, не боявшимися ни Бога, ни черта.

    Да и среди тех, кто тридцать пять – сорок лет назад тревожно вглядывался в изумрудное мерцание экранов наших радаров, было немало Петров да Иванов, прошедших Курскую дугу и Сталинград, страшный Польский поход и огонь Берлинской операции. Они еще не успели превратится в нынешних сгорбленных, высушенных временем ветеранов. Что чувствовал тогда, например, герой-истребитель Алексей Решетов? Ведь он закончил Великую Отечественную двадцатичетырехлетним майором, сбившим 44 самолета немцев. Он потерял отца и двух братьев на той войне. В начале 60-х полковник Решетов летал на реактивных истребителях и тоже прекрасно знал, с кем водят дружбу американцы. Они дружили с его, Решетова, личными врагами!

    Даже молодые офицеры подчас хранили в памяти детские впечатления от марширующих по нашей земле гитлеровских колонн, виселиц, страшных приказов немецких комендатур, расклеенных по стенам. Такое никогда не забывается. А тогда это было так живо и ярко.

    Сегодня благодаря Горбачеву и «прэзиденту Элтсину» повторяется ситуация 1950-х, но только в куда более худшем для нас варианте. Мы снова не можем достать своей авиацией территорию США. Зато их самолеты скоро смогут без проблем взлетать с аэродромов в новых членах НАТО – Польше, Венгрии, Румынии, а то и Украине. А вот тогда мы выстояли и победили.


    11

    Сумрак кольцом охватывал зеленую настольную лампу, и ее отблески падали на дубовые панели кремлевского кабинета. Сталин прошелся вокруг стола, задумчиво пыхнув трубкой. Потом присел, почувствовав приступ слабости. Страшная усталость навалилась на него… …Господи, сколько же мне? Уже восьмой десяток. И за плечами – жизнь, которой хватило бы и на сотню душ. Кажется, еще совсем недавно были немецкие танки под Москвой, исступленное отчаяние внутри при холодном внешнем спокойствии. Война и четыре года страшного напряжения. И вот опять…

    Воздуха не хватало. Сталин отложил трубку, глубоко вдохнул носом. Вот и сейчас приходится вести бой, держа в руках все нити. Сам не проследишь – все опоганят, дров наломают, перегрызутся в интригах. Нет, разбираться надо самому.

    Он вспомнил май 1941 года. Тогда трехмоторная тихоходная транспортюга «Юнкерс-52» незамеченной пролетела через всю европейскую часть страны и села в Москве на Центральном аэродроме. Прямо возле стадиона «Динамо». Немцы плюнули в лицо, показав «боеготовность» страны. Пришлось расстрелять многих из руководства ВВС. А если б такое стряслось сейчас, и у самолета на борту была бы ядерная бомба? Они обезглавят страну единым махом.

    Холодок пробежал по спине. Допустить подобного нельзя ни в коем случае! О Господи, иногда разум ужасается всему этому. Давно ли приходилось решать вопросы выпуска кавалерийских седел, винтовочных патронов и заготовки овса для кавалерии Буденного? Давно ли приходилось командовать оборванными бойцами в лаптях и обмотках вместо сапог? Кажется, еще вчера была Гражданская война, оборона Царицына, взятие Крыма, Польский поход… Трехдюймовки Путиловского завода, пулеметные тачанки, наскоро обшитые котельным железом бронепоезда, шашка, конь да винтовка – вот с чем приходилось воевать. Редким чудом мелькали аэропланы, такие смешные и нелепые сегодня. Хлипкие сооруженьица из фанеры, проволоки и перкаля, с маломощными, плюющими маслом моторчиками. «Каховка, Каховка, родная винтовка…» Господи, да ведь с тех пор едва тридцать лет минуло, а кажется – будто целый век…

    А вот теперь приходится заниматься проблемами титанических сил.

    Он закрыл глаза. Давно ли это было? Цокот копыт, извозчичьи пролетки на улицах Тифлиса. Дамы в платьях с кринолинами, метущие подолами тротуары. Граммофон на базаре, хрипящая жестяная труба. И он, сын сапожника, бегающий со стайкой таких же босоногих мальчишек за диковинкой – велосипедистом. А сейчас… Сейчас ему докладывают о ходе работ над ракетами мощностью в миллионы лошадиных сил, которые могут выносить герметичные капсулы в космос. И на столе лежат справки о выпуске сверхзвуковых истребителей, доклад о строительстве реактора первой в мире атомной электростанции в Обнинске.

    Сталин устало откинулся на спинку кожаного дивана, закрыл воспаленные глаза. Вот уже несколько лет после разгрома Гитлера он ведет новую войну, которую какой-то кретин назвал Холодной. Нет, это еще какая горячая война! В ней не было столкновений тысячных танковых масс, как под Курском. Борьба идет между правительственными кабинетами, между конструкторами у чертежных досок, между технологиями, но напряжения воли требовала не меньшего.

    Всего лишь через два года после Победы, в 1947, он сумел приступить к строительству флота реактивных истребителей. Он использовал для этого все страх и награды, коварство и шантаж. Платил летчикам-испытателям по сотне тысяч в месяц. Где напором, а где и подкупом ему удалось раздобыть технологии на Западе. Обмишулив англичан, вытянул у них лицензию на турбореактивный двигатель «НИН».

    Да, он вправе гордиться сделанным! Все было сделано совершенно иначе, чем в 1923-1926 годах, когда страна, страшно отстав от Запада, тоже пыталась закупать последние авиатехнологии. Тогда в стране шли рыночные реформы, и чиновники управления ВВС, погрязнув во взяточничестве, прекрасно спелись с дельцами немецкого «Юнкерса». Они тратили драгоценную валюту из казны на закупки негодных самолетов и устаревших моторов по завышенным почти вдвое ценам. Целых три года они грабили страну, не вкладывая средств в отечественную авиапромышленность. И только письмо инженера Онуфриева на имя его, Сталина, остановило этот грабеж. Двадцать лет спустя, под его железной рукой, подобное стало немыслимым. Всего через два года после взятия Берлина русские реактивные истребители, победно ревя турбинами, прошли над Красной площадью!

    И снова эта победа осталась в прошлом. Истребители уже не могли прикрыть все границы. Они создавали лишь очаги обороны, а не ее сплошную линию, и потому не пресекали всех прорывов границы по небу. И опять смертельная опасность нависала над его Империей. За которую отвечает он – и только он!

    Сталин остановился, яростно потер ладонью подбородок. Соберись, старик! Сейчас от тебя зависит судьба огромной страны. Проявишь слабость – рухнут к черту плоды многолетних трудов, обессмыслятся все эти миллионные жертвы. Соберись и думай! Сталин с ненавистью воззрился на свои иссушенные временем руки. Проклятое, предательское тело! Еще никогда его ум, его дух и воля не были так сильны. Он еще мог подавлять телесные недуги их колоссальным напряжением. Надо продержаться еще…

    Враг – в лучшем положении. Мы Америку не достаем, и ей не нужна такая сильная ПВО. А вот Союз – под ударами из Европы и с юга. В 1948, во время Берлинского кризиса, янки уже перебросили на аэродромы Англии и Германии несколько сотен Б-29. Тех самых, что бомбили Хиросиму и Нагасаки. Но «29-е» – это куда ни шло. Наши реактивные МиГи достаточно сбивают их в Корее. Гораздо серьезнее – это их работы по созданию сверхзвуковых бомбардировщиков. У них работает гитлеровец Липпиш, хорошая голова. Он им сделает сверхзвуковой стратегический самолет! И пусть нам удастся сбить восемь из десяти, пусть к цели пробьются немногие – этого хватит. У них больше атомных бомб. Намного больше! А еще они делают новую стратосферную «крепость». Серьезно, очень серьезно. У меня еще треть страны живет в землянках, развалины той войны едва-едва расчистили. Нет средств у меня на такой же воздушный флот, хоть тресни!

    А они уже ведут войну. Верховный, щурясь, еще раз прочитал донесение. 8 сентября 1950 года два реактивных «шутингстара» нанесли штурмовой удар по аэродрому Сухая Речка под Владивостоком, где дислоцируется 821-й истребительный авиаполк 54-й воздушной армии. Сожжены на земле девять старых винтовых «аэрокобр», поставленных американцами еще в сорок пятом, по ленд-лизу.

    Сталин отложил бланк, провел рукой по прокуренным до желтизны усам. Месяц назад. 4 сентября, четверка их «корсаров» с авианосца «Вэлли Фордж» расстреляла в воздухе над Желтым морем наш двухмоторный разведчик А-20. Погибли лейтенанты Карполь и Мишин, сержант Макогонов. А еще раньше? Летом к базам Балтийского флота в Эстонии пытались прорваться два шведских самолета: летающая лодка «Каталина» и напичканный радиоэлектроникой «Дуглас-3». Лодку сбили у острова Хийума старшие лейтенанты Семерников и Яценко-Косенко. A DC-3 нашел свой конец у Вентспилса – от МиГа-15 капитана Осинского. Шведы-нейтралы, мать их! Будто бы мы не знаем, что эти машины – из подразделения радиоразведки, ФРА! Будто бы мы не знаем, что они бросают на парашютах контейнеры для эстонской националистической сволочи!

    Мы их заставим себя уважать! Вот Королев обещает дать ракеты, которые возьмут на прицел города США. А в затылок Королеву дышит академик Михаил Янгель, ревниво относящийся к славе Сергея. У этого тоже есть планы, да еще какие. Ракета дешевле реактивного воздушного корабля. И неотразимей. Но на развертывание ракет межконтинентального боя уйдет лет семь, не менее.

    Соперничая с ракетчиками, в поте лица трудится Владимир Мясищев. Сталин пыхнул трубкой, разглядывая техническую гравюру на плотной бумаге. Мясищев обещает создать «Буран» – сверхзвуковой самолет-высотник с треугольными крыльями и прямоточным двигателем, который должен взлетать и разгоняться с помощью двух ракетных ускорителей, 24-метровая машина в сто двадцать пять тонн весом, «Буран» должен прорываться к Америке на самой границе атмосферы и космоса. При этом он будет неуязвим для истребителей и зениток враги. Они просто не достанут «Буран». Но и этот путь долог. Есть, конечно, путь попроще, и Туполев работает над четырехмоторным турбовинтовым Ту-95. Он сможет бомбить логова американцев. Эх, и этот путь долог.

    Сталин снова энергично потер ладонью подбородок. Военные и разведка прогнозируют начало ядерной войны на 1954 год. Эти американские собаки планируют ядерные удары по городам преимущественно с русскими жителями. Нет, мало обрести способность нанести удары возмездия, нужно еще и надежно прикрыть свои небеса, не дав янки спалить главные города Союза. Надо ускорять работы по созданию зенитно-ракетных вооружений.

    От сердца отлегло. Верховный снова задумчиво зашагал по кабинету. Гитлер идиот. В 1943 у него были реактивные истребители Ме-262 и зенитные ракеты «земля-воздух», которые он мог клепать пачками. «Вассерфаль» с головкой самонаведения доставала до высоты 15 километ ров. Обставь он свои города «вассерфалями», «рейнтохтерами» и «шметтерлингами», и каждая ракетная батарея простреливала бы небо в радиусе от двенадцати до двадцати пяти километров. Нет, он увлекся бессмысленной программой атак на Англию баллистическими ракетами с обычными боеголовками. А ведь мог в пух и прах разметать дальнебомбардировочную авиацию и Черчилля, и Рузвельта. Сохранил бы тогда от бомбежек заводы синтетического бензина, выиграл бы битву в Арденнах и выбросил западные армии в океан. И сколько русских жизней еще пришлось бы положить на пути к Берлину!

    Говорят, Гитлер оказался очень твердолобым консерватором и не понял вовремя значения ракет и реактивных самолетов. Нет, Сталин не таков!

    Иосиф Виссарионович потянулся к кнопке звонка…


    12

    У истоков создания современной русской ПВО стоит, как ни крути, сам Сталин. В 1947 году у станции метро «Сокол» возникло Спецбюро ј1, СБ-1. Во главе его встали двое – сын Берии, Сергей Лаврентьевич, талантливый конструктор радиоуправляемого оружия, и корифей русской радиоэлектроники, Павел Николаевич Куксенко. Бывший поручик царской армии, бывший начальник связи Западного фронта при Тухачевском. Репрессированный в 1930-е, он был освобожден, получил звание капитана госбезопасности и работал в закрытом радиотехническом институте НКВД. Лауреат Сталинской премии 1946 года за создание радиоприцела для бомбардировщиков, он в 1947 году был избран действительным членом Академии артиллерийских наук.

    СБ-1 станет настоящим корнем технократической мощи нашей Империи. Из него произрастут «ветви» и целые «стволы» русской боевой машинерии: крылатые ракеты морского и наземного базирования, радиолокация, системы «воздух-воздух», противоракетная оборона и боевая кибернетика. Вскоре после организации СБ-1 Куксенко вызвали к Сталину. Вот как рассказывает об этом Григорий Кисунько, выдающийся наш «противоракетчик» («Секретная зона», 1996 г.): "…Павла Николаевича, прибывшего по вызову Сталина в два часа ночи, офицер охраны проводил в квартиру Сталина. Хозяин… принял своего гостя, сидя на диване в пижаме, просматривая какие-то бумаги. На приветствие Павла Николаевича ответил: «Здравствуйте, товарищ Куксенко» – и движением руки с трубкой указал на кресло, стоявшее рядом с диваном. Потом, отложив бумаги, сказал:

    – Вы знаетэ, когда нэприятельский самолет последний раз пролетел над Москвой? Десятого июля 1942 года. Это был одиночный самолет-разведчик. А теперь представьте, что появится над Москвой тоже одиночный самолет, но с атомной бомбой. А если из массированного налета прорвется несколько одиночных самолетов, как это было двадцать второго июля 1941 года, но теперь уже с атомными бомбами?

    После паузы, в которой он словно бы размышлял над ответом, Сталин продолжал:

    – Но и без атомных бомб – что осталось от Дрездена после массированных ударов авиации наших вчерашних союзников? А сейчас у них самолетов побольше, да и атомных бомб хватает, и гнездятся они буквально у нас под боком. И выходит, что нам нужна совершенно новая ПВО, способная даже при массированном налете не пропустить ни одного самолета к обороняемому объекту. Что вы можете сказать об этой архиважной проблэме?

    – Мы с Серго Лаврентьевичем Берия внимательно изучили трофейные материалы разработок, проводившихся немцами в Пенемюнде по управляемым зенитным ракетам «вассерфаль», «рейнтохтер», «шметтерлинг». По нашим оценкам, проведенным с участием работающих у нас по контракту немецких специалистов, перспективные системы ПВО должны строиться на основе сочетания радиолокации и управляемых ракет «земля-воздух», – ответил Куксенко.

    После этого Сталин начал задавать ему «ликбезные» вопросы по столь непривычному для него делу, связанному с радиоэлектроникой, каким была в то время техника радиоуправляемых ракет. (Ликбез – слово 1920-х. Сиречь ликвидация безграмотности. – М.К.) А Павел Николаевич не скрывал, что еще и сам многого не понимал в зарождающейся новой отрасли оборонной техники, где воедино должны слиться и ракетная техника, и радиолокация, и автоматика, точнейшее приборостроение, электроника и многое другое, чему еще и названия не существует. Он подчеркивал, что научнотехническая сложность и масштабность проблем здесь не уступают проблемам создания атомного оружия. Выслушав его, Сталин сказал:

    – Есть такое мнение, товарищ Куксенко, что нам надо незамедлительно приступить к созданию ПВО Москвы, рассчитанной на отражение массированного налета авиации противника с любых направлений. Для этого будет создано при Совмине СССР специальное Главное управление по образцу Первого Главного управления по атомной тематике. Новый главк при Совмине получит право привлекать к выполнению работ любые организации любых министерств и ведомств, обеспечивая эти работы материальными фондами и финансированием без всяких ограничений. При этом главке необходимо иметь мощную научно-конструкторскую организацию – головную по всей проблеме, и эту организацию мы предполагаем создать на базе СБ-1, реорганизовав его в Конструкторское бюро ј1. …Вам, как будущему Главному конструктору системы ПВО Москвы, поручается прояснить структуру этой системы, состав ее средств и предложения по разработчикам этих средств… Подготовьте персональный список человек на шестьдесят, – где бы они ни были! – для перевода в КБ-1. Кроме того, кадровикам КБ-1 будет предоставлено право отбирать сотрудников для перевода из любых других организаций в КБ-1… …Сталин еще несколько раз вызывал к себе Куксенко, – главным образом, пытаясь разобраться в ряде интересовавших его «ликбезных» вопросов, – но особенно дотошно допытывался он о возможностях будущей системы по отражению «звездного» (то есть одновременного с разных направлений) массированного налета и «таранного» массированного налета. Впрочем, вопросы, которые Сталин задавал Павлу Николаевичу, лишь отчасти можно назвать «ликбезными». Похоже, что Сталин лично хотел убедиться, что будущая система ПВО Москвы действительно сможет отражать массированные налеты, а убедившись в этом, уже не считал нужным вызывать Павла Николаевича для личных бесед, предоставив «Беркута» (систему ПВО – М.К.} на полное попечение Л.П.Берия…" … Порой кажется удивительным, насколько глубокой оказалась эволюция бывшего семинариста и грабителя банков, известного нам под именем Сталина, в вождя Империи мирового масштаба. Листая воспоминания конструкторов, ученых и летчиков, повсюду натыкаешься на одни и те же эпизоды:

    Сталин внимательно слушает, неожиданно задавая отнюдь не глупые вопросы. Мне очень трудно представить на его месте Гайдара или Чубайса. Или Ельцина, после разгрома Югославии беседующего с конструктором Шипуновым по поводу, скажем, борьбы с угрозой новейших крылатых ракет, летящих на высоте нескольких метров.

    А ведь когда Сталин вызывал к себе Куксенко, ему было уже 73. О встречах со Сталиным вспоминал и Петр Грушин – замечательный русский конструктор (1906-1993 гг.). Именно он создал ракету В-750, которая стала основным элементом комплекса С-75, сбившего Пауэрса в мае 1960.

    Грушин был одним из семерых детей в семье бедного плотника, жившего в захолустном поволжском Вольске. Варварский тоталитарный режим Сталина сделал его советским аристократом, кавалером семи орденов Ленина и дважды Героем Труда. Слово ему:

    – Ко мне он был внимателен. Вопросы задавал в моей компетенции. Кругозор у него и знание материальной части авиации – отличные. Вот обращение: «Товарищ Грушин». Только «Грушин» у него не получалось – «Грюшин». Только вот плохо: я сижу – а он стоит…

    Да, читатель. Куда мы бы с вами ни ткнулись, везде мы сталкиваемся с тенью человека в скромненьком военном френче без погон и с неизменной трубкой, набитой табачком «Герцеговина-Флор».

    Время поджимало. В 1949 году возникает Североатлантида – блок НАТО. НАТО это North Atlantic Treaty Organisation, избравшая своей эмблемой четырехконечную «компасную» звезду. С хищными, острыми, словно клинки, лучами. Этим символом Североатлантида говорила: мне нужна власть над всей планетой. Новый Мировой Порядок. А воздушная война североатлантов против русских скрещивается с войной диверсионной. В августе 1951 года наши спецслужбы вылавливают в Молдавии американских парашютистов – завербованных эмигрантов Османова и Саранцева. Они были заброшены на нашу территорию с диверсионными и террористическими заданиями с авиабазы в Греции. После выполнения миссии они должны были пробираться в проамериканскую Турцию. Обоих мы расстреляли.

    В октябре 1951 года США предпринимают смелую операцию, пытаясь разжечь гражданскую войну в Албании, которая при Сталине была верным союзником Империи. Группы агентов-эмигрантов они готовят в лагерях, разбросанных по Ливии, на Мальте. Кипре и Корфу. Один из лагерей располагался в немецкой зоне оккупации Германии, в Баварии, близ знаменитой ставки Гитлера в Берхтесгадене. Но во время ночной высадки их встречают пулями. Ким Филби, руководитель группы связи английской «Сикрет Интеллиджент Сервис» с Центральным разведуправлением США, работал на русских. Поэтому Сталин узнал о готовящемся десанте и предупредил албанского лидера Энвера Ходжу…

    В апреле 1953 года русские спецслужбы снова ловят четырех парашютистов-диверсантов, которые были выброшены на Украине с американской «летающей крепости», стартовавшей из Греции. Трое из них, как оказалось, были «унаследованы» американцами от гитлеровской разведки. При шпионах нашли коротковолновые рации, цианистый калий, печатные формы для изготовления документов русского образца, клише с антиимперскими листовками. А самое главное – при них были портативные радиомаяки. На их сигналы должны были идти, ревя в ночи, эскадры многомоторных бомбовозов НАТО. Примерно так же, как сейчас натовские ВВС летели на радиомаячки, расставленные весной 1999 их агентурой в Сербии.

    Пойманные агенты ЦРУ рассказали о том, что их начальник, майор Фидлер Гарольд Ивнинг, приказал пробираться в Киев и Одессу и внедряться там, ожидая затем заданий от радиоцентра в Западной Германии…

    В том же 1953 были десантированы: парашютист Хмельницкий – в Белоруссии, агенты Якута и Кравец-Сорокин – близ Краснодара,группа Кудрявцева (1954) на Урал, Кукк и Тоомла (1955) – в Эстонию (А.Герен. Коммандос «холодной войны». М., 1972. С. 100).


    В те годы, читатель, Североатлантида имела против нас не только эскадрильи ядерных бомбардировщиков. У нее было и другое страшное оружие, унаследованное от Гитлера, – натасканные еще в его разведшколах предатели-диверсанты. Почти до середины 70-х Запад использовал агентов, внедренных к нам еще штабом «Валли» – разведывательно-диверсионного подразделения еще оберкоммандо гитлеровского вермахта. И еще в распоряжении Запада были тысячи и тысячи псов войны – венгров и поляков, хорватских усташей и немцев. Люди 1920-х годов рождения воевали и через тридцать лет после 1945. Да и Великая Отечественная война отнюдь не кончилась в 1945. До 1952 года нам пришлось уничтожать партизанившие в лесах отряды ЛОА Литовской освободительной армии. Чуть ли не до середины 50-х в густых борах Западной Украины действовали прекрасно организованные, законспирированные и вооруженные группы славянских мутантов – бандеровцев. Мутантами мы называем их потому, что возникли они на пограничье между Православной и Западной цивилизациями и, будучи восточными славянами по языку да крови, по поведению своему и вере тяготели к католическому миру.

    Бандеровцами управлял Центральный провод в Мюнхене. Высылал для поддержания дисциплины «эсбеков» – отряды суперподготовленных особистов из Службы Безпеки (безопасности). Схроны-бункеры и тайные штаб-квартиры в городах покрыли всю Западную Украину. Армия Бандеры опиралась на воспитанников украинских националистических военизированных обществ, процветавших еще в 1930-х при польском владычестве. У многих бандеровцев за плечами было по семь-восемь лет беспрерывной войны. И именно им американские самолеты сбрасывали помощь. Бандеровцы были непревзойденными мастерами конспирации и партизанской войны как в лесах, так и в городах. Переодевшись в форму русской армии, они вырезали целые деревни, чтобы вызвать ненависть западноукраинцев – гуцулов, боек, русинов – к русским. Применяли даже легкие самолеты. Среди них практиковались темные сатанинские обряды темной, дохристианской эпохи, странным образом дожившие до середины XX ве ка в горах и густых борах. Некоторые бандеровцы ели человеческие сердца, входя в транс, выкрикивая заклинания на демоническом языке.

    Не только Америка поддерживала их – на их стороне был и Папа Римский в Ватикане. Ибо бандеровцы по вере своей были в основном униатами -мутацией православных, которые в конце XVI века трудами иезуита Поссевино признали своим главой католического Папу Римского.

    Не в пример импотентам 1990-х, уделавшимся в Чечне ельцинятам и лебедям, Сталин беспощадно уничтожит бандеровские лесные рати, в 1946 запретит прозападное униатство и почти целиком уничтожит его духовенство. И только в 1990, при Горбачеве, на свет Божий вновь выползут и бандеровщина, и униатство. А «крутой» Лебедь, милуясь с бородатыми изуверами Кавказа, будет реветь о том, что партизанское движение победить нельзя, – оправдывая подписанную им капитуляцию в Чечне. В конце 1999 о том же самом, выслуживаясь перед Западом, заверещит Лужков, призывая отступить от Грозного. Пример Сталина на Западной Украине и в Литве говорит совсем об ином. Наша страна может гордиться: она единственной из крупных держав второй половины XX века имеет опыт полного подавления партизанских движений – тогда как и Британия, и Франция, и США потерпели полный провал. Кто – во Вьетнаме, кто – на Ближнем Востоке. И этот опыт – опыт сталинский.

    Однако небеса Империи надо было закрывать для чужаков независимо от успехов в выжигании литовской и бандеровской нечисти. Очень надо…


    13

    Кисунько рассказывает, что работы по ракетам ПВО засекретили даже от Министерства обороны, создав Третье главное управление (ТГУ) при правительстве Союза. В ТГУ организовали свою систему военной приемки и полигон в Капустином Яру и даже собственные войсковые формирования. «Беркут» собирались сделать, «откатать» и передать армии, как говорится, «под ключ».

    По плану система должна была состоять из двух колец радарного обнаружения ближнего и дальнего. На базе «А-100», РЛС десятисантиметрового диапазона инженера Л. Леонова. И еще двух колец – ближних и дальних локаторов Б-200 для наведения зенитных ракет. (Эти аппараты разрабатывали П.Куксенко и С.Берия.) Вместе со станциями Б-200 размещались пусковые установки зенитных УРов (управляемых ракет) В-300 разработки знаменитого авиаконструктора Семена Лавочкина. А вернее, их конструктором был лавочкинский заместитель Петр Грушин. Который впоследствии станет создателем самых знаменитых наших зенитных ракет.

    Сергей Берия и Павел Куксенко сосредоточились целиком на конструкторских делах, перепоручив заботы административные энергичнейшему человеку генерал-майору Амо Еляну, выдающемуся организатору артиллерийского производства в Отечественную, одному из добывателей американских промышленных секретов в 30-е годы и участнику русского атомного проекта.

    Тогда же в КБ-1 работал и будущий «отец» русской противоракетной обороны Григорий Кисунько. Тогда его отделу поручили делать антенно-волноводы и приемо-передатчики для радаров Б-200, способных следить сразу за несколькими целями и пущенными в них ракетами. Они же работали приемо-ответчиками для УРов Лавочкина. А все сооружения «Беркута» проектировал московский филиал «Ленгипростроя», разместившийся в гостинице «Пекин».

    «Станции Б-200 проектировались как капитальные стационарные объекты с размещением их аппаратуры в бетонированных казематах, обвалованных землей и замаскированных травяным покрытием под живописные лесные холмики, вспоминает конструктор. – Разворачивалось строительство всех 56 зенитно-ракетных комплексов и соединяющих их двух кольцевых бетонных дорог вокруг Москвы…» Бетонные бункеры рассчитывались на прямое попадание тысячекилограммовой фугасной бомбы. В подмосковном Кратове появился радиолокационный полигон, и над ним рассекали воздух большие Ту-4 (почти точные копии американских «летающих крепостей» Б-29) и реактивные бомбардировщики Ил-28. В их холодных бомбоотсеках русские инженеры, скорчившись, колдовали с радиоаппаратурой.

    Главными противниками «Беркута» становились тяжелые бомбардировщики, главные носители атомного оружия в ту еще доракетную эру. Именно они могли прорваться к Москве и сбросить на нее страшные бомбы. Тогда метание атомных боеприпасов производилось с большой высоты, и бомбы опускались на парашютах – чтобы дать уйти бомбардировщикам и чтобы взрыв произошел на строго определенной высоте. Точно так же спускались на парашюте бомбы «малыш» и «толстяк», брошенные на Хиросиму с Нагасаки. Поэтому надо было научиться поражать не только самолеты, но и качающиеся под тканевыми куполами бомбы.

    В октябре 1952 года, еще при жизни Сталина, состоялся запуск Б-200 по условной цели. А в апреле 1953, когда Верховного уже похоронили, состоялись первые реальные стрельбы по парашютной мишени и самолету. Над Капустиным Яром были уничтожены и условная бомба, и четырехмоторный Ту-4, шедший на автопилоте. Теперь у нас было оружие для защиты Москвы от налетов «атомоносцев». Но расчетам, «Беркут» должен был отражать массированный налет, обладая способностью бить сразу по двадцати целям на высотах от трех до двадцати верст.

    Империя тогда яростно набирает ход, вырываясь на острие научно-технического прогресса. Наступает сталинский ренессанс. В 1952 переведенный в Военно-инженерную академию из действующей армии Анатолий Ляпунов организует отдел по изучению компьютеров. Он станет основателем имперской кибернетики, так необходимой и для управления зенитными боями. Уже через три года академия начнет подготовку первых русских специалистов по вычислительным машинам. В 1955 заработает первый наш компьютер «Стрела». В 1953 рождается институт «Пульсар» – центр производства русской полупроводниковой техники. С 1951 в КВ-1 Серго Берия начались работы над ракетами «воздух-воздух» для истребителей. Потом она будет работать в наших боевых и космических системах. Тогда в стране, словно грибы после дождя, возникают средоточия высокотехнологических производств.

    Время поджимало, Запад наглел все больше. Уже в 1952 году шли настоящие воздушные бои на границах. Русские истребители тогда сбили три вражеских самолета и подбили еще трех, потеряв один самолет и одного товарища. Боевые самолеты США появлялись у Ленинграда и Киева, над Минском и даже над Подмосковьем. С августа 1951 по май 1954 транспортные самолеты США несколько раз вторгались в наше пространство, сбросив около двух десятков агентов-парашютистов в Молдавии, на Украине, в Белоруссии, над Прибалтикой и Северным Кавказом. Их скоростные машины совершали неглубокие приграничные рейды, сбрасывая контейнеры с деньгами и оружием для еще воевавших в чащах банд западноукраинских бандеровцев и литовских «лесных братьев».

    9 мая 1954 года наш пилот атаковал разведчик РБ-47 из девятнадцатой разведывательной эскадрильи США, пытавшийся пролететь к Архангельску. После короткой ожесточенной перестрелки шпион сумел уйти и улететь на английскую базу в Мэнстоне. Потом «47-е» будут стартовать с другого британского аэродрома – в Скалторпе. В 1956 целых девять «стратоджетов» 26-го стратегического разведывательного авиакрыла США вторглись в наши рубежи на Севере, а еще четыре самолета в это время засекали и наносили на карты установки нашей ПВО.

    Игорь Сеидов и Александр Котлобовский, рассказавшие об этих эпизодах в прекрасной работе "Горячее небо «холодной войны», поведали нам еще о том, как в 1950-е американские Б-25 «Либерейтор», напичканные аппаратурой постановки радиопомех, летали из прозападного тогда Ирана к каспийским островам у Баку, сбивая нормальную работу станции центральной наводки русской зенитной артиллерии. Тогда мы обрушили мощные импульсы электромагнитных волн на одну из иранских баз, срывая взлеты и посадки неприятельской авиации. Подействовало – рейды самолетов-генераторов помех прекратились.

    С 1954 года началась американская операция «Моби Дик» – запуск на нашу территорию автоматических воздушных шаров-зондов. Их делали высотными (до 30 км), абсолютно недосягаемыми для зенитной артиллерии и истребителей. Их оболочки были разделены на несколько отсеков, так что подчас даже пушечная очередь из взмывшего на «динамической горке» истребителя не могла сразу покончить с ними. Их запускали с площадок в Норвегии и Германии, в Италии, Турции и Франции.

    Конечно, шары плавали в атмосфере по воле воздушных течений. Но, зная их обычное направление на разных высотах, враг мог примерно задать направление их полета. И это -было отнюдь не безобидной шалостью. Ведь кроме контейнеров с разведаппаратурой эти стратосферные «парусники» могли нести и отцепляющиеся по радиокоманде бактериологические бомбы. Занося на нашу территорию страшные болезни. Ведь подобные опыты в 1943-1944 годах проводила команда генерала Кусабы в Японии, пытаясь организовать запуск аэростатов с часовыми механизмами на США. Американская аэростатная техника была куда совершеннее той, японской. Кстати, в 1970-х шары с «бомбами» запускали на нас китайцы, начиняя их насекомыми-разносчиками эпидемий. Правда, им противостояла не нищая ельцинская Россияния, страна-попрошайка кредитов с разваленными ПВО и медицинской службой, а мощная Империя…

    Только не думайте, что противовоздушная защита Запада тогда была лучше нашей. Как сообщает в своих мемуарах наш выдающийся разведчик Павел Судоплатов, нам в 1953 году удалось раздобыть радиоответчик «свой-чужой» для самолетов НАТО через завербованного голландца-офицера ВВС. В конце мая наш бомбардировщик с таким устройством взлетел из-под Мурманска и свободно пролетел над английскими базами на расстоянии бомбового удара. Но мы тогда не собирались нападать на Запад. А вот он – наоборот.

    Эти годы мы еще долго будем вспоминать как славную эпоху. В 1959 британский бульдог Черчилль, произнося речь памяти Сталина, назовет его величайшим деятелем, который принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой. Еще продолжался фантастический рывок Империи вперед. Страна, раскинувшаяся на 22,4 миллиона квадратных километров (против 17,07 млн. у ельцинской «Эрефии») была населена людьми со средней продолжительностью жизни в 63 года (против 58-ми при Ельцине). Вместо нынешнего золотого запаса в триста тонн в сокровищницах Сталинской державы лежало ДВЕНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ тонн золота, а вместо горбо-ельцинского внешнего долга в 150 миллиардов долларов страна была почти совершенно свободна от займов. Инженер ценился и зарабатывал вдвое больше рабочего. Цены снижались. Американский СМИ-магнат Херст, посетив тогда нашу страну, дома горестно тряс своей еврейской башкой и требовал введения плановой системы и в США. Герберт Гаррис в журнале «Нейшнл Бизнес» доказывал: русские развиваются с небывалой динамикой, в 2-3 раза обставляя США по темпам экономического роста.

    Мы с отцом сидим на тесной московской кухне. Глядя на его седую голову, я почему-то вспоминаю, что он у меня – ровесник битлов. Да, быстро бежит время.

    Батя, плавая в клубах табачного дыма, вспоминает:

    – Когда мне было пять лет, я лазил среди руин. Одесса еще несла на себе знаки немецко-румынской оккупации. Было голодно и не хватало товаров. А всего семь лет спустя, в 1957, страна без всяких кредитов МВФ первой в мире вышла в космос, и прилавки были полны. А сейчас… – отец мечет крепкое словцо, презрительно взмахивая рукой.

    А по радио звучит вязкая, как блевота, речь Ельцина…


    14

    Вовремя, ох, вовремя Сталин приказал Куксенко заняться зенитными ракетами! Динамика нашего роста, этого «русского экономического чуда» середины XX века, давала эту возможность. Но после смерти Сталина и ареста Берии-старшего в разработке зенитно-ракетных систем наступили смутные времена. Талантливых инженеров, Павла Куксенко и Серго Берия, отстранили от работы. Начали поиски ставленников Лаврентия Берии в самом КБ-1. И даже систему «Беркут» переименовали в С-25. Подозревая, что в старом ее имени сокрыты первые слоги фамилий Берии и Куксенко. Руководителем проекта С-25 сделали талантливого конструктора Александра Расплетина. Который, как ни горько это признавать, был «на ножах» с радарным гением Кисунько.

    Начались дрязги, склоки, интриги. Ведь Берию-старшего объявили английским шпионом, а потому, дескать, С-25 – явный саботаж. В ЦК партии поступил донос, что система – вещь негодная. Пошли придирчивые проверки. А время уходило, наше небо оставалось неприкрытым, Москва – беззащитной. А враг все наращивал военно-воздушные силы, стремительно создавая высотный бомбардировочный флот.

    Григорий Кисунько вспоминает, насколько пустые сыпались придирки. Помехозащищенности нет. Солдаты не смогут управлять этой системой. Создайте лучше не стационарную, а подвижные системы. На С-25 вокруг Москвы уже служили строевые военнослужащие, а ракеты в ней не были снаряжены боевыми частями – ведь продолжались нелепые споры: браковать С-25 или не браковать? Затормозилось строительство аналогичной системы железнодорожного базирования С-50 вокруг Питера. Срывая голоса, разработчики из КБ-1 доказывали стационарные системы многоканальны. Они могут вести огонь по многим целям в один момент. А для защиты городов подвижность им не нужна. Что создав такую сложную машину, мы получаем гигантский технический задел, и потом делать одноканальные передвижные комплексы станет гораздо легче.

    Тщетно. В стране уже катилась волна истерии – «разоблачений» сталинизма. Хрущев уже начал гробить миллиарды рублей, всаживая их в разорительную и бессмысленную распашку целины в Казахстане, принялся за совнархозный эксперимент и посадки кукурузы от Арктики до Кушки.

    Кисунько убежден: в эти бессмысленные годы был погашен мощнейший порыв. Мы могли на его гребне уже тогда создать многоканальный сверхдальнобойный комплекс «длинной руки». Но КБ-1 заставили заниматься разработкой упрощенной модели – одноканальной передвижной системы С-75. Работы над которой возглавил Александр Расплетин. Зато появились охотники пожать лавры создания комплексов с фантастическими возможностями, не обладавшие при этом опытом и наработками КБ-1. Славы им и орденов захотелось.

    К тому времени из фирмы Лавочкина ушел и добился создания ОКБ-2 инженер Петр Грушин – создатель ракет для «Беркута». Боясь остаться без дела, Лавочкин соблазнился предложениями интриганов принять участие в разработке системы «Даль» большого радиуса действия вокруг Питера. Авантюрист Хрущев, не дождавшись даже результатов испытании, угрохал миллиарды в сооружение циклопических построек «Дали». Русские тогда потеряли не только деньги, но и драгоценное время. Враг-то усиливался.

    Путь к признанию оказался трудным и у С-75 («Системы-75»). У великолепного имперского оружия, сбившего Пауэрса и еще тысячи самолетов во всех концах света. Комплекс долгое время делался без официального решения. Как бы «самодеятельно», на энтузиазме Расплетина, «загоревшегося» идеей противосамолетных ракет еще в 1925 году. Помог делу маршал Жуков, наш национальный герой. Григорий Кисунько пишет:

    "На совещание у заместителя председателя Совмина СССР В.А. Малышева по вопросу о системе С-75 прибыли министр обороны маршал Жуков и все его заместители, несколько гражданских министров…

    Немного поволновавшись вначале, я сделал общий доклад… Потом выступил с докладом о ракете главный конструктор ОКБ-2 П.Д.Грушин…Было много вопросов и высказываний. Неожиданно для меня самым непримиримым противником оказался Калмыков, недавно назначенный министром (радиопромышленности М.К.). После одного из моих ответов он сказал:

    – Но это та же Б-200, но только в автомобиле, и вместо многоканальной одноканальная.

    Я ответил, что потому и одноканальная, что в автомобиле. За мобильность приходится платить многоканальностью.

    – А почему в ракете нет головки самонаведения? (Первые наши ракеты ПВО наводились по радиолучу с земли – М.К.) – Техникой самонаведения мы еще не владеем. Вам это хорошо известно. После С-75, вероятно, будет создан и дальнобойный комплекс с головкой самонаведения. Но это будет не скоро.

    – А вот генеральный конструктор Лавочкин и наши радиоспециалисты считают, что следующую за С-25 систему обязательно надо делать с головками самонаведения. И мы ее сделаем раньше вашей С-75.

    – Ракета для С-75 уже летает на полигоне. Готовы и радиокабины для экспериментального образца. На днях они тоже будут направлены на полигон.

    После этого Калмыков не проронил ни слова… Но зато стали выступать один за другим маршалы, и все высказывались за то, чтобы в этой системе была головка самонаведения. Напрасно мы с Грушиным пытались объяснить, что для того пришлось бы разрабатывать совсем новый, другой проект. Никто из выступавших не имел представления о головках самонаведения, а один из них даже заметил, что если такие головки будут созданы для ракет, то их можно будет «навинчивать» и на зенитно-артиллерийские снаряды… В это время Малышев что-то тихо сказал маршалу Жукову, а тот усмехнулся, затем поднялся с места и сказал:

    – Эта система нам нужна. – При этом он указал рукой на ковер, где были расставлены заготовленные Грушиным игрушечного вида макеты. – Конечно, хорошо бы иметь в ней и головку самонаведения, но мы должны считаться с тем, что у наших конструкторов эта проблема не решена. Кстати, должен разочаровать товарищей. Даже когда такие головки появятся, их, к сожалению, не удастся навинчивать на орудийные снаряды…" Календарь показывал 1957 год. Так поступил на вооружение С-75, русский потрясатель небес, сбивавший западные машины над Египтом, Вьетнамом, Кубой и Ираком. Победоносное оружие тридцатилетней войны в небе, окрещенный нашими врагами «гайдлайном». Известный в трех модификациях – «двина», «десна» и «Волхов». Сила комплекса все время росла. Первая модификация могла обстреливать противника, летящего на скорости не выше 300 метров в секунду (1500 км/час) на высотах от 3 до 22 километров, и при этом на поражение одной цели уходило дветри ракеты. Потом появится «Десна», которая держит под огнем высоты от 500 метров до 25 верст в радиусе 34 километров. А в 1961 и «волхов», досягаемость коего по высоте цели возрастет до 30 км, а дальность стрельбы – до 43. При этом волховские УРы способны нагонять самолеты, мчащиеся на скорости в 2300 км/час. К 1961 году подоспеет и другое оружие система С-125 «Двина», гроза высот от 200 до 10 тысяч метров. (А. Докучаев. Сети шпионажа.) Работа над совершенствованием С-125 будет идти постоянно. Не покладая рук станет работать Петр Грушин в своем химкинском бюро «факел». После «двины» появится модификация «Нева». Эта система обрела способность расстреливать летательные аппараты врага в диапазоне высот 50-18000 метров и в радиусе 24 километров. Последней модификацией комплекса станет «печора». Только «125-е» в локальных войнах по всему миру уничтожат несколько тысяч целей. Два пуда могучего гексогена в их боеголовках не оставляли шанса выжить даже летающим броненосцам. (Да, читатель, тогда гексоген применяли для уничтожения врагов страны, а не для подрыва домов в Москве чеченцами).

    Системы-75 надежно закрыли наше небо на предельных для авиации высотах, сорвав планы западных ударов из стратосферы по беззащитной стране. Они сорвали планы постройки мощных реактивных флотов, которые должны были прорываться вглубь нашей Империи почти на границе атмосферы и космоса. Мы вынудили западную авиацию прижаться к земле. Заранее заготовив для такого случая С-125.

    В прошлой книге мы рассказали о том, как в 1941-1945 годах мы ценой неимоверных усилий и жертв сокрушили Гитлера и не дали ему развернуть ракетно-атомную и реактивную войну. То есть спасли человечество. А вот созданием зенитно-ракетного «меча» мы выиграли опаснейшую «виртуальную» войну, которая вполне могла разразиться в начале 1960-х. Сумев миновать очень крутой поворот истории, который был гораздо страшнее надуманнной угрозы рейгановских «звездных войн» середины 1980-х. Ведь время мы тогда чуть не упустили.

    Над страной стали реять иссиня-черные дьяволы Локхида.


    Глава 4. 1956-й: НОВАЯ ФАЗА ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ. ФРОНТЫ – ОТ ЕГИПТА ДО «СТРАНЫ ГУННОВ». В ОЖИДАНИИ АТАК «СНАРКОВ» И «НАВАХО». «ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ» – ПЕРВАЯ СЕРИЯ. «ЧЕРНЫЕ ПРИЗРАКИ» В СТРАТОСФЕРЕ. «ВИРТУАЛЬНАЯ ВОЙНА» НАЧАЛА 1960-х: РУССКИЕ ПОБЕЖДАЮТ. РАКЕТНЫЙ ПОХОД 1962-го: ПЛИЕВ ВЫСАЖИВАЕТСЯ НА КУБЕ. ГИБЕЛЬ МАЙОРА АНДЕРСОНА. «ЮПИТЕРЫ» УХОДЯТ ИЗ ТУРЦИИ. НА ПОРОГЕ «РЕВУЩИХ ШЕСТИДЕСЯТЫХ»


    1

    В 1956 году произошло много событий. Из американской армии, кажется, «дембельнулся» Элвис Аарон Пресли – суперзвезда рок-н-ролла. Мир был еще не изгажен дьявольской заразой, и даже поп-кумиры тогда считали за честь служить своей стране, а не барахтаться в потных простынях с гомосексуальными партнерами, гнусавя пацифистские лозунги. Армейская верхушка в Союзе заходилась в яростных спорах по поводу принятия на вооружение зенитно-ракетных комплексов, а США произвели первое испытание боевого термоядерного заряда. Хрущев разоблачал культ личности Сталина, а в семье Бориса Матвеевича Чубайса и Раисы Хаимовны Сагал делал первые шаги их гордость – годовалый Толя. Будущий организатор самого большого ограбления в истории – раздачи за медный пятак достояния огромной державы. Потом его назовут одним из самых прозападных деятелей в компании так называемого «российского правительства», тесным партнером Международного валютного фонда.

    В Империи наступала так называемая «оттепель», и в ее жидкой грязи зашевелились первые черви, первые личинки будущей мрази-разрушителей. Прорабов грядущей горбостройки и «правозащитников», евтушенок и яковлевых, ахмадулиных и вознесенских…

    На самом же деле продолжалась война. Можно назвать ее Третьей мировой воина против нас. против даже зачаточной, скрытой под марксистско-ленинским спудом. Православной цивилизации. Война была особой – как бы растянутой во времени, как бы раздробленной на локальные войны и операции. Но логика ее оставалась весьма и весьма стройной – разгром Империи, выбивание ее с занятых позиций. Запад хотел пустить насмарку плоды тяжелейшей войны русских с Гитлером, сделать бессмысленными многомиллионные жертвы русского народа. Словом, сделать то, что потом сотворят собственными руками Горбачев и Ельцин.

    Воздушный натиск, «виртуальные» небесные войны шли на фоне войн настоящих. На фоне жаркого октября 1956 в Венгрии. Там готовился первый разгром Империи на европейском театре боевых действий.


    2

    Католическая Венгрия далась нам ценой 140 тысяч жизней. Обломок Австро-Венгерской империи, населенная потомками финно-угорских народностей, эта страна считала себя потомком племенного союза гуннов, пришедших из Азии и потрясших Европу в четвертом веке нашей эры. Ведь Венгрия, Hungary – в переводе означает «страна гуннов».

    В 1930-х Венгрия, ведомая рукой диктатора, адмирала Хорти, становится верной союзницей Гитлера. Здесь располагаются лагери усташей – хорватских нацистов, которые после падения Югославии в 1941 вырежут 600 тысяч православных сербов. Венгры (мадьяры) – смелые солдаты, и они тоже топтали нашу землю вместе с гитлеровцами. Именно мадьярские части проводили наиболее жестокие операции против партизан в Белоруссии. Нефтепромыслы Венгрии служили топливной базой Третьего Рейха. Осенью 1944 наши армии, громя и обращая в бегство гитлеровские дивизии, подходят к рубежам «страны гуннов». Хорти колеблется, пытается заключить сепаратный мир с США и Англией. Немцы с помощью знаменитого эсэсмана и диверсанта Отто Скорцени смещают адмирала и устанавливают в Венгрии режим лидера венгерских нацистов – жесткого и решительного Ференца Салаши, сторонники которого носят эмблему – скрещенные стрелы на нарукавных повязках.

    Наци и салашисты до последнего бьются за Венгрию с нашими армиями. Ибо Венгрия – географический центр Европы, ключевая стратегическая позиция. Обладание ею – это контроль над сухопутными дорогами, над Дунаем. Она – не столько нефть, сколько удобная точка для нанесения авиационных ударов по всем азимутам. Венгрия – ключ к Восточной Германии, к Пражскому промышленному району.

    Поэтому Третий Рейх до последнего дрался за Венгрию. Поэтому она манила и Североатлантиду, Америку и Англию, которые хотели после победы над Гитлером установить свое господство и в Европе, и на планете. Хотя Запад вроде бы непримиримо бился с фашизмом, Англия объявила войну режиму Хорти лишь в 1941, а Штаты – вообще только в 1945!

    Запад Венгрию не получил – ее захватили мы. Немцы стянули в Венгрию свои части из Югославии, перебросили их с Западного фронта, ослабив сопротивление англо-американцам. Они с Салаши превратили Будапешт в неприступную крепость со 190-тысячным гарнизоном. В феврале-марте 1945, за два с половиной месяца до падения Берлина, тысячи русских 3-го Украинского фронта полегли у озера Балатон. Как в 1941 в боях за Москву. Отбивая яростный натиск почти полумиллионной группировки немцев, рвавшейся деблокировать Будапешт. Против 400 наших танков и 700 самолетов эсэсовцы Зеппа Дитриха бросили 900 бронированных машин и 850 самолетов! Удара такой силы англо-американцы не знали за всю войну с Гитлером: они побежали под натиском 250 тысяч немцев в Арденнах.

    Мы выстояли. Венгрия стала нашей законной добычей. И Сталин поставил во главе ее верные себе кадры. Но именно Венгрию Запад решил отбить после смерти Сталина.

    В 1956 лысый идиот Хрущев, которому надо было в первую очередь думать о защите имперского неба, кинулся «разоблачать сталинизм» на XX съезде компартии СССР. Он стал сигналом для мятежа в Венгрии. Толпы народа требовали сместить Сталинистское руководство в Будапеште, вывести русские войска из страны, ввести демократию и превратить Венгрию в подобие нейтральной Австрии.

    Америка потирала руки. Венгрия служила важным элементом подчиненного Москве военного блока, Варшавского договора – в него входили занятые нами в войне с Гитлером Польша, Восточная Германия, Венгрия, Болгария, Румыния и Чехословакия. Успех мятежа в Венгрии означал, что подобное может с успехом повториться и в других странах-вассалах нашей Империи.

    23 октября 1956 произошли первые столкновения венгров с нашими солдатами. Под давлением бунтующих толп премьером Венгрии был сделан либерал Имре Надь. Хрущев, желавший прослыть в глазах Запада тоже либералом и приверженцем «общечеловеческих» ценностей, вывел войска из Будапешта в конце октября. Надь заявил о том, что Венгрия требует вывода русских дивизий из страны вообще и выхода Венгрии из Варшавского блока. Надю подчинялась венгерская армия, оружие вовсю раздавалось мятежникам. Хрущев приказал вывести войска из Будапешта…

    Ох, как Запад готовил этот мятеж! Радио «Свободная Европа» интенсивно внушало мысль повстанцам: в случае чего НАТО придет вам на помощь. (Не решилось – русских убоялось). Еще 18 июля законом ј 726 США ассигновали на подготовку путча сотню миллионов долларов – еще тех. полновесных. В Верхней Баварии, близ местечка Траунштейн, готовились венгерские диверсанты бежавшие на Запад в 1945 и чуть позже хортисты и салашисты. В октябре 1956 туда прибыла группа венгерских немцев, многие из которых служили в СС. Из них формировали группы-ядра мятежных отрядов, перебрасывая самолетами в Австрию, а оттуда, на санитарных самолетах и машинах – уже в Венгрию.

    В Мюнхене, на Локерштрассе, в помещении радио «Свободная Европа» работал вербовочный пункт, возглавляемый капитаном американской армии. Бывшие хортисты направлялись оттуда к месту событий. Одна из групп в 30 диверсантов была переброшена в Венгрию 27 октября – с помощью пограничников «нейтральной» Австрии. Из Англии перебросили отряд в 500 венгерских эмигрантов. Из французского Фонтенбло, в котором тогда располагалась штаб-квартира НАТО. в Венгрию ушло несколько десятков групп.

    События шли угрожающе для нас. 23 октября гигантский митинг в Будапеште среди других требований выдвинул лозунг создания из Венгрии, Австрии и Югославии Центральноевропейской конфедерации. В тот же день началось массовое осквернение могил русских воинов, павших во время боев за Венгрию в 1944-1945 годах.

    23-го же наши войска начали стягиваться в Венгрию. 24 октября произошли первые бои имперских войск с мятежниками в Будапеште. Сначала в них были брошены только две наших дивизии, чего было явно мало. Тем временем в Будапешт стекались группы мятежников со всей Венгрии. Они разоружали части венгерской армии. Уже 28 октября фактическая власть в Венгрии оказалась у Революционного военного совета во главе с генералами Кана, Ковачем и полковником Малетера. 30 октября наши войска вышли из Будапешта. Тогда же правительство Имре Надя заявило о начале переговоров по выводу Венгрии из Варшавского договора. 1 ноября на сторону мятежников перешел гарнизон города Веспрем. Наши разведчики доносили о попытках создания венгерской задунайской армии с центром в Веспреме.

    Мятеж оказался отлично подготовлен и снабжен оружием. Именно диверсанты в ночь на 24 октября захватили радиостанции, оружейные заводы «Данувия» и «Лампадьяр». С 29 октября по 4 ноября через границу под видом «гуманитарной помощи» в Венгрию шли по 10-12 вагонов груза ежесуточно. А якобы госпиталь Международного Красного креста в Будапеште возглавлял эсэсовец Отто Франк («Коммандос», ј9, 1997 г.).

    В те дни страну объял ад. Казалось, вдруг снова началась Вторая мировая ведь с «той» стороны выступали все те же люди. Да так оно и было: битву за Будапешт-56 с равным успехом можно назвать и одним из последних сражений Великой Отечественной, и одним из первых боев Третьей мировой. Она – на том уникальном «пограничье», когда Североатлантида-Америка бросала в бой против Империи остатки боевых сил гитлеровского Рейха и его союзников. Сидя в Португалии, 87-летний адмирал Хорти предложил себя в качестве правителя Венгрии. А в канадском Монреале проходит демонстрация венгерских эмигрантов, оравших: «Гитлер возвращается! Мы – борцы свободы!» В октябре 1956 озверевшие борцы за демократию и свободу вешали, затаптывали жертвы ногами. Выкалывали им глаза и отрезали уши ножницами. На площади Москвы в Будапеште они повесили за ноги тридцать человек, облили бензином и сожгли заживо. Венгры захватывали наших офицеров и солдат, выкалывая им глаза, отрубая головы, сажая их на кол. Я, будучи еще мальчишкой, слышал страшную историю о том, как мятежники расправились с женами русских офицеров в одном из роддомов. Впрочем, 37 лет спустя и тоже в октябре другие «защитники свободы» будут ножами вырезать на плечах моих товарищей звезды, пытать и расстреливать. Уже в Москве. Но то – в 1993, а в 1956 Империя торжествовала.

    Мы задавили все это быстро и решительно, не дав Западу сделать напрасными наши жертвы 1944-1945 годов. Энергично и беспощадно. Так что венгры, обладая 37-ю реактивными бомбардировщиками Ил-28, успели нанести всего несколько одиночных ударов по переправам имперских войск на реке Тисе, вылетая с авиабазы Кунмандарас. Вскоре все аэродромы венгров захватили русские десантники. Имперские Ил-28 Прикарпатского военного округа прочесывали небо над мятежной землей, ведя разведку. Спутников разведки еще не было, и экипажам приходилось смертельно рисковать.

    Для подавления мятежа имперский Генштаб разработал план операции «Вихрь». К 4 ноября 1956 года в Венгрии сосредоточились наши силы под командой выдающегося сталинского военачальника, маршала Конева – в 60 тысяч штыков и 6 тысяч танков. В 7 часов утра мы начали захват Будапешта. Упорнейшие бои вспыхнули у Центральной телефонной станции, у кинотеатра «Корвин». Королевской крепости, у вокзала Келети и площади Москвы. Мы натолкнулись на крепкую противотанковую оборону и хорошо организованную систему огня. Как и в I розном 1995 года,наши противники превратили здания в опорные пункты обороны. …Одним из первых в Будапешт ворвался взвод разведчиков лейтенанта Карпова. Попав в засаду, он погиб. Тяжелораненого офицера венгры захватили в плен, вырезали ему глаза, переломали руки…

    Мы били мятежников решительно, беспощадно. Истребители МиГ-17 летали над самыми крышами домов, срывая их ударной волной вместе с засевшими снайперами. Куда там «прэзиденту Элтсину» с его чеченским позором! 5 ноября имперские войска двухчасовым пушечным огнем подавили опорный пункт и штаб мятежников в кинотеатре «Корвин» и в три часа пополудни бросились на штурм, горящего здания. Вместе с частями 33-й гвардейской механизированной дивизии действовал специальный отряд воздушнодесантников под командой майора А.Шалухина. Одновременно наши атаковали позиции венгров у площади Москвы. В плен был взят один из главарей мятежников, Иштван Ковач. В тот же день отряд десантников майора Л.Донченко без единого выстрела захватил здание венгерского Минобороны, парализовав возможный центр сопротивления.

    Взяв «Корвин», наши войска очистили и казармы 20-го саперного батальона по соседству, к вечеру полностью подавив сопротивление в этом квартале. 128-я гвардии стрелковая дивизия дралась в Буде, и особенно ожесточенно – в районе площадей Москвы и Сены.

    5 ноября подразделения 21 гвардейской мехдивизии дрались с отрядами мятежников в северной части города. 381-й полк 31-й гвардейской дивизии ВДВ вели бои на подступах к университетскому городку.

    Бои шли и 6 ноября. Седьмого числа части 33-й мехдивизии Империи бились в-центре Будапешта, двигались на юг от улицы Ракоци, взяли радиостанцию «Кошут». 2-я мехдивизия овладела пристанями на Дунае, захватив бронекатера военной флотилии.

    Упорные бои шли за Королевскую крепость и за бывший дворец диктатора Хорти. Более тысячи мятежников умело использовали инженерные коммуникации и подземные ходыпотерны крепости. Пришлось действовать тяжелыми танками и бетонобойными снарядами. 7 ноября наши взяли еще один узел обороны венгров гору Геллерт.

    8 ноября венгры над островом Чепель сбили Ил-28 из 880-го гвардейского полка 177-й гвардейской бомбардировочной авиадивизии. Погиб весь экипаж самолета-разведчика – комэск капитан А. Бобровский, штурман эскадрильи капитан Д.Кармишин, начальник связи эскадрильи старший лейтенант В.Ярцев. Весь экипаж посмертно стал Героями Советского Союза…

    В отличие от ельцинского позора в Чечне 1994-1996 годов, потери нашего Особого корпуса с 24 октября по 7 ноября 1956 года составили только 293 человека, 28 танков и САУ, 40 броневиков. (Только в новогоднюю ночь 1995 года в Грозном погибло в несколько раз больше.) Оно и неудивительно: тогда в Венгрию вошла еще сталинская, имперская армия, имевшая богатейший боевой опыт. Ее вели пропахшие порохом офицеры-фронтовики, которые чувствовали себя элитой общества, а не нищие командиры ельцинской армии, превращенные в изгоев. И солдаты этой армии еще не были тронуты никакой дедовщиной. Людей берегли – зато боеприпасов не жалели. И никакая телевизионно-газетная сволочь нашим войскам в спину не била!

    Подавление мятежа шло и вне Будапешта. Наша 8-я механизированная армия 4-6 ноября захватила и разоружила 32 венгерских гарнизона, подавив вооруженное сопротивление в Дербрецене, Мишкольце, Мезекевешде, Сольноке, Кечкемете, Бекешчабе… 31-я гвардейская воздушно-десантная дивизия Империи с боем завладела городом Веспрем… Армии генералов Бабаджаняна и Мамсурова взяли под контроль аэродромы и основные дороги. Была надежно блокирована венгеро-австрийская граница…

    8-9 ноября все еще гремели выстрелы. В полусотне километров южнее Будапешта наши войска разгромили отряды мятежников, поддержанные зенитно-артиллерийским полком венгерской армии. 9 ноября были подавлены последние очаги сопротивления в Будапеште – на острове Чепель и в Буде. На Чепеле – несколько военных заводов. Там венгры наладили производство танкобойных «фаустпатронов»… У Чепеля мы потеряли три танка. А уже 11 ноября операция «Вихрь» закончилась. Наши потеряли убитыми 640 бойцов…

    Когда в 1996 шли бои в Чечне, мне довелось побеседовать с ветераном Венгерского похода 1956, генералом-воздушнодесантником. Тот с презрением говорил мне: знаете, как ельцинская армия входила в Чечню? Движется колонна по дороге, дозоры засекают впереди чеченскую установку «град» и докладывают начальству. Что, мол, делать? Начальство отвечает: дождитесь, когда она начнет стрелять, и только после этого – уничтожайте. «Град» бьет по колонне, убивая и калеча десятка два русских солдат. И только после этого начальство вызывает авиацию, которая прилетает слишком поздно: чеченцы успели смыться и замаскировать систему.

    А как было в Венгрии? Дозор докладывает: впереди – пулеметная точка, замаскированная в стогу сена у обочины. Что мы делаем? Правильно, уничтожаем ее до того, как она откроет огонь по колонне. Наверх же докладываем: уничтожена группа мятежников, пытавшаяся напасть на колонну. Сверху звучит: молодцы! Никакие угрызения совести нас не мучили: пулемет – не хлеб-соль, он явно для обстрела нас там стоял. Вот так в армии тоталитарного режима людей берегли, а при демократии – жгли, словно солому…

    Я пишу эти строки тогда, когда по телевизору идет передача «Старая квартира», посвященная 1956 году. Ее ведет грузный, толстый еврей. Он обильно потеет в ярком свете юпитеров, остатки мелкокурчавой шевелюры, кажется, слиплись от соленом влаги. Одутловатое лицо постоянно дергается нервными тиками. (Господи, почему они там все на телевидении – дергающиеся, кривые и косые? Я устал от патологии, мне хочется видеть милые русские лица нормальных, сильных людей!) Голос толстяка дрожит от плохо скрываемой ненависти. Ах, какой жестокий режим, он так бесчеловечно давил славных венгров! Нам демонстрируют еще одного еврея: тот в 1956 вышел на улицу Москвы, протестуя против действий русской армии в Будапеште.

    Может быть, венгры, мстя за сталинские репрессии, были и правы – со своей колокольни. Но у Империи – своя правда. Мятеж в Венгрии мог закончиться только одним – присоединением Венгрии к Западу. По логике курчавого толстяка, мы должны были отпустить мадьяров на волю, смирившись с появлением на ее земле воздушно-ядерных сил маньяка Ле Мея? Отказаться от такого плацдарма для наших танковых групп, которые в те годы грозно нависали над позициями НАГО и удерживали его от нападения на СССР? У Империи – своя логика и своя справедливость, которая имеет мало общего с банальным представлением о счастье «маленькою человека». И даже маленького народа, который всегда будет ненавидеть народ имперский.

    Горько сознавать, но сейчас, в 1999, когда мы пишем эти строки, Венгрия вошла в НАТО. 140 тысяч русских жизней, положенных нами в Отечественную, и усилия 1956 оказались напрасными – благодаря Горби и Эльцину.

    Венгры, чехи, румыны… Маленькие народы, час величия которых давно минул. Всегда и при любых режимах они будут ненавидеть соседнюю Империю – хоть русскую, хоть китайскую. Они всегда хотят отдаться более далекому, враждебному нам покровителю. И если прежде то была Британия, то после войны с Гитлером – Америка. И если для спасения моего народа нужно применить силу – ее надо пускать в ход решительно и без слюнявого самобичевания!

    Толстый еврей пытается доказать, что венгерские события порождены нашим коммунизмом. Чушь! Представим себе, что Будапешт в 1945 взяла не сталинская Рабоче-крестьянская Красная Армия, а войска Его Величества Императора Алексея Первого, сына Николая Второго. Что, мы ушли бы оттуда, отдав страну мадьяров Западу? Да ни в жисть – и тоже оставили бы там свои дивизии. И венгры бы тоже восстали при первой же возможности.

    Мы давили венгров второй раз. Первый – случился в 1849, когда русские дивизии пришли на помощь разваливающейся Австрийской империи, где венгры отложились и уже ожесточенно резались с хорватами, которые вздумали отделиться от венгров – события шли почти как в Югославии или СССР 1991-1992 годов. Основоположники интернационал-коммунизма Маркс-Мордехай и Энгельс с визгом восторга наблюдали за этой революцией. В Европе мог образоваться очаг ожесточенной межнациональной резни. И русские войска, огнем и штыком растерзав венгерских революционеров, тогда спасли континент от кровавого месива. За это Маркс и Энгельс люто возненавидели Российскую Империю, окрестили ее «жандармом Европы» и с пеной у рта стояли за ее расчленение И спустя полтора века ту же ненависть я вижу в образе толстого ведущего «Старой квартиры» с дергающимся в тике лицом. Именно такие, как он, и помогли Горбачу да Ельцину выполнить программу чистого марксизма в отношении нашей Империи.


    3

    Еще не смолкли выстрелы в Венгрии, как начались события в Египте. Там победила националистическая революция под предводительством Гамаля Абдель Насера. Она сбросила продажный прозападный режим короля Фарука. Насер искал средства для развития страны. И потому отобрал у западных владельцев Суэцкий канал.

    Запад стал врагом Египта. Мы – его другом. Открывался великий шанс для Империи: закрепиться в стране пирамид, в Восточном Средиземноморье. Что это значило для Запада? В 1960 французский адмирал Р. Бело выпустил книгу «Роль моря в будущей войне». Он доказывал, что по Средиземному морю будет идти снабжение Греции, Турции и Италии, оно становится перевалочной базой для ближневосточной нефти, идущей на Запад, средством сообщения между Атлантикой и Индийским океаном. А еще – плацдармом для агрессии Запада в Черное море, откуда можно бить по важнейшим центрам нашей Империи. Еще Бело считал Средиземное море плацдармом для захода во фланг русским армиям, которые могут оккупировать Европу. Поскольку Англия в возможной войне НАТО и нашей Империи уже не могла служить базой для высадки десанта на континент, теперь эта роль отводилась Северной Африке. Оттуда западные части могли высаживаться в Италии и на Балканах.

    И вот Насер начал союзничать с русскими. Увы, при старом и неумном Брежневе мы упустим Египет. А тогда Запад просто содрогнулся от перспективы появления в той стране русского присутствия. Мы заходили Европе в тыл, и наше острое железо грозило ее мягкому подбрюшью! Мы начали поставлять Насеру реактивные боевые самолеты.

    И Запад нанес удар. 29 октября его верный союзник, Израиль, вторгся на Синайский полуостров, продвигаясь к Суэцкому каналу. Египетские Ил-28 (нашей поставки) наносят удары по еврейским позициям. 30 октября «возмущенные войной» Англия и Франция предъявляют ультиматум евреям и египтянам: отвести войска от канала, зону которого должны занять франко-британские части. Это означало, что канал отбирается у Египта, что Израиль был вплетен в довольно нехитрую интригу. 5 ноября агрессоры заняли Порт-Саид и Порт-Фуад, нанеся тяжелые воздушные удары по авиабазам египтян.

    И все-таки Запад струхнул. Англичане не решились топить или принудительно заставлять сменить курс наши суда, шедшие в Египет. Да и Москва предупредила, что не остановится перед решительными мерами. Мы посулили отправить Насеру добровольцев-пилотов и современные истребители. А русских летчиков после войны 1950-1953 годов в Корее на Западе боялись! Да и США, где шли президентские выборы, колебались, и напор англо-французов осудили.

    То была славная операция Третьей мировой, где мы достигли хорошего успеха!

    Таков был 1956, опасный и тревожный год, в который и начинается нашествие «неопознанных летающих объектов» в нашу стратосферу. Начнется та самая «виртуальная» война, которая грозила перерасти в настоящую, атомную.


    4

    В тот 1956 год в США продолжит работу секретный комитет по внезапному нападению на Советский Союз. И престарелый генерал-президент Эйзенхауэр с удовольствием станет рассматривать фотографию мяча для гольфа крупным планом, сделанную аппаратурой U-2 с высоты в двадцать один километр. Он будет подсчитывать силы НАТО, скоростные бомбардировщики, способные летать на высоте 19-21 версты, вне досягаемости зенитных средств русских. Русские не контролируют свое небо! И начнется нашествие на нас самолетов-призраков, тех самых U-2. Пауэрс подпишет первый контракт на работу в ЦРУ. А самолеты станут покрывать специальным черным лаком, уменьшающим заметность их для радаров. Позже сбитого Пауэрса на открытом судебном процессе в Москве спросят:

    – Какова была основная задача вашего полета?

    – Я должен был следовать по указанному маршруту. включать и выключать приборы на определенных участках пути.

    – Значит, если бы на борту вашего самолета была атомная бомба. вы также нажали бы на рычаг?

    – ЭТО МОГЛО БЫТЬ СДЕЛАНО…

    Да, дороговато обошлись нам годы проволочек и «разоблачений ставленников Берии». Только в 1957 году на боевое дежурство в Московском округе ПВО станет С-25, и только тогда Жуков решит принять С-75 на вооружение. А ведь понадобится еще несколько лет, чтобы произвести эти машины в достаточном количестве, чтобы обучить офицеров и службы управления ПВО, чтобы подготовить персонал и обкатать комплексы в различных условиях.

    Нас спасли только нерешительность Запада да незаконченность его авиапрограмм. Но они постоянно пробовали глубоко проникать в наши просторы. Кроме U-2, они использовали облегченный ширококрылый бомбардировщик «канберра», детище фирмы «Инглиш Электрик». И американский вариант этой машины, RB-57. Они готовились напасть!

    Как сообщает Анатолий Докучаев, первый полет U-2 над нашей Империей произошел 4 июля 1956, когда самолет стартовал из германского Висбадена. Он прошел над районами Москвы, Питера и Балтийского побережья. В США ликовали: русская ПВО огня не открывала! И это – над самыми защищенными районами в мире! Фоторазведка вскрыла систему огневых позиций и аэродромов, на снимках можно было разглядеть даже бортовые номера русских бомбардировщиков. Всего в июле произведено пять шпионских полетов, и неприятельские воздушные шпионы вторгались в наше небо на 150-350 километров по маршрутам «Гродно-Минск-Вильнюс-Каунас-Калининград». «Брест-Пинск-Барановичи-Каунас-Калининград» («Мир авиации», ј1, 1996 г.).

    В 1957 году «канберра» беспрепятственно долетела до еще одного узла мощной ПВО – до Баку. Самолеты этого типа терроризовали небо над Украиной. Венцом же всего был прорыв трех бомбардировщиков типа «стратоджет» 29 апреля 1959 года по маршруту Новгород– Смоленск – Киев.

    Такого больше никогда не будет. Ракетные комплексы и высотные русские перехватчики на десятилетия пресекут такие полеты. Уничтожение машины Пауэрса стало эпохальной победой. Американцы даже не сразу подумали, что Пауэрса сбили на высоте двадцати километров. Сначала они надеялись, что мотор его «локхида» забарахлил, и самолет потерял высоту, сделавшись легкой добычей. Но потом наступил шок. Гибель черного самолета означала – над Империей поднимается настоящий хрустальный купол, незримое силовое поле, которое по прочности своей не уступит самой толстой и тяжелой броне. С 1 мая I960 года начинается почти тридцатилетняя война в небесах, которая тогда положит конец еще одной мечте Запада: подчинить угрозой с воздуха остальной мир. И старые государства, и еще множество стран, обретших независимость после Второй мировой войны. Отныне с помощью русского оружия экспансия Америки и насаждение ею марионеточных правительств натолкнется на огромные трудности.

    После удачной стрельбы по Пауэрсу Империя грозно предупреждает Пакистан: если такие полеты будут повторяться, мы нанесем удар по вашим аэродромам. И Пакистан, трусливо поджав хвост, поспешно закивал: да-да, к-к-конечно!

    Ответ Русской цивилизации на угрозу с воздуха получился сокрушительным. В годы Второй мировой самым большим кошмаром американских летчиков были бомбовые рейды на территорию Германии. Потери от каждого вылета составляли примерно пять процентов, и после двадцати пяти миссии пилотов отправляли обратно, в Соединенные Штаты. После войны их психологи стали считать: потери в районе 4 процентов сбитых в одном вылете подрывают моральный дух и боеспособность летного состава.

    Русские зенитные ракеты в начале 1960-х обеспечивали потери в 40-50 процентов! А в некоторых случаях – и полную гибель атакующих эскадрилий когда они шли к цели на больших высотах. И когда тяжело нагруженные бомбардировщики просто не могли выполнять маневров ухода от ракет.


    5

    В 1962 году мир вплотную приблизился к ядерной войне, и мы знаем эти события под именем Карибского кризиса. Тогда на Кубе в ходе операции «Анадырь» высадилась сорокатысячная группировка наших войск под командованием героя битвы за Будапешт и гобийско-хинганского броска 1945, генерала Иссы Плиева. Лихой рубака, этот конно-механизированный алан все норовил назвать ракетные дивизионы покавалерийски – эскадронами.

    Русские вправе гордиться этой операцией. Не имея господства на море, сумев соблюсти отменную скрытность. Империя перебросила в трюмах кораблей почти всю 51-ю ракетную дивизию генерала Игоря Стаценко. Одним из ее полков командовал Николай Фокич Бандиловский – человек, который в 1961 году командовал стрельбами ракет с ядерным зарядом из-под Воркуты по новоземельскому полигону. Мы успели развернуть на острове три полка ракет среднего радиуса боя Р-12 с дальнобойностью в 2 тысячи километров – всего 36 установок. Мы взяли под обстрел территорию Штатов до рубежа Филадельфия Сент-Луис – Даллас – Эль-Пасо. Под возможный удар попали Вашингтон и Норфолк, Индианаполис и Чарльстон, Хьюстон и Новый Орлеан. А заодно и вся Флорида. То есть самые бурно развивающиеся промышленные регионы врага. А в дополнение к ракетам были развернуты 42 бомбардировщика Ил-28, чьи взлетные полосы находились всего в девяноста милях от Флориды. На аэродромах угнездились сорок истребителей МиГ-21, вдоль побережий маневрировали подвижные «сопки» – установки противокорабельных самолето-снарядов. Развернулись на острове и 144 зенитных комплекса С-75 – дивизии Токаренко и Воронкова, которым и суждено будет сыграть едва ли не решающую роль в последующих событиях. Все это, вместе взятое, называлось ГСВК – группой советских войск на Кубе.

    Мы делали все это вполне справедливо – ведь на турецкой базе Инжирлик, откуда летал еще Пауэрс, американцы создали группировку ядерных ракет «Юпитер», взяв под прицел южные районы европейской части нашей Империи. Они, значит, могут грозить нам ядерными ударами из Турции, а мы с Кубы – нет? Да не бывать такому!

    Мы высадились на Кубе еще и для ее защиты от вторжения янки. Ведь там в 1959 победили антиамериканские силы во главе с Фиделем Кастро. Силы прорусские. В далеком Карибском море, в американском подбрюшье, у Империи появился отличный плацдарм. Да, мы устроили на Кубе позиции своего ядерного оружия. Однако в самый разгар кризиса, на 22 октября 1962, Империя имела только 468 ядерных зарядов, способных достичь территории США. А вот североамериканцы тогда грозили нам тысячью четырьмястами сорока семью боезарядами, охватив нас кольцом своих заокеанских баз. Рискованный ход Империи был оправдан.

    14 октября американский U-2 засек позиции русских ракет на острове, и янки встали на дыбы, требуя срочного вывода ГСВК с Кубы. Мы в ответ поставили условие: убрать ядерное оружие из Турции. Янки пригрозили войной. Их Стратегическое авиакомандование было приведено в состояние Defcon-3 готовность к ядерной войне. К 22 октября 1962 года они заблокировали Кубу огромными силами: восемью авианосцами, двумя крейсерами и ста восемнадцатью эсминцами. Тринадцать подлодок и 65 десантных судов тоже были в той армаде. К вторжению готовилось четверть миллиона человек. На сорока гражданских аэродромах сосредоточились бомберы В-47 с ядерными бомбами. Четверть состава «стратофортрессов» В-52 постоянно крейсировало в небе. Операция высадки получила кодовое имя «Мангуст».

    Американцы рассчитывали на то, что удар четырехсот тридцати боевых самолетов по Кубе позволит подавить русские ракеты до того, как они изготовятся к пальбе. Ведь Р-12 были еще далеки от совершенства, и требовали заправки перед стартом. Кубинский же ландшафт не позволял даже замаскироваться. Куба, долгие годы служившая огромным борделем для янки, не обладала мощной ПВО. Авиация янки хозяйничала в небе острова, ежесекундно угрожая ударом.

    И снова русские зенитные ракеты опрокинули эти расчеты.

    Вспоминает Леонид Гарбуэ, тогда замкомандующего ГСВК по боевой подготовке ("Операция «Анадырь», Москва, изд-во ракетных войск стратегического назначения, 1997 г.):

    "…Чувствуя безнаказанность в нарушении воздушного пространства Кубы, разведывательная, истребительная и штурмовая авиация США ежедневно облетала остров несколькими заходами. Иногда – на высотах в сто-двести метров. В воздухе ежечасно находились сотни самолетов. Гул моторов сотрясал воздух, создавалось впечатление массированного воздушного налета с бомбометанием по нашим объ ектам. Американцы вели психологическую атаку. Летчики открытым текстом запрашивали свой командный пункт: «Когда будем наносить удар по Кубе?» В это время все радиотехнические средства ГСВК ради скрытности были отключены. Все изменил день 27 октября, который американцы затем назовут «Черной субботой». Накануне русские привели свои части в готовность номер один и включили локаторы. В тот день над островом так и вились U-2, а низколетящие разведчики F-101 даже имитировали бомбометание. Плиев отдал приказ зенитчикам: открывать огонь при приближении чужих машин. Он пробовал советоваться с Москвой – но та молчала. В Кремле сидел уже не Сталин, а всего лишь Никитка Хрущ.

    В 10 часов утра командующий ПВО ГСВК генерал С. Гречко доложил Гарбузу: над нами больше часа кружит «гость» – высотный «локхид». Он уже вскрыл наши позиции и новые стартовые площадки Р-12. Надо давать команду на сбитие иначе через несколько часов его фотопленки будут в Пентагоне. Именно Гарбуз и Гречко отдали приказ на уничтожение «цели 33», разведчика U-2 с майором Робертом Андерсоном в кабине.

    Приказ был выполнен первым дивизионом эенитно-ракетного полка под командой полковника Ивана Герченова. Первая ракета настигла «локхид» на высоте в 20 километров. Андерсон успел открыть фонарь пораженного самолета, но покинуть его не успел – его убил взрыв второй ракеты.

    Боже, какой вой взвился в США! Янки требовали начать бомбардировки Кубы. Но президент Кеннеди не решился начать войну. Янки поняли, что воздушного «блицкрига» не получится, что десятки их атакующих самолетов будут уничтожены и ракеты с Кубы взлететь все-таки успеют.

    Они подсчитали: чего стоит их численное превосходство в водородных боезарядах, если учения 1957 года снова показали – от огня русской ПВО погибнет свыше половины участвующих в налетах машин, и это вызовет панику среди экипажей? Они просто не решатся доходить до целей! Они знали: батареи зенитных скорострелок «Шквал» сбивают их тогдашние крылатые ракеты в 9 случаях из десяти. Наши С-75 и С-125 вмиг сделали их «ядерный меч» деревянным, втянув в изнурительную эпопею создания межконтинентальных ракет и стратегических подлодок. Но последних инструментов войны в достаточном числе у них к Карибскому кризису не было.

    Вот почему они тогда все-таки отступили, и в обмен на вывод наших ударных сил с Кубы убрали ракеты из Инжирлика. Несмотря на 15-кратное свое превосходство в ядерных вооружениях. Вот что дали нам зенитно-ракетные «мышцы», которые мы начали накачивать волей еще Сталина.

    Изгнание американской авиации из стратосферы означало очень многое. Ведь самый выгодный режим полета для реактивного гиганта с бомбовой нагрузкой это заоблачная разреженная высь в два десятка верст. Там слабое сопротивление воздуха позволяет бомбардировщику набрать самую большую скорость при минимуме затрат горючего. Но вот русские ракеты вынудили их спуститься к самой земле. И тут же горделивые западные «стратоджеты» и «стратофортрессы», «вулканы» и «Викторы» превратились в громоздкие, легко уязвимые, прожорливые махины. Вот это был удар так удар!

    Знаешь, читатель, а ведь не меньшей победой в глобальной войне тогда была Куба. Тот самый остров, похожий на крокодила, изогнувшегося в теплых водах Карибского моря. Выводя ГСВК, мы поставили янки условие: не вторгаться на союзный нам остров. Мы оставили на нем одну мотострелковую бригаду, которую выведет лишь проклятая ельцинская власть – в 1994.

    Куба стала нашим выгоднейшим капиталовложением. Увы, мы использовали все выгоды нашего союзничества с Гаваной едва наполовину.

    Что вы знаете о Кубе и ее народе? Причудливое смешение карибских индейцев, испанцев и негров, населившее остров. создало удивительный тип людей, весьма отличающееся от обитателей Латинской Америки. Любвеобильные и темпераментные, кубинцы оказались великолепными солдатами – в отличие от тех же мексиканцев.

    С помощью кубинских соратников мы в середине 1970-х закрепимся в Анголе, в алмазоносной южной Африке. Мы в 1979 проникнем на перешеек между Северной и Южной Америками, в Никарагуа, где будет свергнут проштатовский режим Сомосы. Мы почти сумели установить свою власть в соседнем с Никарагуа Сальвадоре если б не Горбач.

    С помощью воинственной Кубы мы могли уже с начала 1990-х развернуть нарковойну против США. Поддержав нужных людей в Боливии и Перу, Эквадоре и Колумбии, Империя была способна начать уничтожение и разложение американского человечьего молодняка, коррумпирование государства США. Попутно начав высокодоходную деятельность. Враг нашего врага – наш союзник, и наши энергичные, подтянутые эмиссары могли бы выгодно продавать колумбийским наркобаронам свою спутниковую связь (терминалы того же «гонца») и портативные зенитные комплексы «игла». Сверхмалые подлодки «пиранья» и малые беспилотные самолеты – для переброски наркотиков в США. Да даже наши легкомоторные самолеты – великолепные «молнии», «гжели» и «финисты». Повстанческие армии, которые в Латинской Америке сплошь да рядом воевали с проамериканскими правительствами, часто смыкались с наркобизнесменами, становясь их прикрытием. Их мы могли снабдить простым и эффективным вооружением – через Кубу. Огонь русского оружия мог бы встречать американские штурмовики, вертолеты и группы спецназа, которые американцы с конца 1980-х бросали на резиденции наркобаронов и на их плантации.

    И не надо брезгливо морщить нос, не надо ужасаться возможному союзу с колумбийскими кокаиновыми картелями. Разве тот кроваво-разрушительный кошмар, в который мы впали с 1991 года, не планировался для нас в США с 1946 года, с плана Алена Даллеса? Мы. русские, вправе отвечать американцам войной на истребление. С помощью наркотиков – в самый раз.

    Наркоторговля позволяла нам начать развал США, поддержав в них латиноамериканские и чернокожие группировки, прочно замешанные в нынешних США на наркобизнесе и «цветном национализме». А огромные прибыли колумбийцев могли быть выгодно вложены в имперскую экономику. Не в грабительский вывоз сырья и не в бесплодные финансовые спекуляции, как в ельцинской «стране»-РФ, а в аэрокосмос и экспорт оружия экстра-класса, в русскую электронику и биотехнологию!

    И этот шанс мы упустили. Но ведь могли бы его использовать. Более того, когда у нас в стране к власти придет настоящий вождь, который выкинет из Кремля нынешних обезьян и всех этих носатых губошлепов, отдающихся американцам под вопли о «демократии и правах человека» – тогда можно будет возобновить выгодные отношения с кубинцами.

    И все это – благодаря 1962 году. Благодаря нашим зенитным ракетам – в частности.


    6

    Победа над «призраками Локхида» и наша твердость во время Карибского кризиса сильно обескуражили американцев. Пожалуй, после них испарилась решимость Североатлантиды-США начать первый тур космических войн. Или, говоря языком президента Рейгана начала 1980-х, войн звездных.

    Первый человек, наш Юра Гагарин, полетит в космос только 12 апреля 1961 года. Но еще с 1958 года американские концерны «Хьюз» и «Локхид» по своей инициативе берутся за конструирование военного пилотируемого корабля, который должен действовать на орбитах от 160 до 1600 километров над планетой. Похожий на цилиндрическую железную бочку, которую поместили в середину треугольного крыла с глубоким вырезом сзади, такой корабль с пилотом (или пилотами) на борту рассчитывался на суточное пребывание в космосе и должен был сбивать военные спутники нашей Империи. Тогда почему-то считалось. будто бы мы сделаем ставку на орбитальные аппараты с подвешенными к ним ядерными бомбами. Мол, станем бомбить Америку из космоса.

    Смелый был проект у янки. Каждый аппарат забрасывался бы на орбиту перехвата трехступенчатой ракетой. Дальше пилот корабля, глядя в оптический прицел, шел на жертву, маневрируя с помощью ракетных двигателей с поворотным соплом, работающих на смеси из топлива RP-4 и перекиси водорода Для пущей точности наводки использовались волчки-гироскопы. Садился истребитель, осторожно входя в атмосферу и планируя на своем треугольном крыле.

    США грезили о том, что построят 12 эскадрилий по 12 кораблей в каждой. Их планировалось запускать на полярные (через оба полюса Земли) орбиты так, чтобы между двумя соседними спутниками было расстояние в 3400– 3500 километров. Образовывалась как бы шеренга аппаратов, движущихся параллельно и осматривающих «полосы» на планете под собой шириной в 3600 км каждый. Таким образом, для осмотра всей Земли требовалось шесть эскадрилий. Еще шесть запускались на те же орбиты – но навстречу первой шестерке эскадрилий, с орбитами на 8 верст ниже. Таким образом достигался двойной контроль над планетой.

    И тут оказалось, что русские по всем статьям Америку объехали. Что наши космические корабли могут дольше находиться на орбите, нежели истребитель Хьюза-Локхида. Что у нас есть ракеты-спутникобойцы и беспилотные орбитальные истребители. Что мы делаем ставку не на спутники с бомбами, а на баллистические ракеты, против которых примитивные американские аппараты бессильны. Наконец, наш космонавт Алексей Леонов в 1965 первым выйдет в открытый космос с корабля «Восход-2», защищенный имперским скафандром. Что уже породило у США кошмары: русские берут на абордаж их орбитальные «крепости». И первый полет хьюзо-локхидовского корабля, намеченный на 1965 год, так никогда и не состоялся.

    Североатлантида спешно создавала оружие для воздушно-космической войны. Одним из его видов стал бомбардировщик-робот «снарк» – машина, чьи создатели были вдохновлены массированными налетами крылатых ракет Фау-2 на Лондон в 1944. «Снарк» летал со скоростью 300 м/сек на высоте 18 тысяч метров, доставляя ядерный заряд на 10 тысяч верст. Даже его название звучало зловеще – примерно как «змея-акула» (Snark = Snake + Shark). Каждый «снарк» обходился бы впятеро дешевле самолета Б-52 и был куда меньше его по размерам. Янки рассчитывали на то, что русские не смогут сбивать их из-за большой высоты полета этих машин.

    Но на очереди был уже самолет-снаряд с вертикальным взлетом «навахо». Он должен был идти на нас уже в 20-25 километрах над землей, разгоняясь до тысячи метров в секунду – на прямоточных воздушно-реактивных двигателях. Управляясь по звездам, с помощью астронавигационнои системы.

    Унаследованные американцами от Гитлера немецкие ракетотехники во главе с Вернером фон Брауном выдвинули проект «Дайна Соар» – «Динозавр». В 1963 году у США должен был появиться космический крылатый бомбардировщик, который выводился в космос ракетой «Атлас», перелетал через рубежи нашей ПВО в космосе и нырял в атмосферу уже над целью – над русскими городами. Потерпев крах в установлении Нового Порядка с Гитлером, гитлеровцы кинулись помогать устанавливать Новый Мировой Порядок под главенством Америки. Они создавали оружие воздушно-космической войны еще за сорок лет до воздушно-космического убийства Югославии в 1999!

    Но у американцев тогда ничего не вышло. Программы «Снарк», «Навахо» и «Динозавр» были свернуты. По одной простой причине: потому что мы уже смогли создать свою космическую цивилизацию, опередив США. ОКБ-52 академика Владимира Челомея (ныне – реутовское НПО машиностроения) испытало первый в мире спутник-истребитель «Полет». А фирма легендарного создателя истребителей Великой Отечественной Семена Лавочкина в 1957 произвела первый успешный запуск полукосмолета «Буря».

    Первая попытка Североатлантиды начать «звездные» и аэро-орбитальные войны рухнула.

    Созданные в те времена центры нашей аэрокосмической культуры могли принести нам действительно золотые горы. На международном авиасалоне 1999 года в Жуковском я залюбовался ажурными корпусами спутников на одном из стендов. Ба! Да это же предлагает НПО машиностроения, челомеевское детище. Создатель грозных крылатых ракет, космических перехватчиков и «алмазов» – орбитальных станций-разведчиков, оснащенных пушками и ракетами «космоскосмос».

    Хозяева с гордостью сказали: это – система легких и дешевых космических аппаратов для дистанционного зондирования планеты. Одни делают это оптически, другие – радарами. Из них можно собирать прекрасные орбитальные группировки по заказам новых экономически сильных стран, отбивая миллиардные заказы у американцев. Их можно запускать на самые высокие геостационарные орбиты по куда меньшим ценам.

    Мой провожатый объяснил: запускать спутники на геостационар с помощью нынешних ракет «Протон» – это тратить 50 миллионов долларов на каждый старт. У США эти цены еще больше. А НПО машиностроения делает из прежних военных ракет новый носитель «Стрела», запуск коего обойдется только в 9 миллионов. Зато на «Стрелу» можно поставить спутник «Руслан» с твердотопливным ускорителем и ЭРД – электрореактивным двигателем, который есть у нас, но которого нет у США. ЭРД за 145 дней выводит спутник на желанный геостационар.

    Я смотрю и вижу: вот способ принести России огромные прибыли. Вот куда государству нужно кредиты давать. Но правительство Черномырдина в 1997 дало гарантии под получение кредитов фирме нашего телегазетного олигарха Гусинского, главы Российского еврейского конгресса. И тот купил геостационарный спутник для своего телевидения у американцев, накормив их инженеров и рабочих. Телевизионные миражи высокопоставленного еврея для наших «реформаторов» оказались важнее, нежели судьба русских и их космической индустрии.

    А что сотворили с НПО имени Лавочкина? В Империи оно стало «верфью» для создания межпланетных аппаратов. Зато после развала великой Державы… Вот что говорил об этом генеральный директор НПО Анатолий Баклунов в 1996 (запись корреспондента «Завтра»):

    "НПО имени Лавочкина возникло в 1937 году на базе мебельной фабрики. Аэропланы тогда строили, как и мебель, из фанеры. У Лавочкина было задание сделать истребитель, и он сделал его из клееной дельта-древесины. Кто-то ляпнул Сталину, что истребитель горит, как порох. Сталин Лавочкина вызывает, тот приходит с куском этой дельта-древесины. Сталин кладет его перед собой, выбивает на него горящий пепел из трубки. И разговаривает с Лавочкиным минут сорок о проблемах авиации. В конце беседы стряхивает с деревяшки пепел, ожидая увидеть прожженную дырку. Но там даже следов от огня нет!

    Тогда пробовали ножом резать – не берет. Сталин был восхищен.

    Ну, а затем НПО перешло на реактивную авиатехнику, потом – на космические аппараты. Мы запускали аппарат на Луну, который вернулся с пробои грунта. Мы делали межконтинентальный бомбардировщик «Буря». Аналогичный проект у американцев назывался «Навахо» – и не удался… И еще мы делали много такого, чего в мире никто не делал. Сейчас к нам приезжают иностранцы и в изумлении разевают рты. Японцы предлагают кучу денег только за архивные разработки двадцатилетней давности, для них это – завтрашний день.

    И, будучи по многим направлениям мировыми лидерами, сегодня мы просто помираем. Специалисты суперкласса получают зарплату, на которую нельзя прожить… …Я познакомился за границей с одним богатым египтянином. Он говорит: я все ваше производство покупаю. Давайте запустим завод, но только в Бельгии. Не хочет он вкладывать в Россию ничего. Зарубежных охотников заключать с нами контракты масса. Но скоро таким путем центр будет уже не здесь, а за границей. Они подтянутся до нас, а мы совсем рухнем.

    У нас есть специалисты, например, по космической навигации, которых больше нет нигде в мире. Они влачат жалкое существование, но не хотят торговать жевательной резинкой. Но они вымрут – дальше что?

    Раньше к нам приходило по 200 молодых специалистов в год. Теперь приходит по четыре фанатика, которые просто не могут жить не по призванию. Но производство не модернизируется, наука лежит. Сейчас за счет заделов от СССР мы опережаем мир. Но это гибнет на глазах…"


    7

    Заканчивается первая стадия Битвы за Небеса, славная эпоха 1945-1962 годов. Тогда мы еще неслись вперед на всех парусах, поставленных еще Иосифом Сталиным, и отголоски, отблески того времени были живы еще и полтора десятилетия спустя. Великие победы того периода Битвы за Небеса создавали легенды, они входили в буквари и школьные учебники, по которым учился я.

    В школу я пошел в Ашхабаде, в 1973 – тогда в совсем русском городе, столице раскаленной солнцем Туркмении, одной из частей великой Империи. Из окон моего дома на горизонте всегда виднелись синие-синие горы, покрытые шапками белых снегов. То был хребет Копет-Даг, за-которым лежал уже Иран. Совсем мальцом я выходил на веранду нашей пятиэтажки, и с жадностью смотрел на то, как в небе расцветают яркие купола парашютов, как бесшумно скользят среди облаков длиннокрылые планеры. Где-то совсем рядом с улицей Атабаева был аэроклуб.

    В школе, в мастерских, висел старый-престарый плакат «1959 год – год великих побед!». Десятилетним хлопцем я смотрел на него, читая летопись тех прорывов. На плакате крушил полярные льды первый в мире атомоход «Ленин», прорезая мрак северной ночи снопом электрических лучей. Летела первая в мире станция «Земля-Луна» – русская станция. Первый завод-автомат…

    Я гордился тем, что живу в величайшей стране мира, способной потрясать небеса. При звуке слов «космический корабль» мне представлялись картинки из моего букваря или учебника арифметики: ракеты, из которых энергично бьет пламя, и на борту которых алыми буквами выведено – «Восток», «Восход», «СССР». При слове «самолет» мне представлялся изящный силуэт МиГа-21. Меня окружали машины и магнитофоны, фильмы и книги, сделанные нами, русскими, и только нами. Мне жаль нынешних детей: при звуках тех же слов у них в мозгу помимо воли будут всплывать образы американских «шаттлов», «фордов» и «дугласов», «сони» и «панасоников». А я – я впитывал чувство величия моей Родины с молоком матери. Я играл с игрушечными планетоходами и жужжащими звездолетиками, на которых красовалась гордая надпись-СССР!

    Я читал «Незнайку на Луне» Носова – книгу, насыщенную такими символами и идеями, которые до конца понял лишь сейчас. Оттуда я узнал и фашистскую теорию «полой планеты», и азы космической баллистики, и механизмы рыночной экономики, и премудрости создания «дутых» акционерных обществ, и механизмы оболванивания человека западной масскультурой. Но тогда меня чаровало другое. Картины космического корабля для лунной миссии. Образ Знайки, стилизация ученых той эпохи – человечка в строгом костюме и каплевидных очках, с тоталитарным бобриком строгой прически. А еще – картина городов, где жили герои Носова.

    Ведь книга была написана именно в те годы сумасшедшего рывка Империи.

    Да, то была книга из той эпохи – когда в городах строились кинотеатры с крышами, напоминавшими наклонные эстакады для старта реактивных машин. Когда очертания автомобилей были плавны, стремительны и текучи, напоминая рисунки звездолетов. Когда в журналах «Техника – Молодежи» еще огромного формата художники рисовали прекрасные белоснежные города под прозрачными куполами, тракторы-роботы, прекрасно сложенных загорелых людей под парусами яхт, космические самолеты и русские базы на Луне. Носов рассказал мне о городе, в котором поднимались чудесные здания. Одно – похожее на башню, со спиральным балконом, вившимся вокруг него и спускавшимся в плавательный бассейн, окружавший здание. Другое – шестиэтажное, с огромными балконами, парашютной вышкой и чертовым колесом на крыше. И по улицам этого города бегало множество автомобилей, спиралеходов, авиагидромотоколясок…

    Но и в жизни самое начало 1960-х – наша гордость. Тогда в Бразилии сел русский суперлайнер – Ту-114. Первый в мире самолет, бравший на борт полторы сотни пассажиров. Первый в мире самолет повышенного комфорта, на борту которого были даже купе. Первый в мире, способный покрыть огромное расстояние от Москвы до Гаваны без посадки со скоростью в 850 километров в час, удивительно экономичный даже по нынешним временам. Так вот, когда он в 1962 приземлился в Бразилии, его пришла посмотреть группа седобородых старцев. Увидев крылатый корабль, они расплакались. Оказывается, то были литовцы, бежавшие из Империи в 1940. Они плакали оттого, что оставили страну, добившуюся столь титанических успехов.

    То были детища времени, пронизанные дикой, неуемной энергией русских побед. То – осколки некогда великой Мечты…

    Бои 1945-1962 годов мы выиграли. Сталин, словно мощный разгонный блок ракеты-гиганта, придал стране поистине космическую скорость. И мы шли вперед, пожирая пространство и время. К Победе! К Победе! К Победе!

    Начинались «ревущие шестидесятые»…


    Глава 5. «ВЬЕТНАМСКАЯ МОГИЛА» ДЛЯ АМЕРИКАНСКИХ ВВС. ДЕКАБРЬСКАЯ БИТВА НАД ХАНОЕМ. ОБЛОМКИ «ФАНТОМОВ» УСЕИВАЮТ ПЕСКИ. СРАЖЕНИЕ НАД «ЛИНИЕЙ БАРЛЕВА» ОПЕРАЦИЯ «КАВКАЗ» ПРОТИВ ПЛАНА «ХОРДОС». БЛИЖНЕВОСТОЧНЫЙ ФРОНТ: ПЕРВАЯ РУССКО-ИЗРАИЛЬСКАЯ ВОЙНА. ПОБОИЩЕ У ИСМАИЛИИ. ОНИ ПРЕВРАЩАЮТ ЗАКОРЕНЕЛОГО ЯЗЫЧНИКА В РЕВНОСТНОГО ХРИСТИАНИНА!


    1

    F-4 «Фантом» были серьезным испытанием для тех, по кому они наносили удары на земле. Двадцатишеститонная боевая машина с клювоподобным, чуть загнутым носом, мчащаяся на 1800 километрах в час – то был настоящий призрак войны. Очевидцы рассказывают: когда на тебя налетает «фантом», то кажется, будто ты смотришь немой фильм ужасов. Он обгоняет звук, и распаленное сознание, обостренное импульсами страха, видит лишь зловещий силуэт с короткими, загнутыми вверх на концах крыльями. И это чудовище, движущееся словно в безмолвии, готово обрушить на твою голову страшные баки с густым напалмом, которые превращает все в море огня, а людей – в визжащие от адской боли живые факелы. Или шквал неуправляемых ракет, начиненных взрывчаткой и стальными иглами, которые разрывают на части тела бойцов. Или фосфорные бомбы, чьи адские гранулы глубоко врезаются в плоть. Когда людей, пораженных фосфорными бомбами. привозили в лазареты, и скальпель хирурга добирался до засевших в тканях шариков, они вспыхивали. И раненые заживо горели на операционных столах.

    Эра «фантома» открылась в 1964 году, когда США начали войну во Вьетнаме. Они не хотели допустить того, чтобы правительство Северного Вьетнама, который был союзником русских, присоединило бы к себе Южный Вьетнам, где правил проамериканский режим. Вспыхнула долгая, кровопролитная война, в которую янки бросили самую передовую технику. Империя поддержала Северный Вьетнам. Ставки в игре были очень высоки. Для нас нанести американцам поражение означало на долгие годы деморализовать их, подняв авторитет нашей страны и ее оружия. И началось еще одно сражение Третьей мировой – Битвы за Небеса…

    24 июля 1965 года четверка «фантомов» шла на цель в сорока километрах к северо-востоку от Ханоя. И пилоты не знали, что из-под зеленого полога джунглей навстречу им развернулись острые носы С-75 дивизионов под командованием русских – майора Федора Ильиных и подполковника Бориса Можаева. Залп! «Фантомы» шли слишком плотной группой, и всего одна ракета, разорвавшись внутри группы, уничтожила сразу троих. Ошеломленные, янки тогда на две недели прекратили полеты…

    Когда копошенье окружающей «пореформенной Россиянии» становится невыносимым, и от нашего национального унижения хочется выть, я ставлю в видеомагнитофон кассету и слушаю уважительные отклики американских асов о русском оружии, с которым им пришлось столкнуться тогда, в «ревущие 60-е». «Я бы сказал, что самое опасное всегда – это ракеты. Конечно, зенитный огонь – это зенитный огонь, и он был куда более плотным, чем у немцев. Были большая точность попадания и радарное наведение. Зенитные батареи сбили больше наших машин, чем ракеты. Но было что-то бесконечно зловещее и жуткое в той безликой деловитости, с которой приближалась выпущенная в вас ракета SAM (натовский код для наших С-75 и ее „потомков“ – М.К.). Она летит в вас, она намерена вас убить», – вспоминал бригадный генерал Робин Олдс, который дрался еще со сталинскими соколами в небе Кореи («Стремление к небесам», Би-Би-Си, 1988 г.). А уж этому волку можно верить: он сбил четыре МиГа в той войне, летая на неповоротливом для воздушных боев «фантоме».

    Другой ветеран Вьетнама, полковник Рассел Эвертс, откровенничает: «Первое, что вы видите, – это клубы пыли на земле. Потом сквозь них пробиваются огонь и дым, а потом из них возникает длинный снаряд – как при запуске космической ракеты. Начинаешь рассчитывать: на кого он направлен? Если на одного из твоих друзей, чувствуешь себя лучше. Если же он устремляется к тебе, это уже плохо, и надо контролировать очередность своих действий…»

    «Эта ракета действительно внушала ужас, – продолжает Олдс, – Вашингтон судил об эффективности ракет по соотношению запущенных и поразивших цель. Но не знал, что процент промахов был высок еще и потому, что нам страшно не хотелось встречи с ними. Мы избегали роковой встречи иногда даже в ущерб боевому заданию. А чаще – за счет изворотливости и ловкости. Ну, а если за три минуты, как было со мной в одном из боев, в вас выпускают двадцать четыре ракеты, надо быть готовым ко всему. Особенно в Северном Вьетнаме, где даже школьники стреляли в нас. И ракеты знали свое дело. И случалось, что они делали христианина из закоренелого язычника!» Он говорит, и. старые кадры доносят до нас то, что видели глаза их пилотов: сгустки белого пламени, похожие на бешено мчащиеся с земли шаровые молнии. Пугающе быстрые на темном фоне лежащего внизу ландшафта…

    С июля по 27 ноября 1965 года янки вели ожесточенную охоту на русские ЗРК. Им удалось уничтожить восемь наших комплексов, потеряв при этом три «тандерчифа» Ф-105, два Ф-8 «крусейдер», два «фантома» и один «скайхок». Цена побед была слишком непомерной. (По нашим данным, атаки на ЗРК обошлись США в 30 потерянных машин). Но погибло много наших ребят. Вьетнамцы еще не умели управляться с таким сложным оружием. Прекрасные полевые бойцы, стойкие подчас до фанатизма смертников, они терялись, когда с врагом приходилось сражаться в тесной кабине наведения, за пультами радарных станций. Они не выдерживали рева пикирующих самолетов и часто убегали с боевых постов («Аэрохобби», ј 2, 1993 г.).

    В октябре 1967 года потери американских агрессоров достигли 25 процентов. Тогда мы выдерживаем жесточайшую борьбу с богатым, технически – мощнейшим врагом в мире. Уже тогда он хвалится своим радиоэлектронным превосходством над русскими. И еще как выдерживаем! Военно-воздушные силы Североатлантиды на своей шкуре пробуют остроту наших ракетных клинков. Это вам, мать вашу, не Корея!

    Да, то была не Корея. Шли бурные 1960-е. Мы давим попытку чехов отколоться от блока с нами – в 1968 гусеницы русских танков перемалывают «Пражскую весну», которая могла стать зимой нашего поражения. Мы еще полны сил, но уже сказывается хрущевско-брежневскии идиотизм. Да, в Крыму 1967 снимается фильм «Туманность Андромеды», где мы грезим звездолетами, но русский инженер уже превращается в нищего, над которым смеются продавцы пива и работники магазинов. И все же…

    Казалось, нам стоит лишь чуть-чуть нажать – и Америка рухнет. Хотя американский экипаж в 1969 высаживается на Луне, уходят в прошлое янки времен Второй мировой и Корейских войн, все эти стриженные под бокс, подтянутые бестии с тяжелыми челюстями. На смену им идет поколение хиппи дряблотелых овец, блеющих «Твори любовь, а не войну». Поколение, жрущее наркотики, словно хлеб, предающееся групповой похоти в сальных складках уродливых мегаполисов. Их кумир, кукольный бунтарь Джим Моррисон из группы «Доорз», призывал убить своего отца и трахнуть собственную маму, сам год от года превращаясь в опившееся и обкурившееся двуногое. Запад в это время ниспровергает все ценности и идеалы, снимая психопатологические фильмы, где отцы спят со своими дочерьми. Запад тогда смахивает на доспехи рыцаря, внутри которых – не мускулистое тело, а одна гниль. Боже, как не хватало нам тогда своего Стального Вождя, который мог бы подтолкнуть падающего урода! Увы, лучшие русские тогда сидели не в Кремле – они стегали огненными бичами вьетнамские небеса…

    С 1965 по 1972 год Империя отправила во Вьетнам девяносто пять зенитно-ракетных комплексов «двина» и 7658 ракет. В боях наши азиатские союзники потеряли 56 комплексов, истратив 6806 ракет. Если учесть огромные потери ВВС США, то на один погибший русский ЗРК приходится почти по сорок уничтоженных янки.

    Когда потери стали тяжелейшими, американцы принялись за ухищрения. "Как было во Вьетнаме?.. Как только потери американцев начали превышать 15-20 процентов летного состава, они резко меняли тактику – например, придумывали новые радиопомехи в эфире. Мы к ним приспосабливались и вновь начинали бить американцев. Они опять переставали летать. Эта игра в «кошки-мышки» продолжалась долго и обошлась США во время вьетнамской войны примерно в 2 тысячи самолетов, из которых несколько десятков – знаменитые «летающие крепости» Б-52. А они одни никогда не летали, таскали с собой целый эскорт из истребителей и самолетов-постановщиков радиопомех. Но все равно мы их били.

    Тогда американцы перешли к сверхнизким полетам над реками. Прямо над самой рекой летит на огромной скорости самолет, а за ним – столб воды. Нашим ответом было применение системы С-125, которая хорошо сбивала американские самолеты на малой высоте…" – вспоминает Борис Васильевич Бункин, генеральный конструктор ЦКБ «Алмаз» («Деловые люди», март, 1997 г.). Сами американцы признают потерю 1800 машин, и поныне заявляя, что «дуэт зенитных батарей и ракет SAM превращал налеты на Северный Вьетнам в крайне опасное занятие». Тогда погибло более двух тысяч янки-пилотов.

    Прижав их авиацию к земле, мы сильно ослабили силу воздушных ударов янки ведь теперь приходилось действовать более мелкими группами. К тому же на низких высотах американцы стали гибнуть от убийственного огня малокалиберной артиллерии, которую к тому времени уже было перестали принимать в расчет. Вжимаясь в складки местности, американские самолеты слепли, экраны их бортовых радаров тонули в помехах.

    На этой войне дрались не только солдаты, но и русские конструкторы, русские промышленники. Слишком серьезен был автоматизированный, компьютеризированный до предела враг. И настоящий подвиг тогда совершили «сталинские птенцы». Например, создатели «двины» Петр Грушин и Александр Расплетин. Вряд ли янки знали, что тот же Расплетин бредил противосамолетными ракетами еще с середины 1920-х – с тех пор, как прочел фантастический рассказ о диковинной аэроторпеде, разившей тучи западных бомбовозов. Кстати, и поставку «двин», и приемку их у промышленности вел начальник 4-го Главуправления МО СССР генерал-полковник авиации Георгий Байдуков. Тот самый человек-легенда, который вместе с неистовым Валерием Чкаловым перелетел через Северный полюс в США аж в 1937. Прорвавшись сквозь почти космический холод и недостаток кислорода в машине с единственным мотором!

    Отставной генерал Марк Воробьев («Военный парад», ј 4, 1998 г.) вспоминает о том, как янки стали оправляться от ошеломительных первых ударов 1965, когда на один их сбитый приходились 1-2 ракеты. Североамериканцы перешли на бомбометания с бреющего полета, научились маневрировать в зоне огня, принялись ставить густые радиопомехи с самолетов-постановщиков. К середине 1966 на один сбитый приходилось тратить уже 3-4 ракеты.

    В 1967 янки завели новую аппаратуру помех, которая ослепляла радарные станции визирования целей. Ракеты прекращали управляться в полете и падали. Такое новшество агрессоры совместили с жестокими ударами по нашим огневым позициям. А били-то они оружием страшным: шариковыми бомбами, которые превращали целые гектары в море пламени, ракетами «шрайк», которые наводились на излучение наших локаторов.

    Янки умудрились создать новые, дорогостоящие способы ведения воздушных операций. Приходилось сначала «взламывать» ПВО вьетнамцев (читай – нашу) и только потом пускать в ход удары по основным целям. Бои стали весьма напряженными и изнурительными для летчиков. «Взломщиками» выступали эскадрильи «Уайлд Уиззл», оснащенные системами обнаружения радаров ЗРК и подавления их сильными помехами. Под крыльями они несли ракеты «шрайк». Потом у них появились и более совершенные ракеты «стандард-АРМ».

    Но мы оказались не лыком шиты. Денно и нощно шла разработка «противоядий» в НПО «Алмаз» и на Московском радиотехническом заводе, в Минобороны и на полигоне ПВО в Капустином Яру под Астраханью. Специальная исследовательская группа из людей Байдукова и военпромовцев работала в самом Вьетнаме. Эксперименты ей приходилось ставить в боях.

    Оказалось, что америкосы пытаются бросать свои самолеты навстречу летящей ракете. Точь-в-точь как капитаны боевых кораблей, которые уклонялись от торпед, разворачиваясь к ним носом. Смысл у такого маневра был: если ракета разрывалась не у борта самолета, при угле встречи в 90 градусов, а под острым курсовым углом меньше 55 градусов, то сноп разлетающихся осколков хотя и повреждал машину, но не поражал ее уязвимых агрегатов. И потому янки дотягивали до своих баз.

    Наши придумали переоснастить боевые заряды ракет так, чтобы расширить убийственный сноп, понизив массу осколков. Провели массу экспериментов, расстреливая корпуса упавших американских машин. И своего добились!

    В декабре 1967 аппаратура помех врага опять стала сбивать наши УРы с толку. Из пленных американских пилотов удалось вытянуть сведения о том, что у ВВС США появились новые бортовые станции радиоэлектронной борьбы – против обнаружения самолетов нашими радарами и против ракеты, которая взлетает.

    Рискуя жизнью, наши специалисты во время одного из налетов сидели в одном из безмолвствующих комплексов, записывая помехи. Потом в Империи срочно создали аппаратуру отстройки от помех, одновременно понизив минимальную высоту поражения ракетой. А самое главное – впервые мы сделали и аппаратуру пассивного приема. Такую, которая позволяет не обнаруживать свою огневую позицию, а следить за подлетающим врагом по излучению его станции помех. А это позволяло не бояться противорадарных «шрайков». Потери американцев сразу же выросли. Если в декабре 1967 для уничтожения одного североамериканского самолета приходилось тратить 9-10 ракет, то после наших ухищрений уже в 1972 – только 4,9 ракеты.

    Родился и принцип «ложного пуска». Как свидетельствует Марк Воробьев, штатовцы налетали глубоко эшелонированными боевыми порядками, и на экранах радаров было трудно отличить тяжелые бомбардировщики, которых и надо было выбивать в первую очередь, от тактических самолетов и истребителей прикрытия. И тогда наши додумались вначале, не стреляя ракетами, включать передатчики радиоуправления ими. Думая, что по ним пошел залп, янки начинали лихорадочно маневрировать, ломая боевые порядки. При этом зенитчики теперь видели: кто из них – бомбовоз, а кто – легкий самолет. Ведь тяжелые «стратокрепости» не могли метаться так же быстро, как истребители. Отделив «агнцев от козлищ», наши открывали огонь на поражение. Одновременно на смешавшиеся ряды янки наводились истребители ПВО. В сочетании с ракетами они попросту опустошали ряды врага.

    Доработанные блоки управления комплексов шли из Империи во Вьетнам. Русские специалисты по боевой кибернетике сделали тогда огромный шаг на пути создания искусственного интеллекта. Мы научились проводить селекцию истинных целей среди туч ложных – облаков фольги, сбрасываемых «уиззлами». Применили новые принципы борьбы с помехами и антирадарными ракетами, применив принцип многочастотных локаторов, пробивающих поля электромагнитных «завес» и постоянно меняющих длины и частоты волн, сбивая с толку «шрайки». Была создана самоходная зенитно-ракетная установка «Стрела-109А34», которая наводила огонь визуально, без РЛС, бившая восемью ракетами с инфракрасной самонаводкой.

    Совершенствовались и ракеты. Сначала американские пилоты, увидев выпущенную в них С-75, бросали самолет ей навстречу. Зная, что она управляется с земли по радио, они часто спасались таким маневром. Ведь на огромной скорости сближения наземный оператор почти всегда промахивался. Тогда у нас появились зенитные ракеты с блоками самонаведения.

    Мы победили в той войне. Ведь в те 1960-е Империя еще стремительно шла вперед, еще на импульсе того Великого Толчка, который дал стране Иосиф Сталин.


    2

    Во Вьетнаме мы впервые столкнулись со страшным воздушным врагом восьмимоторным бомбардировщиком В-52 «Stratofortress» – «Стратокрепостью» Б-52. Самолет-исполин длиною в 49 метров и весом в 221 тонну, быстроходностью в 957 км/час, он мог достигать высоты в 16 километров. А мог и носиться на бреющем в нескольких десятках метров от земли.

    И это было самым главным – ведь во Вьетнаме началась низколетная война, когда бреющий полет помогал ускользнуть от зенитных ракет. Драться с истребителями «стратофорты» не могли: единственной защитой от них была хвостовая стрелковая установка. Сначала – из счетверенного крупнокалиберного пулемета. Потом – из мотор-пушки «вулкан». Впрочем, Б-52 всегда ходили с сильным прикрытием.

    Главным оружием этого корабля-гиганта служит изощренная электроника, которая должна бороться с зенитными ракетами и пушками. Прорываясь к цели, «стратофорт» мог выстрелить 2-3 ракетами «куэйл» с обычными боеголовками. Благодаря особой аппаратуре и специальным отражателям эти крылатые снаряды выглядели на экранах радаров как сами Б-52, служа ложными целями. По батареям зенитных ра кет и узлам ПВО он должен был стрелять крылатыми ракетами «хаунд дог» («гончая») – со скоростью в два Маха и дальнобойностью в 800-1000 километров. Этот арсенал дополнялся аналоговой навигационно-бомбардировочной системой, сильной аппаратурой постановки помех и большим запасом выстреливаемых в воздух дипольных отражателей – ложных целей, предназначенных для «сбивания с толку» локаторов и выпущенных по бомбардировщику ракет. И только потом, прорвавшись, великан обрушивал на цели свободнопадающие ядерные бомбы.

    Первоначально этот левиафан неба предназначался для ядерной войны против русских. В начале 1960-х, когда наша Империя принялась массой строить межконтинентальные ракеты и взяла на их прицел крупнейшие авиабазы США. янкирешили постоянно держать в воздухе авиакрьтья Б-52 у наших границ, заправляя их в воздухе с летающих танкеров. Но тут начались неприятные катастрофы. Сначала в 1959 в штате Кентукки рухнул на землю «стратофорт» с ядерным оружием на борту. Потом в 1966 у берегов Испании столкнулись в воздухе два Б-52, и потом пришлось с великим трудом выуживать с приличных глубин четыре водородные бомбы. Наконец, в 1968 еще один «52-й» упал в Гренландии, и его бомбы разрушились. Пришлось отказаться от опасного вида стратегического патрулирования.

    Вьетнамская война потребовала мощных бомбардировщиков. Б-52 пришлось переоборудовать. Белые брюха Б-52 пришлось перекрашивать из снежно-белых (для отражения вспышек ядерных взрывов) в черные – ради малозаметности. Вместо водородных боеприпасов пришлось подвешивать 32 тонны обычных фугасных бомб. И, конечно, пришлось осваивать искусство бреющих полетов. Конечно, недостатки были: самолет все-таки создавался как высотник. И потому при полетах у земли длинные гибкие крылья делали его весьма чувствительными к порывам ветра. И потому Б-52 остался уязвим для тогдашних ракет С-125.

    Война во Вьетнаме стала проверкой «52-х» на способность проникать вглубь СССР. Eщe в 1962 году на книжных прилавках Америки появился бестселлер «Рубеж гарантированной безопасности», где речь шла о том, как эскадрилья Б-52, выведенных под именем «виндикейпюров», по ошибке не получает отбоя тревоги и идет с Аляски па Москву, причем ее не могут остановить из Вашингтона. Эти чудо-самолеты «мочат» русские истребители целыми полками, прорываются сквозь заслоны нашей ПВО, и в конце концов один самолет прорывается к Москве, над которой встают четыре ядерных «гриба». Чтобы избежать воины, президент США одновременно сбрасывает четыре бомбы на свои Нью-Йорк, совершая искупительную «жертву Авраама». Но то фантазия, а что на самом деле?

    С 1964 по 1970 янки вели тяжелую воину с тем, чтобы перерезать «тропу Хо Ши Мина» – настоящую систему из четырех стратегических дорог и множества ответвлении от них, которые шли с севера на юг Вьетнама, питая вьетконговских партизан в их борьбе с янки. С севера на юг шли оружие и продовольствие. Тропа питала антизападные отряды и в Лаосе. Американцы пытались атаками с воздуха разрушить мосты и тоннели на этой системе дорог, стремились громить с воздуха конвои грузовиков. И поскольку фронтовой авиации для этого не хватало, янки решили бросить на уничтожение мостов тяжелые стратегические самолеты. В 1967 налеты Б-52F шли с острова Гуам и с базы Утопао в Таиланде. Лететь было недалеко, и потому «крепости» загружали бомбами «под завязку». И все-таки «стратофортам» не удалось разрушить «тропу Хо Ши Мина».

    «Здесь В-52 впервые столкнулись со своим главным противником – советским ЗРК С-75. Несмотря на интенсивное применение экипажами бомбардировщиков радиопомех, на боевой счет северовьетнамского зенитно-ракетного полка, действовавшего в этом районе, было записано шесть В-52 (5 из них – в период с сентября до декабрь 1967 года). Примечательно, что в этом полку советские специалисты появились только в мае 1969, когда полк после тяжелых потерь отвели на переформирование…» (Алексей Чернышев. Огонь над Вьетнамом. «Аэрохобби», ј1, 1994 г.).

    И борьбу за тропу ВВС янки проиграли. Хотя и бросали на нее не только «крепости», но и машины с ядохимикатами, выжигая ими джунгли. В ход шли тяжелые морские самолеты «Нептун», модернизированные Б-26 времен Второй мировой, и специальные противопартизанские двухмоторники «мохавк». Это не считая собственно реактивных истребителейбомбардировщиков. Потом подсчитают: в борьбе за тропу янки сделают 800 тысяч самолето-вылетов, сбросив на нее свыше двух миллионов тонн бомб! Тридцать тысяч вылетов было на счету Б-52. Но потеряют янки над этими дорогами 2445 самолетов и вертолетов.

    Решающим годом противовоздушной войны во Вьетнаме стал 1972. Тогда в Америке бушевали демонстрации длинноволосых пацифистов в потертых джинсах, которые в промежутках между марихуаной и свальным сексом требовали покончить с войной. Популярность политиков падала. Экономика уже надрывалась от громадных затрат: ведь кроме содержания воюющей армии ей приходилось тратить сумасшедшие деньги на содержание безработных негров и вообще не желающих работать хиппи. Тогда янки попытались массированными воздушными ударами склонить маленьких телом, но великих духом вьетнамцев. Сделать их уступчивее на идущих в Париже мирных переговорах.

    Ох, и славный будет для нас год! В 1972 янки понесут чудовищные потери. Только под ракетным огнем погибнет 51 В-52, 223 «фантома», 9 «старфайтеров» («звездных бойцов») F-105, 59 А-6, 57 «корсаров» А-7, один F-111 и еще 21 машина остальных типов. 421 самолет!

    С апреля 1972 Штаты бросают на непокорных целые эскадры «пятьдесят вторых» под сильнейшим прикрытием. В декабре того же года разыгралась и великая воздушная битва за Ханой.

    Хроника стрельб по Б-52 в 1972. («Военный парад», ј 4, 1998 г.). Апрель. 39 боев. 104 выпущенных ракеты. 6 сбитых. Средний расход ракет на одну жертву 17,3.

    Maй. 7 стрельб 19-ю ракетами. Сбит всего один.

    Июнь. Выпущено четыре ракеты. Уничтожен один Б-52.

    Июль. Двумя выстрелами свалили одну «стратокрепость».

    Август. Четыре стрельбы. 11 ракет. Двое сбитых. На каждого пришлось 5,5 ракеты.

    Сентябрь. Пять стрельб восемью ракетами. Американцы теряют три Б-52, на каждый израсходовано 2,7 ракеты.

    Октябрь. 8 стрельб 14-ю УРами. Сгорели 3 «крепости» (по 4,6 ракеты на каждую).

    Ноябрь. 22 пальбы 42-мя УРами. Трое уничтожено. Увы, по 14 ракет на сбитый.

    Декабрь. Ожесточенное сражение. 134 стрельбы 239-ю ракетами. Повержен 31 бомбардировщик. Налеты на Ханой прекращаются. Средний расход: 7,7 ракеты на один уничтоженный Б-52.

    Сражение ПВО Вьетнама за Ханой шло с 12 по 29 декабря 1972. Людям генерала Ле Ван Чи пришлось туго: воздушные корабли США были напичканы новейшими станциями постановки помех и оборонительными ракетами.

    Важнейший итог: 27 января 1973 года американцы в Париже подписывают мирное соглашение с Северным Вьетнамом, начиная вывод своих войск из южной части страны. Победа!


    3

    И все-таки Вьетнам заставлял задуматься. Не так давно я наткнулся на интереснейшую статью Владислава Шурыгина в «Дне воина» – на записи его бесед с генерал-майором Александром Яковлевым, который воевал с американскими ВВС с мая 1969.

    "…Зенитно-ракетный полк, в котором нам предстояло служить. был частью особой. Его так и называли – полк-герой. Достаточно сказать, что до нашего прибытия (а мы были первыми советскими военспецами в этой части) ракетчиками полка было сбито шесть бомбардировщиков Б-52, не считая самолетов других типов…Кстати, говоря о подборе и комплектации наших военных советников, нельзя не сказать о поголовном отказе всем добровольцам, которых тогда было много. Офицеры и солдаты писали рапорты с просьбой направить их во Вьетнам рвались на помощь многострадальному народу. На моей памяти ни один из рапортов не был удовлетворен. Мне кажется, это следствие уже зацветавшей тогда чиновничьей перестраховки.

    Итак, 17-я параллель. Полоса земли, выжженная напалмом, изувеченная воронками. Квадраты рисовых полей, фруктовые рощи были и местом труда крестьян, и полем боя, и кладбищем – многие из них умирали с мотыгами в руках, подорвавшись на мине, попав под бомбежку или под обстрел корабельной артиллерии. …Днем в небе безраздельно господствовала американская авиация. Штурмовики уничтожали все без разбора – будь то санитарный автомобиль или крестьянская упряжка. Местом наших боевых действий определили район реки Голубой,

    250 км южнее города Виня, в провинции Куангбинь. Здесь находился один из важных узлов коммуникаций… …Над небольшой долиной, зажатой меж двух гор, скользил легкий F-105. Без подвесок, максимально облегченный, он был и разведчиком, и приманкой. Где-то за ним шла ударная группа. Спустя несколько десятков секунд над долиной из облаков вывалилась пара «фантомов». И – ожила засада. Первой ракетой уничтожили ведущего. Его самолет ярким факелом рухнул в джунгли. Ведомый, круто развернувшись, атаковал позиции дивизиона.

    Вот он все ближе. Еще немного – и бомбы уйдут вниз, но неожиданно прямо перед ним в небо ушла зенитная ракета. Решив, что это и есть место расположения дивизиона, «Фантом» обрушился в пике на ложную позицию, подставив себя под удар артиллерии.

    Короткий залп зениток был ужасным. Самолет просто развалился в воздухе и грудой обломков рухнул на землю. В опустевшем небе одуванчиком распустился купол парашюта. Через несколько минут погиб и вертолет, посланный на помощь летчику…

    А еще через некоторое время на расположение ракетчиков обрушился ракетно-бомбовый удар большой группы штурмовиков. Но бомбы рвались на пустом месте – дивизион был уже в пути. Здесь все решали минуты. Если после пуска ракеты установки за сорок минут не покидали район, то шансов уцелеть практически не оставалось. Бомбили американцы снайперски.

    Наш полк прикрывали батареи ствольной зенитной артиллерии. И делали это отлично. Артиллеристы имели удивительную подготовку. Они учились стрелять по макетам самолетов, запускавшимся с дерева по нитке. Причем перед запуском мишени расчеты орудий стояли к ней спиной. За считанные секунды расчет должен был развернуться, обнаружить, опознать и обстрелять цель. Занимаясь этим упражнением по восемь часов в сутки, они доводили свое мастерство до какого-то нечеловеческого, электронного мастерства. …Вообще надо отметить, что противник у вьетнамцев был сильнейший. Великолепная подготовка летчиков, четкая организация боевых действий, глубокая разведка, настойчивость в достижении задач… И малейшие ошибка, неточность оборачивались поражением. Воевать американцы умели…Учили их этому вьетнамцы. Огромные потери заставили командование ВВС США пересмотреть большинство своих установок, менять тактику, повышать ставки пилотам за риск…

    Разведке американцев противопоставили маскировку. Да такую, что просто потрясала своей необычностью. Однажды пусковые установки поставили среди густой пальмовой рощи, где стрельба была просто невозможна. Но когда до пуска отставались мгновения, в секторе, куда развернулись установки, вьетнамцы веревками нагнули пальмы, и ракеты ушли в небо по узкому коридору среди их стволов… И хотя мы сами были ракетчиками, и в Союзе изучали маскировку, Вьетнам опрокинул наши представления о ней. Чего стоили, например, пуски, когда ракета стартовала, заваленная горой веток. Любой наш командир только бы за голову схватился. Как можно? Там же рули, аэродинамика…

    За плечами этих низкорослых, худеньких людей в пробковых шлемах и неизменных зеленых рубашках без погон было то, чего не было у нас, – опыт, годы боев с сильным противником. И нам порой оставалось только учиться у них. Маскировалось все. Дороги, по которым шли дивизионы, за ночь опять превращались в джунгли. Кабины управления без провожатого вообще было не найти. И все это в горах, на пересеченной местности! …Б-52 обычно бомбили с больших высот. Взлетев с базы Утопао в Таиланде или с острова Гуам, они с заоблачных высей опорожняли свои бомбоотсеки и уходили на свои базы. Так было и в тот февральский день 1970. Загруженные тушами бомб, стервятники тройками шли к целям. Время – около десяти вечера. Экраны дивизиона, находившегося в засаде, плотно забивали помехи, заставляя операторов от бессилия сжимать в камень челюсти. Самолет радиолектронной борьбы EF-66 надежно прикрывал девятку. Но вот в помехах вдруг появились разрывы – постановщик изменил курс, и плотность помех понизилась. На экране появились метки целей. Решение мгновенное – обстрелять группу. Дивизион стремительно изготовился к бою. Ожили кабины управления. Это было похоже на молниеносный удар шпаги. Выход в эфир передатчика обнаружения и наведения, захват цели и пуск! Все – в считанные секунды.

    Цель – замыкающая тройка. Огонь – по последнему бомбардировщику (они шли уступом). В этом случае вероятность обнаружения запуска минимальна. Тоже, кстати, хитрость, найденная на войне.

    И вот уже операторы прочно удерживают вертикальные метки на светящейся точке цели. Пуск! Сорвался круто в небо рыжий столб пламени и, изогнувшись в синеве, потянулся к далеким «крестикам» уходящих бомбардировщиков.

    Томительно тянутся секунды. Ракета все ближе к цели. Пять километров, три. два… И здесь метки целей вновь плотно закрыли помехи вражеского постановщика. Но слишком поздно! По команде бросили штурвалы операторы. На таком расстоянии нет нужды управлять ракетой. А через мгновение расцвел в небе «гриб» разрыва. Б-52 рухнул в джунгли. Всего за несколько месяцев ракетчики уничтожили восемь самолетов США. …Почему, когда вспоминаешь годы службы после Вьетнама, на душе остается какой-то горький осадок? Думалось, что наш опыт, знания найдут достойное применение на Родине, что все новое, накопленное в боях, будет внедрено в учебу войск.

    Не тут-то было! Все пошло обычным чередом… И никто не спешил перенимать наш опыт, учиться у нас. Менять что-то в организации службы, боевой учебы… Было обидно и страшно… Страшно за наше благодушное, шапкозакидательское настроение. Недостатки и ошибки в системе боевой подготовки резали глаза и больно били по нервам. Мы ведь знали цену этим ошибкам!

    То, что было основой основ во Вьетнаме, у нас оказывалось делом второстепенным. Взять, к примеру, маршевую подготовку, без которой ни одна зенитно-ракетная часть во Вьетнаме не просуществовала бы больше суток и которая в Союзе считалась наказанием Божьим. Не говоря уж о том, что свертывались и развертывались мы за такой срок, что, будь это во Вьетнаме, от дивизионов и места живого не осталось бы.

    Чего стоили наши «образцово-показательные» позиции дивизионов с яркими красками маркировки, ровными песочными дорожками, по линейке посаженными елочками. Все это словно было предназначено для обнаружения позиции самолетами-разведчиками и наведения ими ударных групп!

    Все это горечью ложилось на сердце. И вдвойне тяжело было от собственного бессилия, от невозможности что-либо изменить. Ведь уже тогда подсобные хозяйства и заготовка сена без колебания предпочитались боевой учебе.

    Не слишком стремились поддерживать офицеров, имеющих боевой опыт, и кадровые органы. Их отправляли служить подальше, «зажимали» продвижение по службе, при первой возможности отправляли в запас…" Да, Вьетнам уже заставлял задуматься. Дело не только в умении американцев слепить радары электромагнитными бурями. В конце концов, наши оборонщики быстро разработали локаторы, «пробивающие» пелену помех. Беда была в другом: при стареющем Брежневе страну засасывало трусливое, подлое болото. Нами правили не воины, а ожиревшие, трусливые, подлые чиновники. Без погон и в погонах. Которые ненавидели и боялись людей с горячей, боевой кровью. И уж образцово-показательная красивость ставилась впереди умения побеждать. И вот уж сами герои войн за Империю тихо уничтожались, скрывались нелепой «секретностью» от собственного народа. Велась отлично спланированная кампания по уничтожению всего высокого, героического. Нация превращалась в скопище жадных и трусливых дебилов, превыше всего ценящих торговцев и поклонение вещам. Так уничтожался действительно аристократический, арийский дух, и насаждалась гнусная мораль подлой черни. Не подвиги, а лизание начальственного зада стали способом возвышения. Пошел отбор наоборот, регрессия, деградация. Черви стали точить тело великой Империи. Тут поневоле вспомнишь Леонтьева и Ницше, Муссолини и Эволу. Ведь все они твердили о великой очищающей силе войн!

    Один мой знакомый, который в 1970-е служил срочную в ПВО, рассказывал об омерзительнейшем примере. Было два офицера одного выпуска. Один, взяв под козырек, поехал воевать во Вьетнам. Второй – струсил, отказался. Судить его не судили, но отправили служить в закаспийский Шевченко. Там он, в тепличных по сравнению с джунглевым адом Вьетнама условиях, ни секунды не рискуя жизнью, сбил самолетнарушитель. Ему дали орден, все простили и отвели полковничью должность. В той же части, куда вернулся храбрец. А тот не получил ни чина, ни ордена, и вообще его запихнули на должность начальника какой-то мастерской, где потолок – погоны старшего лейтенанта.

    Вот так власть недоносков, трусливых червей тихо уничтожала фронтовиков. Ведь нелюди и трусы всегда боятся настоящих людей.

    Процесс деградации полностью раскрылся в ельцинскую эпоху, в позор капитуляции России перед четырьмя тысячами чеченских бандитов. И сам Ельцин стал кровавым клоуном, олицетворением распада, чудовищем разложения. Убийство русских героев стало на поток: герой боев с американскими стервятниками, бывший командир Чукотской дивизии ПВО Александр Яковлев погиб на московской улице от рук шпаны летом 1993. Подонки, убившие его, остались безнаказанными. Демократия! И даже тело его не отдали родным. Словно заметая следы, морговое начальство поспешно кремировало погибшего героя…

    Но это – сейчас. А в 1970 все еще можно было изменить. Война во Вьетнаме, в которой русское зенитное оружие нанесло страшное поражение американской авиации. закончилась огромной победой Империи. США потратили столько сил, чтобы не дать русским пробиться к южным морям. Они окружали нас с юга поясом угодных себе режимов. Но в 1975, когда наши танки ворвутся в Сайгон, Вьетнам станет форпостом Империи на побережье южной части Тихого океана. Кольцо геополитического окружения окажется прорванным, Вьетнам станет базой для наших эскадр, взлетной площадкой для нашей авиации, а к середине 1980-х – и потенциальным космодромом для уникальных крылато-космических систем, наследников славного «Бурана». Передовым бастионом для сокрушения американской программы «звездных войн». В 1979 мы на четверть века арендуем морскую и военно-воздушную базу в бухте Камрань, порываясь в южные моря!

    Мир пока вступает в угарные, наркотические, брызжущие пороком и пышной роскошью 1970-е. И снова мы вступаем в бои с воздушными силами чужой цивилизации. И полем битвы становится Северная Африка, Египет…


    ЗА ЧТО МЫ ВОЕВАЛИ ВО ВЬЕТНАМЕ?


    (Небольшое отступление от темы)

    Но давайте пока остановим бег во времени и ответим на вопрос: а зачем Империя тратила так много денег на помощь Вьетнаму? Зачем нам нужна была та война, и сама эта индокитайская страна, которой русские еще и помогали восстанавливаться? Ведь потраченными оказались 10,5 миллиарда переводных рублей. Сиречь – долларов. Самим, чай, деньги нужны…

    Белоснежный Ми-17 закладывает глубокий вираж над подернутым дымкой морем, и из иллюминатора открывается фантастическое зрелище – месторождение «Белый Тигр» у берегов провинции Бариа-Вунгтау в южном Вьетнаме. Стоящие в волнах громадные буровые платформы похожи на ажурные конструкции звездолетов, которые опустились прямо в соленые воды, упершись в дно ногами опор на пятидесятиметровой глубине. Это – гордость российско-вьетнамского совместного предприятия «Вьетсовпетро».

    Наше совместное с Вьетнамом предприятие «Вьетсовпетро» возникло в 1981 году. Сейчас от России в нем участвует государственное унитарное предприятие «Зарубежнефть», от СРВ – государственная нефтегазовая компания «Петровьетнам». Добытая нефть продается только через другую госкомпанию СРВ – «Петехим». Добыча нефти на шельфе в СП доведена до 12 миллионов тонн ежегодно. Это соответствует объемам нефтедобычи СССР или Румынии 1941 года. «Вьетсовпетро» (по мировым ценам!) снабжает нефтью весь Вьетнам и еще дает ему возможность экспортировать «черное золото» в страны АСЕАН (Азиатско-Тихоокеанский регион). И как же хорошо, что до всего этого не добрались грязные лапы чубайсовых приватизаторов!

    Что это дает России? За 1999 год на долю нашей страны от участия в СП поступило почти 244 миллиона долларов. что позволяет Минтопэнерго финансировать как управление отраслями ТЭК, так и федеральную программу «Топливо и энергия». Сами наши специалисты с гордостью говорят: хотя наше предприятие по числу работающих раз в двадцать уступает такому российскому нефтегиганту, как «ЛУКойл», мы приносим стране примерно половину тех денег, что дает «ЛУКойл».

    Когда освободительная армия Вьетнама на советских танках в 1975 ворвалась в Сайгон, оттуда был выбит не только прозападный режим, но и американские нефтекомпании во главе с «Мобил», которая с 1973 года вела разведочные работы на южновьетнамском шельфе. Эстафету принял Советский Союз, высказавший совершенно безумную для мировой нефтяной науки мысль: в гранитоидных фундаментах дна Южно-Китайского моря есть «черное золото». Это было ересью – ведь в фундаменте, этой прикрытой поздними напластованиями поверхности еще не остывшей древней Земли не было никакой жизни. А значит, нет и ее органических остатков, из которых, по теории, и образуется нефть. Та же «Мобил» искала ее залежи в более высоких, плиоценовых и миоценовых слоях.

    Но мы посрамили всех, и начали разработку фундамента, превратив месторождение «Белый Тигр» в пример процветания, освоив месторождение «Дракон». Возникла и разрослась колония из восьмисот наших нефтяников в городе Вунг Тау, в нем оборудовали отличную гавань. Мы проложили 200 километров подводных трубопроводов, создали 12 буровых платформ, ремонтно-производственную базу и специальный флот, мощный институт ВНИИПИ морнефтегаз, три установки беспричального налива нефти в танкеры прямо в открытом море, центральную компрессорную станцию, которая качает более четырех миллионов «кубов» попутного газа в сутки на ТЭС в Бариа. Безо всяких приватизации и акционирования!

    Эта работа дала нам уникальный советско-российский опыт добычи, запас технологий и приемов, которых нет нигде в мире. Заместитель генерального директора «Вьетсовпетро» Фанис Бадиков рассказал нам о том, как наши, например, умудрились укреплять стенки глубоких скважин рисовой шелухой, заменяя ею дорогие западные реагенты. Можно сказать, сегодня только Россия может полноценно разрабатывать нефть вьетнамского дна.

    Смерть СССР на время затормозила наше экономическое продвижение в этом районе. Попал в сложное положение и Вьетнам, который вынужденно обратился к западным инвесторам, предоставив им участки дна с разведанной еще советскими геологами нефтью. Сюда пришли такие гиганты, как «Мобил», «Шелл», «Шеврон», «Бритиш Петролеум», «Оксидентал», «Экссон», «Тоталь», «Коноко», «Мицуи», «Мицубиси», «Сумитомо», «Дэу», «Ниссо Иваи»… Они взяли то, что когда-то намечалось для разработки силами «Вьетсовпетро».

    Но само предприятие благодаря еще советским вложениям выжило. Были внедрены передовые газлифтные способы добычи нефти, наши стали все больше использовать попутный газ, перебрасывая ее на электростанцию провинции Бариа, а добыча нефти стала прирастать по миллиону тонн нефти в год. Вскоре вьетнамцы убедились: среди почти тридцати компаний, работающих на шельфе их страны, «Вьетсовпетро» – самая успешная. К 1996 году все вложения в СП полностью окупились, к 1999 оно принесло нам чистой прибыли в 800 миллионов долларов, Вьетнаму – 3 миллиарда. Разведанные ресурсы позволяют нарастить добычу до 14-16 миллионов тонн в год к 2002 году, тогда как богатая «Мобил», стремясь вытеснить нас из Вьетнама, обещала не более 10 миллионов тонн.

    Разочаровались вьетнамцы в других иностранцах. Американская «Мобил» было схватила богатое месторождение «Тханьлонг», но освоить его не сумела и отступила с убытками. И «Тханьлонг» был снова передан «Вьетсовпетро». В 1998 мы вернулись и на месторождение «Дайхунг» (100 миллионов тонн нефти). Началось контрнаступление России на шельфе. В ноябре «Газпром» объявил о совместных с «Петровьетнамом» намерениях разрабатывать богатые залежи газа в заливе Бакбо (бывшем Тонкинском), суля России большие промышленные заказы для газификации Вьетнама, строительству перекачивающих и газоразводящих станций, трубопроводных сетей. В мае 1999 года на заседании российско-вьетнамской межправительственной комиссии была утверждена уточненная схема разработки «Белого Тигра», схема разработки месторождения «Дракон» на срок до 2010 года. Впереди – новые участки шельфа. Например, 17-й блок, таящий в себе еще 70 миллионов тонн «черного золота».

    Еще в 1998 Россия пошла в еще один прорыв. Тогда французы и корейская «Дэу» отступились от масштабного проекта – строительства нефтеперерабатывающего завода мощностью в 6,5 миллионов тонн в год и глубиной переработки в 90 процентов. Они хотели возводить его на юге страны, поближе к «Вьетсовпетро», Ханой же настаивал на стройке в Зунгкуате (центральный Вьетнам), дабы развить эти места экономически. Выиграло наше предложение – создать для этого СП «Вьетросс» («Зарубежнефть» и «Петровьетнам» в равных долях), сбросить в его уставный фонд по 400 миллионов долларов от каждого, привлечь еще полмиллиарда – и получить предприятие, которое за четверть века даст России 1,8 миллиарда долларов чистой прибыли (или – около 3 миллиардов долларов доходу). Как в силу богатейших рынков сбыта под боком, так и из-за того, что энергозатраты на переработку нефти в тропиках гораздо ниже, чем в Сибири. (Поддерживать рабочую температуру в перегонных колоннах гораздо легче при 28-ми по Цельсию, чем при морозах в Омске, где работает лучший НПЗ России.) Для этого решено вкладывать в строительство завода российскую часть прибыли в «Вьетсовпетро». Глава Минтопэнерго Виктор Калюжный, который в ноябре 1999 посетил Вьетнам, заявил: 244 миллиона долларов в год – это слишком мало для решения проблем огромной России, и лучше вложить их в крайне перспективный проект «Вьетросс», обеспечив проникновение России на рынки Азиатско-Тихоокеанского региона.

    Более того, наметился стратегический союз России и Вьетнама для участия в топливно-энергетических проектах на территориях Ирака, Ирана, Ливии, Бирмы-Мьянмы, стран СНГ. «Зарубежнефть» и «Петровьетнам» еще в 1997 подписали по этому поводу протокол. Наши партнеры обещали обеспечить продвижение интересов России в странах АСЕАН, где Вьетнам обладает большим авторитетом. Это очень важно. Ибо наш участник «Вьетсовпетро», государственная «Зарубежнефть», вместе с «ЛУКойл» и «Машиноимпортом», готовит разработку крупнейшего в мире нефтяного месторождения Западная Курна в Ираке на условиях раздела продукции, дожидаясь снятия с Ирака санкций ООН. Она же участвует в программе ООН «поставки иракской нефти на мировой рынок в обмен на товары первой необходимости».

    Есть большой вопрос – задолженность Вьетнама по советским кредитам, право на получение которых перешло к России. А это – 10,5 миллиардов переводных рублей (долларов). Получить их на условиях Парижского клуба практически невозможно. Но зато можно использовать эти долги «бартером» – для вложений в нефтегазовую промышленность Вьетнама в счет нашей доли. А вот это – уже живые деньги. Отработав этот механизм во Вьетнаме, мы сможем применить его и в других нефтедобывающих странах-должниках СССР, и там организуя совместные межгосударственные предприятия по образу «Вьетсовпетро». Ведь надо помнить о том, что разведанных запасов нефти в РФ хватит только на 35 лет. Между тем, нефтегазовые страны очень нам должны. Ирак – 7 миллиардов долларов, Сирия 12,5 миллиарда, Ливия – два с половиной…

    Шельф Вьетнама – это наше будущее. Добывать нефть и газ здесь неимоверно выгодно. Баррель нефти, извлеченной в Сибири, строит 5-6, а кое-где и все 14 долларов. Во столько нам обходятся жгучие морозы, полугодовая зима, подогрев нефти в трубопроводах, гигантские расстояния по суше, которые приходится преодолевать с тяжелыми затратами. Что для переброски добытого, что для завоза на промыслы всего необходимого. Здесь, у побережья Южного Вьетнама, нефть обходится всего в 2,2 доллара за баррель. Это дешевле, чем в Кувейте, где баррель обходится всего в 4 доллара. Под самым боком – бурно развивающаяся, не знающая неплатежей экономика Азиатско-Тихоокеанского региона, жадно глотающая нефть и ее продукты. Это не считая богатого внутреннего рынка самого Вьетнама. Гораздо выгоднее добыть «черное золото» здесь и тут же продать, чем тащить ее из немыслимой сибирской дали.

    Специалисты говорят: в мире грядет экономическая эра стран жаркого пояса. В них сейчас вовсю текут капиталы из стран «Золотого миллиарда» (США, Западной Европы и Японии), здесь они размещают свое производство. Тропические страны в нынешней эпохе глобального рынка становятся индустриальным цехом планеты, и если раньше «мастерской мира» называли Англию, то теперь это звание переходит к Корее, Малайзии, Индонезии, Филиппинам. К Индии, странам Индокитая, самому Китаю, к Пакистану и даже к Латинской Америке. Некогда промышленный Запад все больше превращается в помесь огромного банка с гигантской биржей. Почему? Да потому что западный рабочий получает слишком большую зарплату, на его социальное обеспечение приходится тратить слишком много. Здесь, в Тихоокеанье, народ работает и за 20-40 долларов в месяц, не рискуя умереть с голоду. Даже рабочий России по сравнению с вьетнамским или малайзийским очень дорог.

    Климат тут для производства куда лучше европейского, не говоря уж о русском. Не надо тратить деньги на пальто и валенки, на калорийную белковую пищу. Нет умопомрачительных расходов на отопление жилищ, складов и заводских корпусов. Наши хозяйственники и губернаторы могут только мечтать о таком раю. Ведь русским и всем народам, населяющим холодное сердце Евразии, приходится вырывать нефть и газ из тайги или тундры, сжигая миллионы тонн дорогих энергоресурсов. В нашем марсианском климате страна вынуждена содержать миллионы людей, которые ничего не производят, а только лишь отапливают сотни миллионов метров жилищ и заводов, разгребают снежные заносы.

    Перед этой поездкой мой издатель подарил мне замечательную книгу Андрея Паршева – «Почему Россия не Америка?». Вьетнам стал живой иллюстрацией для нее. Тут нет замерзающих портов и рек, и круглый год можно пользоваться дешевым водным транспортом, тогда как наши реки на пятьшесть месяцев становятся непроходимыми для судов, когда лед сковывает почти все наши порты. В жарком поясе даже небогатые люди спокойно платят за бензин и электричество по мировым ценам, тогда как нас это разорит дотла только во время отопительных сезонов. И если нам каждый год приходится драться за урожай, пытаясь успеть взять хлеб между весенней распутицей и осенними холодами, то здесь крестьянин снимает по три-четыре урожая в год. Даже налоги в южных странах меньше: ведь содержать армию, административные здания, школы и больницы в тропиках гораздо дешевле, чем в «холодильнике» России.

    Попивая винцо у открытого бассейна отеля «Дэу-Ханой» теплым ноябрьским вечером, только что искупавшись и слушая шелест пальмовых ветвей, хорошо понимаешь, почему янки так упорно дрались за эту страну. Даже я, родившийся в Ашхабаде, у самой границы с Ираном, и выросший на северном побережье Черного моря, во Вьетнаме чувствую себя белым медведем. Тут круглый год царствует лето без резких перепадов температуры и в домах нет отопительных систем, тогда как даже в солнечной Туркмении зимой ударяют морозы, и температура колеблется от плюс сорока летом до минус десяти в январе. Вся территория Империи-СССР лежит слишком далеко от теплых океанов, смягчающих климат. Во Вьетнаме и других странах жаркого пояса здания ставят без фундамента, с толщиной стенки в полкирпича. Фабрики и заводы можно размещать в легких павильонах и ангарах с тонкими переборками. Кондиционеры для охлаждения воздуха едят энергии в десятки раз меньше, чем отопительные калориферы. У нас же приходится грохать уйму средств на капитальные постройки со стенами в два-три кирпича толщиной, с глубокими фундаментами, которые лежат глубже, чем промерзает зимой наша почва. Помню, в Иванове, когда гайдаровский идиотизм остановил его текстильную промышленность, нам приходилось отапливать даже стоящие фабрики. Потому что морозы грозили полностью вывести из строя дорогие станки. А ведь Ивановская область лежит далеко от Полярного круга.

    Паршев говорит: из-за холодного континентального климата, который делает Россию гораздо холоднее Западной Европы, густонаселенных районов Скандинавии и Канады, в Россию, Казахстан и Украину никогда не пойдут иностранные инвестиции. Никогда и ни за что. Потому как вложения капиталов в теплые страны гораздо прибыльнее, и любой товар, произведенный здесь, всегда будет дешевле сделанного в России. Зато капиталы всего мира полноводной рекой хлынут именно в тропики.

    Поэтому жаркий пояс становится очень богатым рынком. Из стран Запада только Соединенные Штаты могли бы спорить с ним по части низких затрат на производство – они сами лежат южнее Узбекистана. Но в США слишком дорогая рабочая сила.

    Вот почему сегодня 75-миллионная СРВ, Социалистическая республика Вьетнам наиболее динамично развивающаяся страна Азиатско-Тихоокеанского региона, край «победившей перестройки». Ее ВВП до 1998 рос ударными темпами в 9-10 процентов в год, и хотя мировой финансовый кризис сбил их до 5,8 процента, Вьетнам снова разгоняется. Правящая Компартия, обеспечивая желанную для инвесторов и предпринимателей стабильность, избавляя экономику от регулярного и разорительного для экономики маразма президентско-парламентских выборов, уверенно держит курс в мировую экономику. Хотя по части приватизации и акционирования СРВ далеко отстает от РФ, по активности малого бизнеса, бойкости торговли и изобилию качественных товаров (сделанных у себя, а не завезенных из Тайваня или Турции) вьетнамские мегаполисы не уступают Москве, выгодно отличаясь от нее низкими ценами. Повсюду видишь корпуса фабрик, построенных зарубежными инвесторами. Мелькают вывески – «Рибок», «Ред Булл», «Эл-Джи»…

    Помнится, наши недоноски-демократы до сих пор кормят русских сказками о том, что инвестиции пойдут к нам, только если в России будут демократические свободы, свободные выборы и прочая чушь. Как будто бы это сделает Россию тропиками и снизит затраты на производство! Вьетнам опровергает бредни этих дебилов. В нем нет частной собственности на землю, «свободы слова» и прочих «свобод». Зато есть мягкий климат и государственный порядок. И плевать матерым капиталистам-инвесторам на то, что в этой стране правят коммунисты. Прямые иностранные инвестиции в экономику СРВ составляют 35 миллиардов долларов – семикратно больше, чем в РФ до обвала 17 августа-98. Вьетнамцы при участии японо-корейского капитала открывают под Ханоем большой технополис, где будут развиваться информтехнологии будущего. Огромные валютные прибыли от экспорта нефти достаются не группам частных лиц, не всяким там абрамовичам, кукесам и березовским, как в ельцинской «Россиянии», а государству. Они не тратятся на всякую бесполезную дребедень «новорусских» вроде «тачек» в четверть миллиона долларов, бассейнов с шампанским и аляповатых особняков в стиле «и мне масла в зад на сто рублев», а перераспределяются государством в перспективные отрасли экономики. Тогда как малому и среднему бизнесу дана полная свобода. А это и есть – самая главная свобода, которой нет в реформаторской Россиянии.

    Плескаясь в море, теплом, словно парное молоко в конце ноября, думаешь: какими же дураками были эти цари из династии Романовых! Надо было давно рваться на Юг вместо того, чтобы возиться с этой тухлой Европой. После 1812 надо было оставить Наполеону власть над Западом, а самим – продвигаться к Персидскому заливу и к Индийскому океану. Еще в восемнадцатом и девятнадцатом веках. А мы позволили Западу втянуть себя в бесплодную войну с немцами, которая началась при царе в 1914, а кончилась аж в сорок пятом при Сталине. Жириновский высказал мысль о броске на Юг слишком поздно, когда возможности для этого канули в Лету. Раньше надо было мыть сапоги в теплых морях.

    Но зато остается другой вид экспансии русских в жаркий пояс. Экономический. Через «вьетнамские ворота». Надеюсь, читатель, вы теперь понимаете, зачем русские вели ожесточенную воину в Индокитае в 1960-х, сражаясь с «фантомами» и «стратокрепостями» янки. Залпы наших зенитных ракет открывши дорогу к новой модели экономического процветания Великой России. Мы исправляли идиотизм Романовых.

    Повторить опыт Вьетнама Россия не может. Не столько в силу уже изменившихся реалий или утраченных Горбачевым возможностей, сколько из-за нашего сурового климата, высоких издержек производства. Но хотя мы и не из жаркого пояса, и не в «Золотом миллиарде», Россия получает здесь свой шанс. Помните стратегию США последнего полувека? Брать как можно больше нефти вне своей территории в районах высокорентабельной добычи. Вот и мы способны (не забывая о «нефтянке» у себя дома) разрабатывать богатейшие ресурсы у побережья Вьетнама, получая огромные прибыли от снабжения топливно-энергетическими ресурсами всей Юго-Восточной Азии. А еще лучше будет, если Россия станет торговать не просто сырой нефтью, а продуктами ее переработки. Полученную же от этого валюту можно вкладывать в подъем высокотехнологичного производства в своей стране, в экспортные программы «оборонки», в энергосбережение, в науку и образование. Словом, в то. что даст русским возможность не только выжить, но и развиваться.

    Со всем этим связаны сопутствующие возможности. Скажем, участие нашего машиностроения в поставках оборудования для совместных предприятий в топливно-энергетическом комплексе, экспорт электростанций и целых заводов, получение заказов на модернизацию азиатской промышленности. поставки нашего оружия и т.д. И все это гораздо лучше, чем выклянчивать кредиты у МВФ, выслушивая наставления по поводу Чечни, прекрасно понимая: Запад стремится развалить Россию окончательно.

    Увы, мы многое упустили на этом пути. СССР строил предприятия в странах жаркого пояса, но нигде не превращал их в акционерные компании со своим пакетом акций. Сегодня, когда советские возможности стали недостижимыми, в мире есть, пожалуй, единственный район, где мы, будучи сами в кризисе и не при крупных деньгах, можем наиболее полно осуществить эту стратегию. Это Вьетнам. Страна, в которой мы успели сделать инвестиции еще до расчленения СССР Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем.

    Слава Богу, наши демократы и реформаторы просто не успели слить в унитаз или сдать Западу все плоды вьетнамских усилий Империи. Больше у нас ничего не осталось. При Горбаче мы бежали из Ирака, бросив богатейшие нефтяные поля. И еще – из Анголы, даже не пытаясь разрабатывать залежи алмазов. При Гайдаре под крики «Не будем сотрудничать с коммунистами!» мы бежали с Кубы с ее благодатным климатом, покинув выгоднейшие курорты, никелевые и кобальтовые рудники, не закончив атомную электростанцию. На все это моментально слетелись западные инвесторы.

    Но жить надо и сегодня. Расширение нефтегазового преимущества во Вьетнаме и АТР – это поистине архимедов рычаг, способный послужить подъему нашей экономики. Для этого нужен «впрыск» денег в нашу истощенную индустрию. Даром их никто не даст. Нужно их заработать на мировых рынках. Скажем, премьер Путин в ноябре 1999 одним из приоритетов промышленной политики России назвал наращивание экспорта оружия. Наконец-то, доперли до этого, демократы! Вьетнам, привыкший к нашей боевой технике, нуждается в модернизации своего вооружения, и готов платить валютой. Ему нужны истребители Су-27, новые танки, корабли, комплексы ПВО. А это – заработки для русских рабочих и инженеров. Но чтобы укрепить платежеспособность нашего союзника, нет ничего лучше совместных топливно-энергетических проектов. Ведь чем больше долларов получает от них Россия – тем больше и вьетнамская доля.

    С оружейным вопросом тесно связан вопрос зарубежной базы Тихоокеанского флота и авиации – бухты Камрань. В 1979 году мы подписали с СРВ соглашение о ее использовании до 2004 года в обмен на поставки военной техники. И хотя с 1991 года эти поставки прекратились, вьетнамцы нас не гонят прочь, и надеются на продолжение сотрудничества. В нынешней обстановке международного похолодания база нам нужна, и решение ее проблемы лежит также где-то в русле нефтегазового продвижения России в этих местах.

    А если взять проблемы загрузки гражданского машиностроения России, ее мощных строительных организации? Чем выше доходы Вьетнама от наших совместных проектов – тем больше вероятность того, что Россия может получить заказы на сооружение крупных тепло– и гидростанции в Шонла, Плейкронге, Назыонге, Каонгане. Вьетнам нуждается в развитии своей угольной отрасли, ему подходит наше горно-шахтное оборудование. Очень многое здесь зависит от решения на межправительственном уровне: будет ли Россия участвовать в 15-летнем плане развития топливно-энергетического комплекса СРВ? Эксперты рисуют и более заманчивые перспективы. Вьетнам насыщен нашими техникой и технологиями. В нем до сих пор работает основанный еще в Империи Тропический центр, который не только изучает последствия химической войны американцев, но и ведет ценнейшие биологические исследования, испытывает мирную и военную технику в жарком, влажном климате. Можно создавать здесь совместные предприятия не только в нефтедобыче, но и в машиностроении, вместе с вьетнамцами продвигаясь на рынки стран Тихого океана.

    Генеральный директор «Зарубежнефти» Олег Попов в конце 1999 сказал: России давно нужно разработать федеральную программу развития, углубления и повышения эффективности участия России в проектах нефтегазодобывающих платежеспособных стран. Прежде всего – в разведке и освоении их богатств. И разрабатывать такую программу нужно с учетом геополитических интересов России, с привлечением внешнеполитических и внешнеторговых ведомств. Надо создавать ГВК – госкомиссию по внешнеэкономическим вопросам во главе с первым вице-премьером. Вьетнам же призван стать отправной точкой такой новой политики. У нас уже есть богатый опыт совместной работы.

    Да вот только россиянское правительство по этому поводу даже не чешется. Его облепили всякие финансовые дельцы, (увы, почти сплошь – евреи), которые жаждут по дешевке скупить вьетнамские и прочие долги Советскому Союзу, потом перепродав их на Запад.

    Сотрудничество наше должно идти по нарастающей. Беседуем с торгпредом в Ханое Виталием Щеголевым. Вьетнам готов брать наши грузовики КАМАЗ, джипы УАЗ, дорожностроительные машины, минеральные удобрения. Кредитов под их поставки Россия давать пока не может. Значит, самый реальный путь превращать Вьетнам в крупного экспортера энергоресурсов в Азиатско-Тихоокеанские страны. В жаркий пояс планеты…

    Мы летим в белоснежном вертолете над волшебной страной, над ее могучими реками цвета густого кофе со сливками. Вдали, в туманной дымке, виднеются небоскребы Сайгона. Конец ноября. В Москве – минус двадцать, метет метель. Здесь – плюс тридцать пять. А что было бы, если бы Империя выжила и пошла вверх? Если бы деньги, бездарно протреньканные сначала болтливым Горбачевым, а потом и пьяным Демократором, украденные сворой нелюдей-"олигархов", были бы вложены сюда? Если бы все возможности, открывшиеся русским, были бы использованы? Здесь добывались бы уже 20-30 миллионов тонн нефти в год, и в нашу страну текли бы реки долларов. На благо моего народа, а не кучки двуногих скотов.

    И очень приятно разговаривать с руководителями «Зарубежнефти». Они все сплошь – славяне, державники. Здесь нет маленьких картавых уродцев, похожих на плешивых обезьянок с остатками курчавых шевелюр. Впрочем, не знаю, читатель, когда эта книга дойдет до вас. Уже сейчас, на исходе 1999, янки стремятся вышибить нас из Вьетнама, лоббируя приватизацию «Зарубежнефти». Ведь тогла рухнет все, закроются ворота нашего проникновения в Тихоокеанскую зону, в Ливию, Ирак и Сирию. А после приватизации, сами знаете, кто придет на смену этим вот симпатичным славянам.

    Во Вьетнаме в зачатке есть все, что Империя могла развернуть на полную мощь. Совместное предприятие «Висорутекс», в которое вложили крохотную долю вьетнамской задолженности русским – плантации чудесного дерева гевеи, дающего настоящий каучук и сырье для производства дорого латекса. Отсюда можно снабжать русских кофе, чаем, тропическими фруктами, не даря деньги западным посредникам. Здесь можно ставить сборочные предприятия для наших грузовиков. Отталкиваясь отсюда, можно идти в богатый жаркип пояс, на островные государства Тихого океана с новой экспортной техникой – боевыми кораблями, буровыми платформами, экономичными экранопланами и гидросамолетами. Здесь можно ставить совместные предприятия по производству минеральных удобрений, вышибая канадских конкурентов с рынков Азии, и предприятия по добыче морепродуктов. Сюда можно прийти со своими космическими услугами, со спутниками на продажу.

    Вот ради чего Империя била янки во Вьетнаме. Но – извините за пространное отступление от темы. Пора вернуться в Египет, в год 1970…


    4

    Карьера капитана Николая Кутынцева в Египте началась неудачно. В тот мартовский день 1970 года он проводил учебные стрельбы ракетами С-125. И надо ж было такому случиться! Буксировщик мишеней – старый бомбардировщик Ил-28 египетских ВВС вылетел без предупреждения ракетчиков. Оказалась поломанной и система опознавания «свой-чужой» на его борту. А тут еще четверка еврейских «фантомов», перелетев через Суэцкий канал, пристроилась к бомбардировщику. Приняв Ил-28 за ведущего израильской авиагруппы, дивизион Кутынцева сбил его… («Авиация и время», ј1, 1997г.) Тогда, в 1969. Египет начал войну против Израиля на истощение. На побережье Суэцкого канала арабы развернули против евреев несколько сотен орудий, прикрыв их с воздуха комплексами ПВО. (После разгрома арабов в 1967 евреи заняли Синайский полуостров, и линия противостояния теперь проходила по каналу. Израиль тогда тоже укрепил позиции, назвав их «линией Барлева»).

    Египет, этот ключ к Средиземноморью, был очень нужен Империи. Да и арабы с надеждой смотрели на русских как на помощь от израильской наглости. Во главе древней страны стоял ярый националист и русолюб Насер – великан душой и телом. Многие сотни наших советников тогда помогли египтянам восстановить разгромленную в 1967 армию. Да не просто возродить – но и нанести по евреям чувствительные удары. В ночь с 9 на 10 ноября 1969 года в набег на оккупиро ванные синайские берега пошли два египетских эсминца – «Наср» и «Дамиетта». Они же– эскадренные миноносцы русской постройки типа «30-Б», которые взаимодействовали с ракетными катерами и береговой артиллерией. Вел их, с одной стороны, египтянин Абдель Вагап. Но на мостике флагмана стоял истинный творец дерзкой операции – капитан первого ранга Виталий Зуб. Он сделал так, как наши черноморцы в Великую Отечественную: нанес огневой удар по сухопутным силам врага. В сорока километрах восточнее ПортСаида, на севере Синая, снаряды моряков обрушились на скопления войск врага в районах Румани и Эль-Балузы. Огненный смерч взрывал склады боеприпасов и горючего, опрокидывал и кромсал танки с шестиконечными звездами. Погибла целая механизированная бригада Израиля. Взбешенные евреи бросили против отходящих кораблей сорок самолетов. Моряки выдержали двухчасовой бой с ними, уничтожив три израильских машины («Гриф „секретно“ снят». М., 1997. стр. 77-78).

    Испытав силу ударов пушек русского производства, евреи начали операцию «Хордос»: воздушную войну с рейдами вглубь Египта. Они били по городам и промышленным центрам, пытаясь парализовать страну. Тем паче, что осенью 1969 у Израиля на вооружении появляются «фантомы». В ряды их ВВС вливаются пилоты, уже повоевавшие во Вьетнаме. Да и сам опыт войны в Юго-Восточной Азии евреи изучили очень тщательно, с помощью американских покровителей. В те дни. когда наш зритель с восторгом принимал премьеру фильма «Белое солнце пустыни», когда мальчишки по три раза бегали в кино посмотреть на приключения красноармейца Сухова и таможенника Верещагина, на Ближнем Востоке храбро дрались русские люди.

    Я тоже могу вспомнить эти годы, пронизанные для меня ярким солнцем детства. За окном шумит ашхабадская ярмарка. Мы с дедом Шукри, усевшись на его старом сундуке, едим изюм и смотрим журнал «Крокодил». На одной из карикатур козлобородый дядька в смешной шляпе, которую называют цилиндром, обнимается с каким-то носатым человеком, похожим на армянина. На каске этого дядьки нарисована странная шестиконечная звезда. А за этими нарисованы бомбардировщики с такими же шестиконечными звездами, которые сыплют бомбы на арабский город с минаретами и куполами.

    Бои шли с большими потерями для египтян. «Фантомы» носились днем прямо над городом. У многих жен наших советников – шоковое состояние. Не лучше оно было и у их мужей. Некоторые не выдерживали психологической нагрузки. Рассказывали, что после очередного налета, когда один из египетских дивизионов был почти полностью разбит, без вести пропал один наш советник. Переводчик, не обнаружив его ни среди живых, ни среди убитых, забил тревогу. Нашли советника только через несколько дней дома, в состоянии – на грани помешательства… Не раз на себе чувствовал, что такое удар сверхзвукового истребителя-бомбардировщика. Помню, как-то «фантом» атаковал склад боеприпасов. Рядом был дом, в котором отдыхали на соседних кроватях два советских офицера. От взрыва их поменяло местами на кроватях. Это при том, что боеприпасы со склада накануне вывезли…" («День воина», ј 5. 1998 г.) Но евреи торжествовали только до весны 1970 года, пока в Египет не прибыли полторы тысячи русских зенитчиков под командованием генерал-майора Алексея Смирнова. Они привезли туда свое искусство, опыт хитроумных засад и комплексы С-125. А еще наши решили проверить в деле и другую технику: истребители МиГ-21, четырехствольные зенитки «шилка» на гусеничном шасси и ручные ракетные комплексы «стрела». Переброска целой зенитной дивизии шла в рамках операции «Кавказ». Тогда в Египте сражались целых двадцать две тысячи русских воинов. И потому события 1970 можно с полным правом назвать Первой Русско-израильской войной. И в то же время, та война была частью гигантской, чудовищно растянутой во времени, Третьей мировой, шедшей от Северного полюса до полюса Южного…

    Славные были все-таки годы! Особенно если сравнивать их с унылым горбачевским временем-шизофренией, а особенно – с ельцинскими пьяно-разгромньши летами. В 1971 и в 1973 по ночному светилу пройдут два восьмиколесных русских робота – «Луноходы». В тот год на орбиту выйдет первая наша орбитальная станция «Салют», и по этой части мы на тридцать лет обойдем Североатлантиду. Возвращаясь со станции, погибнет от разгерметизации спускаемой капсулы экипаж Волкова, Пацаева и Добровольского. Но снова и снова станут взлетать корабли, неся людей на обитаемые «эфирные острова», эту воплощенную мечту основоположника русской космонавтики – Константина Циолковского, умершего за тридцать лет до старта Гагарина.

    Семидесятый… Снимается киноэпопея «Освобождение» – великолепная, имперская картина. Шагает с экрана в публику Штирлиц. В Советском Союзе многие бредят исконно русским – гоняются за иконами, увлекаются походами к церквям и монастырям. На эстраду выходит ансамбль «Скоморохи». Кажется. еще чуть-чуть – и стремление к древним корням соединится с бушеванием пламени на космодромах. Что наконец родится великое Ядерно-Космическое Православие.

    И снова тупая, лишенная пылкой фантазии и русской памяти власть пропускает момент Великого Шанса. И все -же нам есть чем гордиться: битвой на Ближнем Востоке, битвой на «линии Барлева»! Мы сошлись в бою с Израилем – врагом древним, с этим форпостом Америки на Ближнем Востоке. Страной, нашпигованной новейшим высокотехнологичным оружием.

    Наши в 1970 прикрыли Каир, Александрию, Асуанский гидроузел на Ниле. Всего двадцатью пятью позициями, каждую из которых защищали восемь ЗРК. С апреля израильтяне, прознав о русских позициях, прекращают налеты на внутренние районы страны, ограничиваясь ближними рейдами.

    Русские советники появились на каждой батарее египетских С-75. Мы подвезли и новые ракеты – с тепловым наведением на конечном этапе полета. Наши офицеры взбодрили арабов и научили их применять нестандартные приемы боя. Например, ночные выдвижения в самые прифронтовые районы. Вдоль канала наши развернули сто три «укрепленных района» ПВО, внутри которых и укрылась от ударов с воздуха тяжелая артиллерия египтян. Каждый такой район занимал 45 верст по фронту и 80 километров – в глубину. (Михаил Никольский. Под знойным небом Ближнего Востока. – Техника и вооружение, ј 5-6, 1997 г.) Но и враг был не слабее американцев во Вьетнаме. И даже посерьезнее. Они прекрасно знали, что воевать придется с русскими, знали все наши недостатки. Удары по ракетным дивизионам они наносили в предрассветные или рассветные часы. когда усталость морит людей. Как вспоминает полковник Борис Жайворонок (тогда – замести тель командующего особого корпуса ПВО), «первые налеты израильской авиации показали, что мы имеем дело с отличной техникой и хорошо подготовленным личным составом, в совершенстве этой техникой владеющим. И с умелым, знающим свое дело штабом… Не было одинаково спланированных операций, шаблонов в тактике ведения боя. В действиях израильской авиации четко просматривался один из вариантов тактического приема: основная группа, наносящая бомбовый удар, – группа прикрытия, – отвлекающая группа, – группа постановщиков помех, – спасательная группа. В зависимости от поставленной задачи планируется и строится тактика действия сил, участвующих в налете. Так же отработана и тактика действия в каждой группе» («Гриф „секретно“ снят». С. 51).

    Военный инженер Алексей Жданов свидетельствует: израильтяне били с воздуха по антенне станции наведения дивизионов, дезорганизуя их действия. Потом переключались на атаки пусковых установок. Комплекс «двина» не мог разить низколетящие цели, и не простреливал довольно широкую «воронку» прямо над собой, – ее образовывал предельный угол подъема ракеты на стрельбовых направляющих установки. Поэтому евреи выходили в атаку на предельной скорости, прижимаясь к самой земле. Сделав «горку» и промчавшись сквозь рабочую зону действия дивизиона, враг входил в «мертвую воронку». Оттуда он пикировал на установку, прицельно меча бомбы. Потом израильтяне уходили прочь крутым разворотом.

    С марта по август 1970 года израильтяне были вынуждены бросить на борьбу с зенитчиками 40 процентов всех самолето-вылетов! Бороться с евреями было тем более труднее, что не было в Египте густого покрова джунглей, в котором можно было спрятать пусковые установки.

    Наши сделали выводы из вьетнамских боев. Каждому русскому дивизиону в Египте для защиты придавался взвод «шилок» – четырехствольных зенитных машин на гусеничном ходу, прикрытых легкой броней. «Шилки» занимали позиции в трехстах-пятистах метрах от огневых позиций дивизионов, образуя треугольник. Еще один пояс обороны создавали бойцы, вооруженные переносными мини-ракетами «Стрела-2» с тепловыми головками наведения. Всего – шесть расчетов по три человека, которые располагались в радиусе 3-7 километров от средоточия зенитных ракет.

    В далеком уже 1970 году нашим ребятам в Северной Африке пришлось пережить кусок настоящей Третьей мировой войны. Скоростной, беспощадной, электронной. Русский народ не знал об этих героях почти ничего. Наши женщины тогда носили высокие прически и мини-юбки, страна слушала веселую песенку «Как хорошо быть генералом», которую пел лощеный Эдуард Хиль. А молодежь жадно крутила ручки транзисторов, ловя музыкальные передачи западных радиостанций. Только-только вышел в свет хитовый альбом «Deep Purple In Rock», и все тогда заслушивались его рок-боевиками «В огне» и «Дитя во времени».

    И где-то там, в африканских песках, наши воины дрались и умирали, как герои-арии. Еще раз развеяв миф о непобедимости западной авиации.


    5

    Первыми в бой вступили люди майора Георгия Комягина и капитана Валерионаса Маляуки, входившие в состав приканальной группировки ПВО. 30 июня дивизион Маляуки сбил первый еврейский «фантом». Ему вручили орден Красной звезды, хотя Брежнев и обещал Звезду Героя…

    30 июня русские разгромили группу израильских машин, шедших «обрабатывать» позиции приканальной группировки. Они неожиданно нарвались на огонь засады, развернувшейся у самой кромки Суэца. Погибли два «фантома» и «скайхок». Спустя два дня в куски разлетелся еще один «фантом». Оказалось, что устройства электронных помех на израильских самолетах не «забивают» каналы наведения наших ЗРК. Евреи были деморализованы, несколько раз их пилоты отказывались идти на задание.

    Русские разворачивали хищные острия ракет в раскаленнобледную синь древних небес, в дрожащее марево ветхозаветных песков. И где-то там, под ними, лежали остатки древней армии, погибшей в песчаной буре. Но теперь наша, русская, речь зазвучала над развалинами древних цивилизаций, и русские встречали залпами реактивные «небесные колесницы» евреев, шедших путем Моисея – но в обратном направлении.

    Изнуряющий зной был не единственным врагом прибывших в Египет северян-русских. Чудовищные перенапряжения боевых вахт дополнялись царством ядовитых насекомых, фаланг и скорпионов. И тогда наши ребята познакомились с ветром пустыни, подобным тяжелой болезни – хамсином. В переводе с арабского сие значит «пятьдесят». Полсотни дней дует хамсин, вздымая тучи мелкого песка, поднимая сухую пургу. И вместе с песком поднимаются в воздух мелкие, острые камешки. Пыль забивала фильтры дизельных движков, проникала в легкие людей и электронные схемы зенитных систем. Но люди и техника выдержали это!

    За ходом боев на «линии Барлева» напряженно следили в Америке. И стоило только Тель-Авиву потребовать, как из-за океана были переброшены новейшие контейнеры с аппаратурой радиоэлектронного подавления, которые стали подвешивать под крылья «фантомов». Теперь израильская авиация пыталась прорываться на бреющем полете, выбрасывая в сторону русских ЗРК невидимые конусы помех. Новая аппаратура РЭБ теперь перекрывала очень широкий диапазон частот и по идее должна была полностью ослепить наши комплексы.

    И опять фиаско. Проскользнуть под верхней границей ракетного огня не удалось: укрепрайоны ПВО ощетинились еще и скорострельными пушками, плотный огонь которых заставлял евреев брать повыше и попадать под хлещущие ракетные молнии. В ответ на электромагнитные бури наши применили пуски ракет последовательными залпами. Уклониться от них было трудно даже с помощью электроники.

    Один из русских советников, подписавшийся «Владимиром Алексеевичем», спустя годы вспоминал на страницах питерского журнала «Командор» (воспроизводим с разрешения его главного редактора):

    "…Последние несколько дней нас регулярно бомбили. (Дело происходило у местечка Фаид, в центральном секторе Суэцкого канала. – М.К.) С маниакальным упорством израильские самолеты пытались стереть с лица земли радиолокационную станцию, примостившуюся на горе близ местечка Фаид на берегу Большого Горького озера. Не знаю, как другие роты, при которых служили мои друзья-переводчики, но наша, контролирующая своими радарами значительную часть Синайского полуострова и дающая целеуказания зенитно-ракетным дивизионам, была как бельмо на глазу израильтян.

    Снизу, со стороны дороги, на гору смотреть страшно: весь склон, словно черными язвами, испещрен воронками от разорвавшихся НУРСов и 500-фунтовых бомб. И если от «фантомов» нас до сих пор спасали складки местности, то перед нападением десанта мы практически беззащитны. Находясь на стыке 2-й и 3-й полевых армий, рота практически не имела прикрытия. …Было душно. Ноги нещадно грызли блохи. Над ухом надоедливо гудел комар. Капитана Асеева в блиндаже не было. Поворочавшись на жесткой армейской койке, я сунул ноги в «шип-шипы» и вылез из блиндажа. Неподалеку с каким-то ошалелым видом бродил товарищ советник.

    – Юрий Федорович, сабахуль хейр! Может, на КП пойдем? Позавтракаем с офицерами, а?

    – Да рано еще, Володя, спят там все. Может, и нам еще покемарить?

    – Да ведь скоро полетят, ненаглядные…

    Юра ошибался: когда мы пришли на КП, там вовсю кипела работа. Я глянул на планшет: елки-палки, десятка два целей уже в воздухе! Правда, пока над Синаем, но пересечь линию фронта для «фантома» – минутное дело.

    «Владимир, – с ударением на последнем слоге обращается ко мне лейтенант Адель, – чего это хабир Юра смурной ходит?»

    «Голодный, наверное. Да и я тоже». Приказы египетских офицеров, в отличие от наших, выполняются молниеносно. Еще бы – за нерадивость солдат мог запросто схлопотать оплеуху. Поэтому едва Адель сделал жест, как у нас в руках оказались маленькие чашечки с крепким чаем и сандвичи.

    Жуя, краем глаза смотрю на планшет. Одна группа целей движется по направлению к нам. Ближе, ближе… Последнюю метку планшетист нанести не успевает. Треск наших 23-миллиметровых зениток пропадает в страшном грохоте близких разрывов. Взрыв, еще взрыв… Арабы скороговоркой бормочут молитву: Аллаху акбар, Аллаху акбар… Еще несколько взрывов, не таких мощных. Ракеты, наверное… И тишина.

    Противная дрожь в ногах. Струйки пота стекают по лицу, спине. Только сейчас замечаю, что сжимаю в руках чашку с чаем. Машинально подношу ее к губам и тут же сплевываю: на зубах противно скрипит песок. Смотрю на Юру. В неудобной позе, на корточках, он неподвижно сидит в углу блиндажа. Лица из-под надвинутой каски почти не видно.

    Выбираюсь из блиндажа. Совсем неподалеку от КП – внушительных размеров воронка. Кто-то, не могу разобрать, солдат или офицер, неподвижно лежит на песке. Разорванное в клочья хаки, кровь на песке. Наверное, убит. Поднимаю осколок бомбы. Руки обжигает раскаленный металл. Острые, как бритва, края. Подхожу к тому месту, где мы еще полчаса назад с капитаном Асеевым досматривали предутренние сны. Прямого попадания двух ракет блиндаж не выдержал…


    4 KM СЕВЕРО-ЗАПАДНЕЕ ФАИДА


    …На этот раз начало воздушного налета застало меня врасплох. Я лежал ничком метрах в двадцати пяти от входа на КП роты и с ужасом думал, что ни добежать, ни доползти туда не смогу. Осколки ракет, взрывавшихся неподалеку, низко разлетались в стороны, высекая искры и оставляя глубокие борозды в бетонном покрытии. Совершенно оглушенный взрывами, приподняв голову, я смотрел, как беззвучно, словно в немом кино, парят в клубах дыма и пыли рваные куски металлических ангаров…

    Вдруг я почувствовал, что кто-то дергает меня за сапог. Обернувшись, увидел солдатика из обслуги командного пункта (как его зовут – Ахмед? Мухаммед? забыл), который что-то кричал мне – я видел его раскрывающийся рот, двигающиеся губы… Я махнул рукой в сторону КП и, когда самолеты, в очередной раз отбомбившись, сверкая плоскостями, уходили в сторону солнца, надвинул каску на глаза и бросился бежать. За несколько шагов до спасительной дыры почувствовал толчок в спину… Увидев меня, Юра привстал со своего обычного места, глаза его расширились от ужаса.

    «Володя, ты что, ранен? – скорее догадался, чем услышал я. – Посмотри, ты весь в крови!» С меня сорвали окровавленное на спине хаки, стали осматривать – ран нигде не было… После налета мы увидели возле входа в луже уже запекшейся крови убитого солдата. Осколком бомбы ему снесло голову. Я отошел в сторону: меня вырвало…" 18 июля грянул страшный, ожесточенный бой. Уничтожив в полдень египетский дивизион, два часа спустя израильтяне 24 «фантомами» атаковали дивизионы майоров Мидсхата Мансурова и Василия Толоконникова, ветерана Великой Отечественной. Нападали настоящие вояки: волны самолетов были хорошо эшелонированы по высоте и в глубину – дабы максимально сбить работу станций наведения и затруднить прицеливание. Ярясь, «фантомы» с шестиконечными звездами Давида на крыльях бросались в один заход за другим. С разных высот и направлений. Дивизионы Мансурова и Толоконникова стояли насмерть. Русские били по врагам ракетами, заходились очередями четырехствольные «шилки», прошивая небо бледными искрами трасс. Мы били по евреям портативными «стрелами» – с плеча.

    Борис Жайворонок, который встретил этот бой в подразделении Мансурова, в книге «Гриф „секретно“ снят» так описывал нечеловеческий накал битвы:

    "…Самый страшный удар пал на дивизион Толоконникова. Наш – ходил ходуном от взрывов. И вот – поведение солдат. У нас были арабские планшетисты – те, кто наносит движение целей на карту, принимая данные по радио. Представьте себе планшет, в центре его – точка расположения дивизиона. Планшетист принимает данные и знает – чем меньше расстояние до цели, тем ближе она к центру планшета. Тем ближе он, смертоносный самолет.

    И вот расстояние все уменьшается. «Фантом» выходит на нас, и…

    Здесь планшетисты не выдержали, сняли наушники, побросали каски – в кабине жара, все сидят в касках, трусах и с противогазами и нервно смеются, глядя друг на друга, – и бегом из кабины. Наш хватает араба за трусы, каской бьет по голове и, сопровождая все это трехэтажным матом, орет чтото вроде: «Ах ты, гад! Мы сюда пришли вашу землю защищать. И вот ты бежишь – а нам оставаться?» Этот случай был при мне. Но чтобы кто-то из наших струсил – никогда!.. Напряжение велико. Мансуров ведет цель, дает указания. Уже оператор взял ее на автоматическое сопровождение. оператор ручного сопровождения подслеживает, и у офицера наведения нога выбивает дробь на металлическом полу кабины. На станции – только команды, шум вентиляторов, доклады о принятии команд. Никаких посторонних разговоров: все понимают – или мы его сейчас, или он – нас. Вмешиваться в чьи-то действия бесполезно, каждый маневр так оттренирован, что человек работает в режиме некоего «осмысленного автоматизма». Каждый выполняет свою задачу, и если я, не дай Бог, повышу на кого-нибудь голос – может произойти непоправимый промах. …Сбили головной самолет. Остальные тут же отвернули… Весь экран усеян точками целей, каждая из которых несет смерть, и кажется, будто все они идут на тебя. Но каждый в этом аду выполняет свои обязанности…

    Люди привыкли, что сражения – это как в кино: выстрелы, дым, крики «ура»… В войсках ПВО все иначе. Бой для нас – это тишина. Только шуршит вентилятор в кабине и светится экран. А на нем – несколько белых всплесков: самолеты противника. Слова команд сжаты до предела. Ты сам – весь в этом экране, каждым нервом чувствуешь, как они приближаются, в какую секунду должны уйти в цель ракеты. Страшное напряжение. Эмоции исключены. Звуков боя почти не слышно – слишком велико расстояние. И только если ты или твой сосед сплоховали, ухают разрывы, вздрагивает пустыня, и «фантомы», «разгрузившись» где-то рядом, поворачивают назад".

    Бой наши ребята вели отлично. Иван Долгов вспоминает, что здорово выручило нас тогда оборудование ложных позиций – с фанерными макетами ракет и кабин управления. Потом окажется, что израильтяне сравняли с землей шесть таких «обманок», которые тем самым заставили врага ослабить удары, «размазать» силы, потратить впустую драгоценные боеприпасы. И все-таки два русских дивизиона попали под леденящие кровь налеты.

    «Смотреть со стороны – страх берет, – свидетельствует Алексей Костин. – А дивизион стоял, как Брестская крепость в годы Великой Отечественной».

    Сначала все шло нормально. Двумя пусками наши взорвали двоих евреев. Их машины обратились в «облака» из пылающего керосина, в круговерть темных обломков. Потом в дымную комету обратился еще один «фантом»…

    Стволы пушек уже раскалились, кровь оглушительно стучала в висках. Легкие бойцов жадно вдыхали горячий воздух, пропахший порохом стартовых ускорителей и тысяч расстрелянных снарядов. И тут четверка «фантомов», зайдя с тыла, обрушилась на дивизион Толоконникова. Ударив сначала ракетами, она затем сбросила бомбы.

    «На позицию летят неуправляемые реактивные снаряды, падают бомбы замедленного действия. Вышел из строя антенный пост – „глаза“ дивизиона. Лейтенант Сергеи Сумин вскочил на площадку и стал громовым голосом давать координаты приближающихся самолетов. Там и застал его очередной снаряд…» продолжает Костин.

    Комплекс лейтенанта Сергея Сумина исчез в аду мощных взрывов, в огне и дыму. Сражаясь с древним врагом, погиб весь расчет. Алшат Мамедов, Евгений Деденко, Николай Добижа, Саша Забуга, Ваня Пак, близнецы Иван и Николай Довганюки, рядовой Величко. Снаряд «фантома» угодил прямо в пусковую установку, когда ее перезаряжал весь расчет. Братья Довганюки были в разных расчетах, но Ваня, покинув укрытие, бросился помогать перезарядке установки. И тоже исчез в огне напалмового взрыва.

    Какими были их последние секунды? Надсадный вой «фантомов», холод подавленного страха, бегущий по хребту, ледяные иголки в пальцах. Какая сила духа нужна была, чтобы не дрогнуть, не броситься в спасительные укрытия и до последнего ворочать тяжелое, оперенное железо ракеты, загоняя ее на направляющие! Двадцатилетние мальчишки, они выполняли свой долг до конца, крича и матерясь (а может, стискивая зубы), задыхаясь в раскаленном воздухе, в дыму и пыли, надсадно кашляя от кислотной пороховой гари. Когда в каждое мгновение свистящие осколки металла могли врезаться в их тела, разорвав пропотевшую, разгоряченную плоть. Это высшее мужество: работать до конца, когда на тебя нацелены огненные строчки пушечных трасс и дымные векторы выпущенных ракет…

    "Никогда не изгладится в памяти картина, которую я видел, сопровождая в египетский морг сожженных напалмом советских ракетчиков. Их было восемь парней девятнадцатидвадцати лет, и среди них – два брата-близнеца. Обугленные, они все были близнецами. Только лейтенант, командир расчета, стоявший, видимо, поодаль, не попал под напалм, а был сражен осколками ракеты. С вытянутой вверх, застывшей и омертвевшей рукой… – пишет Геннадий Горячкин, тогда – военный переводчик. (Гриф «секретно» снят. С. 174.) Сумин умер, как воин, указывая цель расчету. Так, словно вскинув руку в древнем арийском приветствии.

    «Несмотря на одновременность и эшелонированность налета, наши успели завалить несколько самолетов. Один из „фантомов“ упал недалеко от КП арабской дивизии, где находился я… Картина не для слабонервных. Дымящиеся обломки, довольный арабчонок, показывающий свой трофеи: окровавленную верхнюю часть головы второго пилота. Первый катапультировался и был взят в плен…» – говорит Иван Долгов («День воина», ј 5, 1998 г.).

    Потом наши узнают, что один из сбитых ими пилотов – это майор Эйни Менахем, американский гражданин, ас вьетнамской кампании.

    Когда установка Сумина взлетела на воздух, ударная волна выбросила из командного пункта дивизиона всех, кто там находился. Все они, во главе с Василием Матвеевичем Толоконниковым, получили контузию. На позиции горела техника, рвались бомбы. Часть из них была замедленного действия. Зная это, русские зенитчики бросились гасить пламя, вытаскивать убитых и раненых. Толоконникова сменил его «зам» – майор Червинский.

    Проклятый позднесоветскпй режим забыл их подвиг. И среди череды причин этого забвения, поди, не последнее место занимает то, что множество советников-референтов Центрального комитета компартии – истинной власти в стране – думало и чувствовало так же, как и пилоты «фантомов». Множество референтов, манипулировавших мозгами и действиями престарелого руководства СССР, были «демократической национальности».

    Предлагаю вам небольшой самостоятельный тест, читатель. Даны имена двух человек: Васи Иванова и Мориса Вишнепольского. Один из них – храбрый солдат, который выташил раненого товарища из окруженного чеченскими бандитами дома. Другой – активист демдвижения, которое кричало о зверствах наших солдат над бедными чеченцами и приветствовало развал Империи. Так кто из них – кто? Правильно, вы угадали.

    Спустя четверть века после войны 1970 одна из особей этого сорта, став крупным «россиянским» банкиром, в передаче но израильскому телевидению разоткровенничается: он тогда ненавидел «эту страну», всегда желал поражений командам наших спортсменов на олимпиадах, с радостью узнавал об успехах Израиля и «болел» за США. Люди-вирусы. «Чужие».

    Но тот бон в 1970 наши все-таки выиграли. Еврейские ВВС перестали летать над Суэцким каналом, выбирая теперь обходные маршруты. Тогда наши выдвинулись в засады. Благо, их тактику мы здорово отработали во Вьетнаме. Маневренные группы составлялись из трех дивизионов.

    3 августа 1970 года пробил звездный час Кутынцева и Попова. Их дивизионы вместе с египетскими зенитчиками выдвинулись в засаду южнее города Исмаилия. Они расположились близ сада, огородов и оросительных арыков местных крестьян, натянув на установки желто-зеленые маскировочные сети. Чтобы не выдать себя клубами выхлопных газов, на патрубки машин надели шланги и вывели их в заросли по берегам арыков. Все делалось глубокой ночью, при свете ручных фонариков.

    "Автотехнику начштаба дивизиона майор Алексей Крылов вывел на километр от огневых позиций и укрыл в кустарнике. Чуть вперед выдвинули ЗСУ-32-4 «Шилка» и переносные ЗРК «Стрела-2». Хорошо потрудились связисты, проложившие за ночь более тридцати километров проводной связи… …Противник выжидал. 1 и 2 августа его авиация много раз летала вдоль канала, однако в зону огня дивизионов не входила. Видимо, израильтяне кое-что узнали про наш маневр и стремились обнаружить нас. Мы же не подавали никаких признаков жизни. В эфир выходили на несколько секунд. Кругом тишина. Под конец второго дня позвонил полковнику Жайворононку, попросил: если противник на этом направлении будет бездействовать, разрешить через сутки передислоцироваться в другое место.

    3 августа старший лейтенант Михаил Петренко, начальник станции разведки и целеуказания, ровно в полдень доложил: «Налет группы самолетов. Эшелонированы по высоте и в глубину». Шли «фантомы», истребители-бомбардировщики американского производства, и «миражи», фронтовые истребители французского производства. Но до них было далеко. Стрельбу открыли египетские ракетчики. Один «мираж» загорелся и упал. Часа через два израильтяне предприняли второй налет. Теперь они знали позицию египетского дивизиона, и 16 самолетов, пересекая Суэцкий канал, пошли на его уничтожение. Вот где мы ощутили грозную мощь «фантомов»!

    Израильтяне думали: перед ними один дивизион. И, сами того не ведая, вошли в зону огня дивизиона подполковника Николая Кутынцева. Тут же последовала команда на уничтожение, но у соседей возникла задержка с пуском – я слышал радиопереговоры. Понял: пришло наше время.

    В ожидании боя замерли мои подчиненные… – начштаба майор А. Крылов, офицер наведения капитан А.Дятькин, операторы рядовые В.Шиян, А.Заздравных. Они уже прочно держали цели. Доложил: готов к открытию огня. Через секунды две ракеты сорвались с направляющих.

    Обнаружив по своим приборам опознавания пуски ракет, самолеты совершили противозенитный маневр – пикированием с разворотом в сторону канала и включением форсажа. Однако один «фантом» все-таки не ушел, ракета настигла его.

    Несколькими минутами позже четыре самолета зашли с тыла на малой высоте и нанесли удар неуправляемыми ракетами и бомбами. Но, к счастью, по ложной позиции. Пока мы вели огонь, там наши солдаты подрывали толовые шашки, имитируя пуски ракет. И противник на это клюнул. Чтобы не демаскировать позиции, мы поливали водой землю вокруг пусковых установок – благо, арык был рядом. И потому наши ракеты, стартуя, не взметывали клубы пыли. Сразу же после пусков водой же гасили пламя.

    Через четверть часа группа самолетов пошла прямо на дивизион. Наверное, летчики поняли, где наша основная позиция. Но мы были наготове. Первый «фантом» взорвался прямо на глазах. Второй был подбит. Пилоты катапультировались, и долго висели над нами, раскачиваясь на стропах своих парашютов. Наши солдаты их пленили и потом передали египтянам. Третий «фантом», совершавший маневр для захода с тыла, был сбит ракетчиками Кутынцева. Атака захлебнулась. Остальные самолеты ушли за Суэцкий канал. За день израильская авиация потеряла пять машин, чего прежде никогда не было", – вспоминает подробности побоища у Исмаилии Константин Попов (А. Докучаев. Русские в стране песка и пирамид. Техника и вооружение, ј 5-6, 1997 г.).

    Но на этом сражение не закончилось. "Часа через два-три после отражения нами массированного налета на экранах локаторов появились отметки от низколетящих целен. Мы их насчитали целых двадцать. И все движутся на нас. Вначале мы приняли их за вертолеты. Решили: противник пошел на тактический прием заставить нас любой ценой расстрелять последние ракеты.

    Время не шло – летело. Цели надвигались, на КП – волнение. Ракетчики подполковника Кутынцева сделали два пуска, но ракеты ушли на самоликвидацию, не достигнув целей. Значит, в воздухе не вертолеты. Но что? Загадку сразу не разгадали, но оставшиеся ракеты берегли. И противник больше не решился на попытки взломать нашу оборону. Потом выяснилось – израильтяне запустили на нас металлизированные воздушные шары.

    Казалось бы, их легко определить. Движутся они медленно, по направлению ветра. На тренировке бы в считанные секунды идентифицировали такие цели. Но ведь отметки на экранах появились после реального налета. Мыслили: не будет же противник после жестокой схватки, как говорится, в бирюльки играть! Подумать тогда пришлось крепко. И все ж мы разгадали ход израильтян…" Кутынцев и Попов стали Героями Советского Союза. Но героями неизвестными, о чьем подвиге только сказали (и то нешироко) лишь двадцать с лихом лет спустя. И поныне имена этих ракетчиков знают, дай Бог, два человека из сотни наших сограждан. Попов наскреб деньжат только на обычный «Москвич». Ему пришлось выкручиваться: либо устраивать банкет по случаю высокой награды, либо привезти семье подарки из Египта. Вот так дурацкий позднесоветский режим обращался с героями. Вот так в умах наших сограждан хазановы, ширвиндты и жванецкие становились национальной гордостью, пока поповы и кутынцевы пребывали в безвестии.

    Гитлер произвел бы таких героев в рыцари Железного Креста и наделил бы особняками где-нибудь в живописнейшем месте южных Альп. При Сталине об их бое пели бы все газеты, и оба ракетчика завели бы себе по роскошнейшему черному «ЗИМу», живя в высотке на Котельнической набережной и получив на сберкнижки суммы, которых достало бы на долгие годы. Ведь эти русаки выдержали бой поистине из тpeтьeй мировой, сбивая ревущих драконов, каждый из которых по силе удара равнялся десятку «юнкерсов»!

    Погибший расчет Сумина надо было хоронить с развернутыми знаменами, с тяжелым маршем войск по Красной площади. И не где-нибудь, а в кремлевской стене, выбрасывая к черту прах покоящегося там Льва Зиновьевича Мехлиса и ему подобных, на чьей совести – страшные поражения в Отечественной, замученные русские души! Но героев египетской битвы погребли на глухих кладбищах…

    Что, неужели средств не хватало? Нынешняя Россияния в несколько раз беднее СССР. Но эта нищая страна тратит миллионы долларов на несколько тысяч телевизионных и радиоведущих. Какой-нибудь голубой мальчик, рассказывая на уличном жаргоне, с ужимками гомика о последних эстрадных хитах, получает минимум тысячу долларов в месяц. Нешто не нашлось бы сил сделать богатыми людьми несколько сотен ракетчиков, выживших в аду израильских авианалетов? Ведь «гореть» на эстраде, сжигая себя пьянками, наркотиками и сексуальными оргиями все-таки куда легче, чем гореть в танке или наводить ракеты под градом металла.

    Но пусть дьявол заберет эту нечисть. Важно другое – в 1970 мы снова выиграли соревнование с воздушной силой Запада. Удары русских ракет приводят к тому, что Израиль 5 августа подписывает перемирие, отказываясь от налетов на Египет. Наша техника показала себя прекрасно и в раскаленном климате Северной Африки, при порывах жаркого хамсина, несущего тучи мельчайшего песка. Докучаев описывает то, как комплексы работали по несколько тысяч часов без единого выхода из строя. Был даже случай, когда при стрельбах по маловысотной цели на полигоне ракета, чиркнув по земле, все-таки вышла на траекторию и сразила мишень.

    И Запад затрепетал в страхе…


    Глава 6. ВЫСШАЯ СТРАТЕГИЯ ПВО. УБИТАЯ ПОБЕДА: ЧЕРНОЕ ДЕЛО ТУПОЛЕВА. О ЧЕМ МЕЧТАЛ ТОПМА ЧТОВИК РОГ В 1966-м? ПОЛУ КОСМОЛЕТ СУХОГО, ПОБЕДИТЕЛЬ АВИАНОСЦЕВ. ВЕЛИКОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ?

    1

    В середине 1970-х русские упустили, наверное, возможность красиво выиграть тяжелейшую технологическую войну, повергнув Североатлантиду в уныние. И речь идет уже не о ракетах и не о зенитках.

    В 1970-е и 1980-е нам очень надо было сделать бессмысленным существование одной из главных ударных сил Запада – полутора десятков американских авианосцев. Этих плавучих островов, символов мощи США. Речь шла о высшей форме противовоздушной обороны Империи – об уничтожении океанских «осиных гнезд» за тысячи миль от наших рубежей. О высшей стратегии, при которой оборонительные удары наносятся в глубину далеких океанов и морей.

    Сегодня редкие посетители монинского авиамузея могут видеть странную и очень красивую машину. Внешне она очень напоминает Ту-144 – на первый взгляд неискушенного. Стремительное «звездолетное» тело, окрашенное в бронзовый цвет, треугольные крылья, заостренная корма без хвостового горизонтального оперения. Вместо последнего маленькие крылышки вынесены вперед, к пилотской кабине. На высоком киле красуется красная имперская звезда, на борту алеет бортовой номер «101». Нос машины-красавицы похож на клюв, который может то опускаться, открывая обзор пилотам при взлете, то подниматься, превращая самолет в вытянутую, обтекаемую птицу. На обтекателе можно увидеть стремительную бело-голубую эмблему – русского воина в остроконечном шлеме, натягивающего тетиву тугого лука, любимого оружия арийцев.

    Этот витязь стал эмблемой конструкторского бюро Сухого. А машина эта есть не что иное, как дальний четырехмоторный ударный ракетоносец Т-4. Или «сотка». Грозный воздушный корабль, громовая стрела русских, он должен был стать убийцей авианосцев.

    Знаете, читатель, мне иногда хочется пофантазировать о том, как бы история пошла без горбачевщины и ельцинизма, об Империи XXI века…


    2

    – Подбрось-ка хворосту в костер, Саян! …Искры взлетели в нависшую темноту короткой летней ночи, пламя весело затрещало. Багровые отблески заиграли на лицах очень молодых ребят – еще совсем мальчишек, кольцом сидящих вокруг костра.

    Все они были разными: рязанские курнофеи перемежались с высокими скулами и раскосыми глазами степняков, казахов и киргизов, а сарматские, резкие лица южных европеоидов, жгучих брюнетов-туркмен соседствовали с белокурыми ариославянами, чьи прямые носы и твердые подбородки выдавали поморскую, северную кровь. Всем им было около пятнадцати лет. Гибкие, сильные тела, сроду не знавшие ни табака, ни алкоголя. Чистое дыхание, белоснежные зубы, широкие грудные клетки сызмала тренированных людей. Отблески огня плясали в их глазах – голубых, серых и карих, и все они были облачены в темные шаровары и рубахи с одним и тем же символом на груди: конным лучником, скачущим на фоне восходящего солнца. Они сидели на земле на расстеленных широких плащах, обхватив колени, и рядом лежало их оружие – луки в кожаных чехлах, колчаны со стрелами.

    То были новики – ученики школы первого имперского круга. Школы суровой, спартанской, где дети привыкают к жесткой дисциплине, к закалке ледяной водой и дальними походами. Здесь они познавали принципы работы с искусственным интеллектом машин.и верховую езду, изучали математику, точные науки и историю. Жители планеты, власть на которой делили Русская Империя, Мусульманская федерация, Индия и Поднебесная Империя Китай, эти новики должны были вскоре выбирать школу второго имперского круга, став из новиков – огланами, выбирая и свой дальнейший путь. Одни из них станут пилотами воздушно-космического флота, другие – православными священниками и муллами, третьи – гидронавтами или моряками, офицерами гвардейских частей или имперскими инженерами. Их путь будет лежать в элиту великой страны, в витязи, в господ мира 2050-х годов.

    Их предводитель, седой славянин сорока с небольшим лет, отошел в сторону, разминая затекшие ноги. Ночь была напоена пьянящим запахом степных трав. Над ними раскинулся черно-бархатный шатер, усеянный переливающимися алмазами звезд. И небо пересекала полоса Млечного пути – плоскости нашей галактики. Два дня назад они прилетели посмотреть на Байконур – первый имперский космопорт. Целый день они восхищенно лазили по музею космической техники, любуясь белоснежными минаретами «протонов», «союзов» и «зенитов», титаническими соборами «энергий» и «вулканов», тяжелой грацией «буранов», как будто высеченных нарочито грубо из глыб бело-черного камня. Техникой древней и славной. Они дивились тесноте первых кораблей, «востоков» и «союзов», заглядывали в отсеки первых орбитальных станций, так похожие на чрева древних субмарин, сидели в креслах управления ядерным кораблем «Марс»… Потом – приносили цветы к монументам Гагарину, Сталину и Королеву.

    И вот теперь они ночевали в степи подобно настоящим воинам, ожидая прилета военного экраноплана.

    – Наставник! – юношеский голос оторвал человека от молчаливого раздумья. То был новик Ильмень Иванов. Или просто Ильма. Страстный любитель старинной авиатехники, всех этих МиГов и Су с архаическими обводами, он заставил их моделями весь кабинет имперской истории. – Николай Степанович, вы обещали нам рассказать поучительную историю времен Войны с Западом. Мы все вас просим…

    – Иду, Ильма, иду… – кивнул ему старший, еще раз поднимая голову к небу. В черной глубине наискось мелькнула золотая искра: то промчался на север гиперзвуковой истребитель, окутанный облаком плазмы… …Он уселся у костра, обведя взглядом два десятка пар мальчишечьих глаз.

    – Как будущим вожакам, ребята, вам надо знать об ошибках и успехах правителей Империи прошлых эпох. О том, как неверный выбор оружия подчас ввергал нашу страну в ненужные потери десятилетий и громадных средств. И случилось подобное в эпоху Великого противостояния Западу, в семидесятые годы прошлого века. В те времена едва ли не главным оружием нашего вековечного врага были авианосцы – плавучие авиационные базы огромных размеров, которые Североатлантида считала неуязвимыми, окружая их не только кольцом истребителей и кораблей прикрытия. Каждый авианосец носил надменное имя и был гордостью Америки, Атлантической державы. Каждый был очень и очень дорог.

    Что оставалось нам? Гнаться за Североатлантидой и тоже строить полтора десятка стальных громадин? Но это подрывало экономику нашей страны. Куда разумнее было найти гораздо более дешевое оружие, которое могло бы поражать эти гиганты, несмотря на их мощное прикрытие с воздуха.

    И такое оружие у Империи появилось: в середине 1960-х Павел Сухой, творивший еще при Сталине, выдвинул проект дальнего ракетоносца Т-4, который на три десятка лет опередил свое время. Показатели этой машины в те времена поражали воображение: тяжелый стотонный самолет достигал скорости в три «звука» – трех тысяч двухсот километров в час, достигая высоты полета в 25 километров. Тяжелый ракетоносец, управляемый всего двумя пилотами, почти в полтора раза превосходил по скорости полета самый быстрый истребитель, базирующийся на авианосце. Он мог уклоняться и от зенитных ракет…


    3

    …Да, это было так, читатель. 22 августа 1972 года летчикиспытатель Сергеи Ильюшин впервые поднял в небо красавец-ракетоносец, сделанный на Тушинском машиностроительном заводе. Тот самый, с бортовым номером «101». Сработанный из прекрасных титановых сплавов.

    Сама концепция этого самолета победила в 1964. Командиры имперской дальней авиации буквально загорелись этим полукосмолетом, способным удерживаться на высоте, почти недосягаемой для обычных реактивных истребителей. На 25 тысячах метров. Каждый из Т-4 должен был нести по две крылатые ракеты Х-45. И знаете, как должна была выглядеть атака имперской дальней авиации на американскую АУГ – авианосную ударную группу? …Особо благоприятные условия складываются в шторм. Палубным истребителям, которые барражируют в воздухе ради защиты корабля, становится очень трудно выполнять задачу. Самолеты быстро жгут топливо, и почти невозможно подтянуть к ним тяжелые летающие танкеры ВВС США. Командующему АУГ приходится рассчитывать больше на зенитно-ракетные комплексы крейсера и эсминцев прикрытия.

    А в это время в атаку на АУГ выходят русские ракетоносцы, наведенные на жертвы спутниковой системой целеуказания. Первым эшелоном движутся Ту-22 с мощными ракетами Х-22, которые атакуют корабли прикрытия. При этом тяжелые турбовинтовые Ту-95 забивают эфир работой мощной аппаратуры радиоэлектронной борьбы. Последним эшелоном идут старые Ту-16 с крылатыми ракетами добиватели, чистильщики моря. А главной ударной силой, которая идет как второй эшелон, выступают Т-4, мчащиеся на предельной скорости, набрав высоту в 25 километров.

    Если шторм усилится, то палубная авиация просто останется прикованной к авианосцу. Она просто не сможет взлететь. И тогда бой наших «воздушных крейсеров» с американскими кораблями превратится в избиение последних. Если же они смогут взлететь, то им придется драться с первым эшелоном русской атаки, со стремительными Ту-22. Эти «тушки» все-таки смогут выпустить с расстояния в 400 километров страшные Х-22, обладающие скоростью в 1000 м/сек. А потом – выстрелить из кормовых пушек тучи ложных целей. Части американских истребителей придется судорожно палить ракетами «воздух-воздух» по выпущенным крылатым ракетам русских.

    Но покуда это происходит, к цели прорываются ракетоносцы Сухого. Они оказываются почти прямо над авианосцем, и потому выпускают свои ракеты почти вертикально вниз. Они пикируют на обреченный авианосец с совершенно немыслимой скоростью, превосходящей скорость полета пули раза в два. С такого курсового угла их почти невозможно перехватить выстрелом зенитной ракеты. Пусковые установки их не могут задраться строго вертикально, – и машины Сухого проскальзывают в «мертвые воронки» американских ЗРК. Оказываются бессильными и многоствольные зенитные мотор-пушки с радарно-компьютерным наведением. Атаковать супервысотные и суперскоростные Т-4 палубной авиацией просто невозможно: слишком великолепны данные русских ракетоносцев. Да и аппаратура радиоэлектронной войны на них тоже есть, и она сбивает с толку выпущенные по ним ракеты «воздух-воздух».

    Зато запущенные с «сухих» противокорабельные ракеты врезаются в палубу почти отвесно, пронзая авианосец до самого киля, взрываясь у топливохранилищ или бомбово-ракетных кладовых. Огромная туша корабля переламывается пополам от чудовищного взрыва.

    Идущие последней волной Ту-16 топят все, что еще осталось на плаву…

    Замечательная машина Сухого могла бы не только авианосцы топить и вторгаться в глубокий тыл врага. На основе этой «громовой стрелы» планировали делать носитель для запуска в космос многоразовых космических самолетов и легких ракет-носителей.


    4

    Тактику применения машин Сухого и науку борьбы с авианосцами янки разрабатывал генерал-майор авиации Валентин Рог, еще один из когорты тех, кто творил мощь Империи.

    Я держу в руках его капитальнейший труд – «Разгром авианосных ударных групп и соединений силами Дальней и морской ракетоносной авиации». На зелено-салатовой обложке стоит гриф «Совершенно секретно» и дата – 1966 год. Эта книга родилась в один год со мной, но и сейчас, тридцать лет спустя, она не утратила ценности.

    Здесь искусство удара по авианосным эскадрам США возведено на престол высокой науки. Это – стратегия борьбы воздушных сил евразийской, континентальной империи со стальными драконами силы океанской. Планы ударов. Расчеты возможных потерь и самые оптимальные маршруты полетов. Построение боевых порядков имперских ракетоносцев. Их взаимодействие с нашими подводными лодками. Множество формул. Исследование наибольшей эффективности удара по авианосцам, нахождение самой нужной для этого плотности огня – в ракетах за секунду! Обоснование самых выгодных для атаки углов захода на цель.

    Здесь досконально продуманы боевые строи русских воздушных эскадр – дивизий, полков и эскадрилий. Они эшелонированы. Впереди – группы доразведки, за ними – группы отвлекающих действий и радиоподавления, а уж следом – ударные отряды… Уже тогда Валентин Григорьевич Рог рассчитывал все это с помощью «Минска» – одного из самых совершенных компьютеров тех лет. В это исследование Рог заложил самые перспективные разработки американцев. Он создал самое впечатляющее обоснование для создания и принятия в имперские арсеналы сверхзвукового бомбардировщика Сухого. Той самой знаменитой «сотки», которая в том капитальном труде зашифрована под именем «ДС». Как дальняя, сверхзвуковая…

    Ox, как нужен был Империи именно этот чудо-ракетоносец! В сложной «шахматной партии» ударов по авианосным флотам США машина Сухого становилась грозным и почти неотразимым ферзем. В ответ на плавучие чудища Америки, способные контролировать до 85 процентов земной поверхности стаями своей палубной авиации, мы могли уже к началу 1970-х выставить полуфантастические корабли.


    5

    Валентин Григорьевич за свои слова отвечает. Он – отнюдь не кабинетный теоретик, а настоящий воздушный волк. Адмирал воздушного флота, не меньше. Империя знала, кому поручать расчеты траекторий противокорабельных ракет и разработку боевых порядков. Я познакомился с ним в декабре 1998 в штабе Дальней авиации. Небольшого роста старик с пронзительным, «рентгеновским» взглядом, немного саркастичный, прихрамывает. Но рукопожатие его очень крепко. Здороваясь с ним, я положил свою левую ладонь чуть ниже локтя этого семидесятишестилетнего пилотяги. И поразился – его рука состояла из мускульных и жилистых тяжей.

    То была сильная рука пилота-бомбардировщика Великой Отечественной, привыкшая к тугим рулям спартанских поршневых самолетов. Рука настоящего воина!

    Украинский деревенский хлопчик, родившийся в тяжелом 1922 году, он – один из немногочисленных уже «сталинских соколов». Он из того великого поколения, которое начало жизнь с телег и керосиновых ламп, но было брошено Сталиным в небеса, и в зрелые свои годы уже чертившее трассы межпланетных перелетов. Рог стал морским военным летчиком на Каспии в 1941. Аккурат тогда, когда Сталин готовился к броску на Ла-Манш и приказал выпускать пилотов не лейтенантами, а сержантами – ради перевода их на постоянное казарменное положение. Рогу за отличие в учебе дали петлицы старшего сержанта. И первым его самолетом станет тихоходная архаическая «летающая лодка» МБР-2. С одним мотором, вынесенным высоко над фюзеляжем в отдельную гондолу.

    В бой старший сержант Рог вступит в жарком августе 1942, когда гитлеровцы, разбив нас под Харьковом, хлынут к Кавказу и к Волге, угрожая перерезать поток бакинской неф ти, питающей русские фронт и тыл. К тому времени немцы уже займут и Калмыкию, и Чечню, и чеченцы с калмыками перейдут к ним на службу. И Рог будет воевать в одном из двух отрядов «летающих лодок», переброшенных из Бакинской бухты в устье Волги, под Астрахань.

    Ночью 7 октября 1942 года Рог повел группу из трех МБР-2 на занятую немцами Элисту. Во мраке погиб один из его ведомых, расстрелянный ночным охотником «Мессершмиттом-110». Но двадцатилетнему командиру группы все же удалось сделать задуманное! С небольшой высоты лодки Рога и его ведомого Бучнева атаковали штаб 16-й механизированной дивизии немцев, занявший здание Совнаркома Калмыкии, и разбомбили его, избегнув смерти от ураганного огня гитлеровских эрликонов.

    А потом будущий теоретик ракетоносной авиации СССР продолжит войну на Черном море, освоив «бостоны» и переучившись на топмачтовика. То есть почти на смертника, на камикадзе. Топмачтовик – это бомбардировщик, который летит на бреющем полете, на уровне верхушек – топов мачт кораблей, которые атакует. Топмачтовик сбрасывает бомбу на полной скорости почти впритык к кораблю-цели, и та на скорости в 400– 450 км/час врезается в жертву. Вот только самому пилоту-топмачтовику надо успеть перескочить через атакуемый корабль. самому в него не врезавшись, не вспыхнув от разящего зенитного огня. Ведь по топмачтовику бьют из всех стволов. Даже из крупнокалиберных орудий, пытаясь поднять на пути самолета фонтаны-всплески, на которые тот может нарваться. И потому Топмачтовик жил в среднем всего 3-4 боевых вылета.

    Валентин Рог иногда делал по три боевых вылета за день. возвращаясь буквально с того света. Особенно ожесточенными были схватки над Черным морем весной 1944, когда немцы оказались запертыми в Севастополе, и снабжение их группировки шло по морю из Румынии. Рог летал, топил транспорты и сторожевики, и был-то ему всего двадцать один годок от роду! Во время каждого вылета гибло по одному-двум экипажам. Когда немцы были выбиты из Севастополя, в полку Рога оставалось только четверо летчиков.

    Но именно тогда этот человек и получил запас боевых знании, которые пригодятся потом, при разработке планов сражении реактивных ракетоносцев с плавучими крепостями.

    Атаки на черноморские конвои немцев и румын в общих чертах напоминали атаки на американские соединения примерно так же, как действия Первой конной напоминают глубокие охваты и рейды танковых корпусов двадцатью годами позже.

    Место авианосцев занимали хорошо охраняемые транспорты с оружием, припасами и войсками. Грубоватым аналогом крейсеров и эсминцев УРО, охраняющих авианосцы, выступали эсминцы и сторожевики гитлеровцев, ощетинившиеся зенитными стволами. И хотя в то время еще только мечтали о противокорабельных ракетах, бросаемые топмачтовиками авиабомбы, пускаемые словно из гигантской пращи, поражали врага с вероятностью 0,6-0,8. Почти так же, как и ракеты-противокорабелки. Правда, со стократ меньшего расстояния.

    Уже тогда, в 1940-е, русские топмачтовики атаковали вражьи конвои, используя все те же группы доразведки и ложных действий. Сначала шли «бостоны» в штурмовом варианте, с батареей автоматических пушек в носу. Они выбивали зенитки на кораблях эскорта, расчищая путь бомбардировщикам. Атака шла при полном радиомолчании, чтоб не выдать себя раньше времени.

    Потом, когда Империя призовет бывшего мальчишку-сержанта в военную науку, Валентин Рог будет вспоминать этот опыт. Место топмачтовиков органично займут реактивные ракетоносцы. Рог будет в числе тех умников, которые будут неустанно твердить: важно не численное превосходство самолетов-ракетоносцев, и вовсе не надо уповать на тучи выпущенных по врагу ракет. Нет, тому, кто продирался сквозь стену разрывов, было ясно – прежде всего нужны прекрасные средства оперативной разведки. А еще – машины, которые по скорости превосходят истребители врага, которые максимально короткое время находятся в зоне их действия и которые могут наносить удары издалека, не входя в радиус зенитного огня.

    Но почему же прекрасная машина Сухого так и не попала на вооружение?


    6

    …Глаза мальчишек блестели в свете костра. Наставник, вороша пылающие головни, продолжал рассказ.

    – У прекрасного ракетоносца Павла Сухого нашелся могущественный недруг. Увы, это был тот самый Туполев, знаменитый создатель самолетов сталинской эпохи.

    Туполев к тому времени был уже глубоким старцем. И он очень хотел того, чтобы «царем ракетоносцев» оставался его Ту-22. Туполев сумел добиться союзничества с собой от тогдашнего министра авиастроения Дементьева. Вместе они и похоронили «сотку» вопреки яростному сопротивлению Военно-воздушных сил. Страной в то время правил Брежнев, добродушный, но очень ленивый и мягкосердечный человек, не обладающий качествами Императора.

    Видите, дети мои, как важна воля вождя. Именно он должен подниматься над всеми и блюсти интересы Империи. Никакие конструкторы этого сделать не могут, они – люди творческие, а потому слишком часто обуяны пристрастностью и ревностью. Предоставленные самим себе, они часто уподобляются реке, норовящей выйти из берегов. Потому они начинают делать то, что хотят сами, а не то, что нужно для дела. Их ревность друг к другу столь велика и ослепляюща, что они в эпоху Сталина писали доносы друг на друга, стремясь убрать соперников руками следователей и палачей. Вот почему властитель страны должен быть умен настолько, чтобы направить энергию творцов в нужное русло, отыскав золотое сочетание инженерной дерзости и пожеланий тех, кто будет сидеть за пультами управления новых машин…

    Наставник замолчал, задумчиво глядя на языки костра. В отблесках пламени его лицо казалось отлитым из темной бронзы.

    – Но ведь Империя все-таки смогла исправить ошибку? – раздался мальчишеский голос.

    – Верно. А как? А ну-ка. Ильма, поведай нам об этом.

    – Да, наставник. Для этого Империи понадобилось почти двадцать лет. В начале 1990-х годов мы строим первый космоплан Лозино-Лозинского. Он назывался «Молнией»…

    Довольно. Воспрянем ото сладкого сна. Придуманный нами Ильма здесь совершенно прав. Русские действительно получили возможность создать почти абсолютное оружие уже к началу девяностых. И эти многоразовые космопланы действительно давали нам возможность не только наверстать упущенное, но и наголову разгромить Запад в гонке вооружений.

    Но не будем забегать вперед. Вернемся пока в наше недалекое прошлое.


    Глава 7. ФУРОР ВРЕМЕН «ВОЙНЫ СУДНОГО ДНЯ». ПОБЕДЫ АРДАЛИОНА РАСТОВА. «ГАММОН» ОРУЖИЕ ДАЛЬНЕГО ОГНЯ. 1974-1979 ГОДЫ – ЯНКИ ОТСТУПАЮТ. РУБЕЖНЫЙ СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТЫЙ – КОГДА ВСПЫХИВАЕТ ОГНЕННАЯ ДУГА НЕСТАБИЛЬНОСТИ




    2 июня 1995 года два Ф-16 «Eagle» 555-й истребительнон эскадрильи США взлетели с итальянской базы Авиано, взяв курс на Боснию, где славные сербы Караджича вместе с отрядами русских добровольцев в жестоких боях продолжали теснить мусульман. Задачей капитанов Скотта О'Трэйди и Боба Ранта было не допускать сюда ни одного самолета.

    Они шли над облачным покровом уже рядом с городком Мркножик-град, в двадцати пяти милях от Банн-Луки, взятой сербами. И еще не знали, что там, внизу, за косматой пеленой туч, в неприметной лощине стоит угловатая приземистая машина из русского металла, и с нее поднимается к зениту трезубец стремительных узких ракет.

    Словно сказочный змей, ракета прорвала облака, наискось метнувшись к ведущему «иглу». Самолет О'Трейди исчез в огненном шаре. Истребитель развалился надвое, и охваченная пламенем кабина, кувыркаясь, канула в пелену облаков. Пилоту чудом удалось катапультироваться. На его поиск и спасение в краю, объятом партизанской войной, янки бросили огромные силы. Командир Второго русского отряда добровольцев, Саша Мухарев по прозванию Ас рассказывал мне: после этого ненавистные американцы на целый месяц прекратили полеты и удары с воздуха по позициям православных отрядов. Они боялись…

    Американца уничтожила ракета комплекса «куб» русского производства еще 1967 года образца (SA-6 по натовскому коду). «Солдат удачи» (ј6, 1996 г.) писал: «Ракету СА-6… обмануть довольно трудно. Особенно в случае, если летчик оказался в западне на большой высоте и почти не имеет пространства для маневра. Оба летчика, летавшие в тот день на задание, публично заявляли, что в момент обстрела шли на „средней“ высоте, что в переводе означает… 3000-7600 метров…Летчики привыкли к зенитной артиллерии. Они полагают, что непобедимы. И все любят встречаться с МиГами, поскольку их можно сбивать. Но когда речь идет о зенитной ракете, тут – другое дело. Она заставляет твою кровь стыть в жилах. Эта машина хочет отнять твою жизнь».

    Прошло еще несколько лет, и на Балканах началась воздушная агрессия НАТО против Югославии. Запад бросил против слабых сербов своих «ночных ястребов» – самолеты-"невидимки" F-117A. В ночь на 27 марта, атакуя аэродром Батайнице в двадцати километрах от Белграда, один «невидимка» был сбит.

    И снова это сделал комплекс-ветеран, старый добрый «куб»! Его силуэт может быть вам знаком по старым советским игрушкам: батарея из трех ракет на тяжелом гусеничном транспортере. «Куб» может поражать цели на высотах от 100-200 до 7 тысяч метров, очерчивая вокруг себя защитный обрий-круг диаметром в 60 километров. Каждая ракета несет заряд в восемьдесят кило. «Кубы» сражаются дивизионами, в каждый из которых входит четыре пусковых установки и машина СУРН – самоходка разведки и наведения.

    Один из «отцов» этого великолепного зенитного комплекса – Ардалион Растов (родился в 1926 г.), который в 1958 году начал разработку радиолокационных систем «куба» в подмосковном Жуковском, в ОКБ-15. Именно ему удалось создать локатор, способный обнаруживать низколетные цели, которому не страшны слепящие отражения радиолуча от поверхности земли. Потомок ушедших в Россию болгар, он стал одним из великих творцов нашей зенитной мощи.

    «Куб» производили с 1967 по 1982 год, и он долго оставался лучшим комплексом средней дальности. Успех к нему пришел в 1973 году, когда египтяне огнем «кубов» уничтожили почти половину военно-воздушного флота Израиля. К сожалению, первые «кубики» прибыли в страну сфинкса и пирамид только а августе 1971, и потому не могли принять участие в русско-израильской воине семидесятого года. Зато тремя годами позже египтяне начнут свою операцию на Синае уже без нашего участия, и тогда…


    1

    В два часа пополудни 6 октября 1973 года, когда израильтяне отмечали Йом-Кипур, праздник Судного дня, воздух над Суэцким каналом разорвали залпы двух тысяч орудий и минометов. На евреев обрушился смерч стали и взрывчатки – совсем в духе русских артиллерийских бурь на Курской дуге. Оборона израильтян была буквально сметена с пути Египта, смешана с песком. Началось наступление египтян на оккупированный евреями Синайский полуостров операция «Высокие минареты». Арабам предстояло форсировать канал и прорваться сквозь песчаный вал еврейской «линии Барлева».

    В 14.05 на евреев обрушилась авиация Египта. А потом в бой двинулись танковые и механизированные части арабов. В 14.30 их пехота была уже на гребне вала, и следом за нею на азиатском берегу канала оказались мощные водометные машины. Тугие струи их брандспойтов ударили в песок оборонительной стены, проделывая бреши для 850-ти египетских танков и стотысячной пехоты. Стальные потоки хлынули в них, и впереди шли штурмовые группы арабов, отлично вооруженные русскими гранатометами, русскими бронемашинами БРДМ с противотанковыми ракетами «малютка». В тот день они наголову разбили еврейскую 252-ю танковую дивизию (угдат), спалив более сотни машин.

    В тот день евреи попытались бросить в контратаки свою авиацию. Но теперь их самолеты напоролись на плотный огонь счетверенных самоходных пушек «шилка» и – самое главное – на ракеты комплексов «куб», прикрывавших танковые части Египта. За первые три дня боев зенитный огонь уничтожил 80 израильских «авионов». И не зря американцы тогда прозвали «куб» «арабским асом номер 1». Как сообщили датские наблюдатели из сил ООН, в один из дней «кубы» уничтожили почти три десятка еврейских самолетов. Наши машины отогнали еврейские ВВС от арабских танковых колонн, переправлявшихся через Суэцкий канал по наплавным мостам, заставив их стрелять ракетами издали, откуда они безбожно мазали.

    Как пишет Михаил Никольский (Техника и вооружение, ј 5-6, 1997 г.), «кубы» появились у арабов еще в 1971, но американцы отнеслись к ним совершенно безразлично. А Израиль последовал их примеру – и совершенно зря. Янки были все еще под впечатлением от своих аппаратов радиоэлектронного подавления на самолетах «уайлд уиззл», которые сбивали с толку старые С-75 по Вьетнаме. Они рассчитывали на ракеты «шрайк», бившие в радары зенитных комплексов. Но в первый же день войны 1973 года оказалось, что все средства электромагнитного подавления комплексов С-75 и С-125 совершенно бесполезны в борьбе с «квадратом» (так назывался экспортный вариант машины Растова). И уничтожать их было куда труднее, чем прежние малоподвижные ЗРК. «Куб» разворачивался к стрельбе за три минуты, тогда как С-75 требовал для перебазирования целых шесть часов.

    Тогда сирийцы даже хотели поставить Растову прижизненный памятник. Все в его машине было ново и необычно для врага. Даже траектория полета «кубической» ракеты: в отличие от прежних систем, она круто взмывала ввысь, оказываясь над жертвой, и оттуда пикировала на обреченный самолет. Такая траектория оказалась прекрасным психическим оружием: когда стрельба велась по группе самолетов, никто из летчиков не мог догадаться, в кого же направлена выпущенная ракета. Сирийцы потом рассказывали Растову о том, как однажды при виде всего одной ракеты сразу два еврейских пилота катапультировались, обуянные ужасом, погубив сразу два самолета.

    Израильтяне все-таки научились бороться с ними. Пользуясь тем, что локатор «куба» плохо определял высоту цели, они принялись заходить на него сверху, в крутом пикировании. Тем более, что у нашего комплекса есть «мертвая воронка» прямо над машиной, в которой цель может не опасаться огня. Однако, когда приходилось драться с несколькими «кубами», дело осложнялось – атакующий самолет попадал под обстрел соседнего ЗРК. Тогда оказалось, что на Западе просто нет аналогичного подвижного комплекса, который был бы равен «кубу» по эффективности.

    Египтяне все-таки переоценили тогда свою способность воевать без русских. Да, в первые дни им сопутствовал успех. 7 октября они разгромили еще два танковых угдата евреев в сражении у Кантары, и главную роль в этом снова сыграли наши ПТУР «малютка» да две эскадрильи противотанковых вертолетов Ми-4. Лишенные поддержки с воздуха, иудеи на следующий день лишаются и 190-й танковой бригады. После четырехдневного затишья, 14 октября 1973, арабы, возобновив натиск, на этот раз потерпели неудачу в районе перевала Митла, где соединенные атаки израильских винтокрылов, расчетов с противотанковыми ракетами и танков погубили более трех сотен арабских «панцеров». Напряжение боев достигло страшного накала. Евреи извлекали из негевских хранилищ ядерные заряды. Наша техника потоком шла в Египет, американцы, не жалея денег, перебрасывали оружие евреям, создав даже воздушный мост «США-Тель-Авив». Голда Меир, которая тогда была премьером Израиля и смертельно ненавидела русских, памятуя погромы в Киеве начала века, нажимала на все рычаги и кнопки американской политики.

    Кризис войны начался 15 октября, когда девять танковых бригад Израиля пытались смять части 2-й армии Египта лобовыми ударами. Успеха это не принесло. Только 16 октября отряд Ариэля Шарона на плавающих танках и броневиках переправился через Большое горькое озеро на стыке двух арабских армий. Создав плацдарм в тылу египтян. По наведенному понтонному мосту за спину египтян пошли еврейские танки. Египтяне сначала самонадеянно не замечали этой высадки, а потом стало поздно. Ожесточенные попытки сбросить израильтян в воду не удались, и 19 октября иудеи перешли в наступление, сжигая танки арабов с воздуха. Только 25 октября вмешательство Империи остановило разгром арабов…

    И все-таки «куб» показал себя прекрасно. С первых дней войны 1973 группы израильского спецназа и американцы развернули настоящую охоту за русскими установками, пытаясь похитить хотя бы одну с помощью вертолетов, снабженных хитроумными захватами. Это им не удалось. Правда, потом они все-таки выкрали одну ракету, но не с поля боя, а из египетского порта, где разгружались суда из СССР.

    Но уже в 1982, когда евреи начали войну в Ливане под кодовым названием «Мир Галилее», это надежное оружие уже устарело. Ему было уже трудно отражать натиск ВВС, когда налеты глубоко эшелонировались и в глубину, и по высоте. Но к тому времени НИИ приборостроения и 0КБ15 уже разработали более совершенный комплекс – «бук», который поступил в имперские арсеналы в 1979.

    Если «куб» бил только по одной цели, то «бук» – уже по шести. Идея нового комплекса родилась в голове у Ардалиона Растова, который был в Египте и наблюдал работу своих прежних детищ в африканских горах, в ущельях и в долине Нила. И Растов сумел вобрать в эту технику все самое передовое. Например, только-только разрабатывавшуюся в Московском авиаинституте систему цифровой селекции целей.

    И сегодня (а мы пишем это в мае 1999, в девятое лето Третьей Смуты) и Растова, и его «куб» рано списывать со счетов. Под руководством конструктора разработана схема глубокой модернизации старого комплекса – «Куб-М». Она не только увеличивает дальнострельность ЗРК с 20 до 24 километров, но и его досягаемость по высоте поражения – с 7 до 14 км. И если раньше от удара «куба» можно было спастись, снизившись на бреющий полет в 100-200 метров над землей, то обновленный комплекс бьет врага и на высотах в 30-50 метров. Телевизионно-оптический прицел плюс прерывистый ритм работы локатора сделали машину Растова более устойчивой к радиоэлектронным помехам и ударам противорадарных ракет противника. А новая система связи с большим числом каналов дает возможность связывать в единый комплекс целых 12 «кубовм» страшная сила!

    Если же ввести в состав отряда модернизированных «кубов» (после их недорогого переоборудования) еще и самоходную огневую установку «бука», то радиус поражения такого суперкомплекса возрастает до 35 километров, а досягаемость по высоте – до 22 тысяч метров!

    Работа Растова дает шанс даже сейчас, при полной разрухе, защитить нашу страну от воздушных атак с минимальными затратами. Такие комплексы возможность для наращивания экспорта оружия в Азию и Африку. Правда, у нашей дерьмократической власти денег нет и на это. Но если бы не Горбач с Ельциным и не убийство ими Империи – противовоздушная мощь русских росла многократно без разорительных для экономики затрат. Такие бы комплексы -да нашим православным братьям-сербам!


    2

    Мы побеждали Запад в борьбе за небеса. В 1973 египтяне используют наши бомбардировщики Ту-16 с противорадиолокационными ракетами КСР, охотясь за зенитно-ракетными установками израильтян. С большим успехом. В ту воину американцы применяют самолеты дальнего радарного дозора типа «хок айс», взлетавшие с авианосцев. Эти летающие РЛС «высвечивали» небо на десятки километров, наводя на цели истребители сионистских ВВС, засекали передвижения войск наших союзников. Особенно активно «hawk eyes» использовались в 1982, когда группировки наших сирийских союзников стали нести большие потери.

    Однако в 1967 благодаря гению Петра Грушина Империя получает на вооружение комплекс дальнего зенитного огня – С-200, прозванный нашими врагами «гаммоном». Детище ЦКБ «алмаз» и «факел», этот комплекс бил самонаводящимися ракетами на четверть тысячи верст!

    «Комплекс длинной руки» – так назвали его создатели. Он стал лебединой песней великого конструктора – Александра Расплетина (1908-1967), стоявшего у колыбели военной ракетотехники Империи вместе с Сергеем Берия, Грушиным, Куксенко и Кисунько. Ум юного Расплетина был воспален одним фантастическим рассказом, прочитанным в 1925 в популярном советском журнале. И тот рассказ был не о ведьмовской чертовщине или кровавых маньяках, а об удивительной воздушной торпеде, сжигающей самолеты врага в облаках пламени. Разработка «200-2» началась в 1958.

    В С-200 заложили самые передовые технические решения, которые и тридцать лет спустя делают комплекс грозным противником. Самонаведение ракет. Применение цифровых компьютеров. Двухступенчатая ракета Грушина.

    Работа над С-200 велась нашими самозабвенно, яростно. Чтобы отработать механизм действия радиовзрывателя, который должен подрывать ракету рядом с вражеским самолетом, его установили на деревянную вышку, и летчик-испытатель, Герой Советского Союза В. Павлов носился вокруг нее на своем МиГе, подчас едва не задевая мачту крылом. Изучалось действие устройства при встрече с целью под разными углами (К.С.Альперович. Как рождалось новое оружие. М., 1999 г. Тираж – 1 тыс. экз.). В октябре 1966 испытания С-200 успешно завершились. Легендарный генерал Байдуков с восхищением принял их. Кстати, именно тогда, в 1966, Расплетин и предложил разрабатывать новый многоканальный комплекс на твердотельной электронике ныне знаменитейший С-300. Но 8 марта 1967 Расплетин умер от инсульта – он сжег себя непомерным трудом. С-300 стал его завещанием Империи…

    С-200 могли оснащать и ядерными боеголовками. Их взрывы сжигали бы в огненных шарах целые эскадрильи врага, и мощный электромагнитный импульс разрывал изнутри самые сложные электронные схемы «летающих радиоглаз» Запада. Ведь целью «номер один» для С-200 были и остаются самолеты дальнем локации. А компактные и мощные ядерные заряды «гаммонов» конструировал академик Владимир Нечай. Осенью 1996 он пустит себе пулю в лоб. От безысходности и отчаяния, царящих в ельцинском шалмане. Он не вынес того, что его специалисты-ядерщики получали жалкие гроши – раз в десять меньше, чем последний из полуграмотных ларечников.

    «Гаммон» – и поныне уникум, и ничего подобного ему на высокотехнологичном Западе просто нет. А нынешний ельцинский режим их уничтожает! Как заявил недавно командующий ПВО Белоруссии Валерий Костенко, они, в отличие от нашей «Россиянии», С-200 сохранили. Эти комплексы из Белоруссии достреливают до границ Калининградской области – Восточной Пруссии, отбитой нами у немцев в 1945. А из той области «гаммоны» добивают до неба Белой Руси. Создается огневая связка, перекрестно простреливаемый С-200 коридор. Это – лишь один фрагмент имперской зенитной обороны. Ведь именно по этому коридору в 1950-е любили вторгаться в наше жизненное пространство американские бомбардировщики и «локхиды» – высотные разведчики. С-200 (в сочетании с другими ракетами) стояли и на острове Русский, прикрывающем подходы к опоре имперского владычества на Тихом океане – Владивостоку. Боже, какому же бессмысленному и преступному погрому предадут все это наши выродки!

    Что, например, значило принятие на вооружение С-200? Возьмем, как пример, эпизод из триллера 1986 года «Красный шторм» Клэнси, где русские войска напали на Европу, и в развернувшейся войне ни мы, ни НАТО не решаются пойти на самоубийство и применить ядерное оружие. Войска нашей Империи, ломая ожесточенное сопротивление американо-германских частей, порываются к городу Альфельд на реке Лейне, дабы перерезать узел двух коммуникационных линий, по которым НАТО перебрасывает войска и грузы вдоль линии фронта. Наши пытаются скрытно сосредоточить для удара три танковые дивизии – 900 машин.

    Американцы засекают передислокацию русских войск с помощью двух самолетов ДРЛО – дальнего радарного обнаружения Е-ЗА «Сентри» и TR-1 – варианта уже знакомого нам U-2. Они ходят над Рейном, сканируя: «сентри» – воздух, его собрат – наземные объекты. Монотонная локация записывалась на видеопленку, и потом ее прокручивали через компьютер, анализируя движения засеченных целей. Перегруппировка русских была замечена и проанализирована в ламмерсдорфском штабе – за Рейном, у самой бельгийской границы. Не менее трех дивизий движется к северу и югу под Бад-Зальцдетфуртом!

    НАТО успевает перебросить резервы к Альфельду, и Красной Армии приходится выдержать жесточайший бой, лишь ценою огромных потерь захватив город и переправившись через Лейне. НАТО минимизирует свой ущерб, бросив в бой истребители, штурмовики и массу противотанковых средств. Наступление русских быстро выдыхается.

    На самом деле это – из разряда сказок Мюнхгаузена. Клэнси вообще не знает слова «С-200». Развернутые под Альфельдом, эти комплексы добивают до Рейна и до позиций дальних «летающих радаров» НАТО. А из занятой до 1994 года нашими войсками Восточной Германии «гаммоны», базируясь в Тюрингии, доставали почти до самой бельгийской границы. С территории Чехословакии (тоже под нашей державной рукой) и ГДР С-200 держали под обстрелом три четверти воздушного пространства Западной Германии. Засекая импульсы с чужих самолетов ДЛРО, имперская ПВО могла выбить их огнем дальнобойных С-200. И наступление на Альфельд выглядело бы совсем иначе.


    3

    Сдается, что 1973-1974 годы останутся в нашей памяти как поистине золотой век советской поры. Битва за небеса, кажется, успешно переломлена в пользу Империи. Уже разразился энергетический кризис на Западе, нефть жутко подскочила в цене, и в казну СССР полной рекой полились нефтедоллары. На Западе безумные архитекторы создают проекты огромных пирамидальных городов-небоскребов на несколько сот тысяч жителей, с огромными залами для занятий групповым сексом. Наши мечтатели рисуют будущие орбитальные станции-заводы и дирижабли для плаваний в верхних слоях венерианской атмосферы.

    Империя твердо стоит на одной шестой части Земли, Чечня и Карабах могут привидеться лишь в сумасшедшем доме, магазинные полки еще ломятся от дешевого продовольствия. В 1970-1975 годах объемы производства в стране вырастают вдвое – то была триумфальная 8-я пятилетка. Миллионы людей получают отдельные квартиры. Мы празднуем триумф в сражениях с ВВС Запада. В 1974 русские корабли Тихоокеанского и Черноморского флотов вошли в Суэцкий залив, чтобы протралить его от множества мин. Вертолетоносный крейсер «Ленинград», большой противолодочный корабль «Скорый» и бригада тральщиков-тихоокеанцев бросили якоря в заливе Губаль, близ знаменитой египетской Хургады. И ведь мы вытралили мины!

    В те годы мы выходим в мировой океан, создаем ракетно-ядерный паритет с Америкой, запускаем орбитальные станции и поднимаем промышленные гиганты в Сибири. И кажется, что впереди у нас только победы. Только счастье.

    Америка, деморализованная позором поражения во Вьетнаме, отступает по всему миру. Падает португальское господство в Анголе, и эта страна попадает под наш контроль. Ангола и Мозамбик составляют наш «красный пояс» на юге Африки. С 1974 года прорусская власть устанавливается в Эфиопии, и мы присутствуем уже в районе Африканского Рога. Нашим союзником становится Южный Йемен на юге Аравийского полуострова. Мы сближаемся с Ливией. В конце 1978 в сферу русско-вьетнамского влияния попадает Кампучия-Камбоджа. Тогда же вспыхивает антиамериканская, исламская революция в Иране, которую ведет пламенный аятолла Хомейни.

    Я помню последнее перед Афганской войной лето 1979 года. Мне самому шел только тринадцатый годок, и время это, как кажется сейчас, подернуто золотой дымкой детского счастья. Все залито солнцем. В синем-пресинем Одесском заливе белеют паруса суденышек яхт-клуба. Кипит веселая работа во Флотилии юных моряков, под сенью белоснежного «Экватора», отбитого у немцев тридцать четыре года назад. Батя берет меня на встречу Антарктической флотилии: китобои вернулись с богатой добычей. Гремит медь оркестра, и я замираю в восторге перед громадой «Славы» – плавучей базы. Черные юркие китобойцы кажутся на его фоне утятами рядом с огромной матерью. Мне дарят кусок китового уса, и дома мы попробуем почти свежей китятины. А мама сварит купленных на Привозе кальмаров.

    В то лето я закрашивал страны на контурной карте, и красный карандаш штриховал лишь те, что были в сфере влияния великой и могучей Империи, маленьким гражданином которой я себя чувствовал. Алый цвет заливал планету. Передовые рубежи в Европе: Польша, ГДР-Восточная Германия, Чехословакия, Венгрия, Румыния. На юге – Ирак и Афганистан. Огромным красным пятном расплывалась загадочная Монголия. На Дальнем Востоке багровел Вьетнам, только-только отразивший нападение коварного и враждебного русским Китая. Рядом я закрашивал освобожденную от полпотовцев Кампучию-Камбоджу, а еще Лаос. Красным становился весь Индокитай, и только Таиланд оставался белым. Но на Таиланд я смотрел с презрением: разве это великая страна?

    В Африке вытягивался целый красный пояс: Ангола, Мозамбик и Замбия. Огромный остров – Мадагаскар. Чуть выше – Конго, Гвинея-Бисау, острова Сан-Томе и Принсипи. На Африканском роге господствует наша Эфиопия. А выше начинается арабский мир, Магриб и Ближний Восток. Красные штрихи часто покрывают Алжир и Ливию, Сирию и Южный Йемен. А если перенестись через Атлантику? Изогнулся крокодилий силуэт Кубы. Широким красным рубцом пересекла Центральную Америку только-только, летом 1979, отвоеванная у янкесов Никарагуа.

    В тот год начнется обострение Третьей мировой, «холодной войны» 1945-1991 годов. И уже три года спустя, к 1982, планета покроется кровавыми шрамами фронтов. Они вытянутся гигантской пылающей дугой. Линия боев будет брать начало в Центральной Америке, где на севере Никарагуа будет идти затяжная война прорусского и прокубинского правительства Ортеги с проамериканскими «контрас». И режим президента Рейгана будет поддерживать «контрас» всеми возможными способами, неподконтрольными парламенту. Часть средств будет давать секта корейца Муна, на которого почти бесплатно работают десятки тысяч рабов-фанатиков. Часть денег будут давать теневые поставки оружия Ирану, формально – страшному врагу США. И именно тогда спецслужбы США сами вплетутся в паутину наркобизнеса, включившись в отравление своего же американского быдла.

    А рядом с Никарагуа есть страна Сальвадор, где тоже шла война, и там тоже медленно одерживали верх угодные русским повстанцы. Мы влезали в самую прихожую США!

    Фронт прерывался Атлантическим океаном и возникал уже на юге Африки, где мы удерживали алмазоносную Анголу, отбивая атаки буров-юаровцев и проамериканские рати негра Жонаса Савимби. Дальше, на север, бои с прозападными эритрейскими сепаратистами вело союзное нам правительство Эфиопии. Еще северо-восточнее, то вспыхивая, то угасая, шла война Израиля с палестинцами и Сирией. Еще восточнее громыхала гигантская мясорубка бессмысленная ирако-иранская война 1980-1988 годов. А еще восточнее, в самом сердце Азии, шла война в Афганистане. Война на разрушение нашей Красной Империи.

    Дальше фронт вроде бы исчезал, прерываемый громадной желтой массой Китая, но то было ложное впечатление. На самом деле вдоль китайских рубежей стояла мощная группировка русских сил. А уже за Китаем линия боев возобновлялась. Отчаянные, поддерживаемые китайцами «красные кхмеры» схлестывались в Камбодже с вьетнамцами, которых поддерживали мы. Торговые корабли тогда на линии «Одесса-Вьетнам» работали так, что вода под килями едва не кипела. Туда шли консервы, машины и оружие. Вьетнамцы брали даже знаменитые «тридцатьчетверки».

    Считается, что те войны стали тяжелым бременем для экономики Империи. Но затраты на них по сравнению с теми миллиардами, которые мы потеряли на пирамиде ценных бумаг ельцинской Россиянии в 1995-1998 годах, просто смешны. То была вершина нашего могущества. Но мудрецы уже тогда забили тревогу; отмечая признаки нездоровья Империи. А вскоре прозвучал и первый звоночек.








     

    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх