Существует огромная разница между раннеземледельческими культурами, которые мы только что рассмотрели, и вызывающими трепет достижениями майя классической эпохи. Но тем не менее, какая бы пропасть их ни разделяла, она не является абсолютно непреодолимой. Основные вопросы, связанные со становлением цивилизации майя, звучат так: что произошло в тот период времени, который лежит между позднеархаическим и предклассическим периодами, и как в действительности происходило развитие тех особенностей культуры, которые являются характерными для цивилизации майя классического периода?

По поводу возникновения цивилизации майя выдвинут уже целый ряд противоречивых гипотез. Одна из самых одиозных полагает, что ничем прежде не примечательные индейцы майя попали под влияние путешественников, явившихся к ним с берегов Китая. Здесь следует сделать отступление и пояснить для неспециалистов, что можно абсолютно категорически утверждать – ни одна из вещей, найденных в культурных центрах майя, не была идентифицирована как предмет из Старого Света, и со времен Стефенсона и Казервуда теории о трансатлантических или транстихоокеанских контактах при тщательном научном рассмотрении всегда рассыпались.

Последователи другого научного направления, исходя из предположительно низкого сельскохозяйственного потенциала Петена и Юкатана, утверждают, что развитая цивилизация была привнесена в равнинную область майя из регионов с более благоприятными природно-климатическими условиями. Еще одна гипотеза предполагает, что сельскохозяйственный потенциал этих областей сильно недооценивается и культура майя, в том виде, в каком она известна нам по классическому периоду, является полностью sui generic (Самобытный (лат.)), не несущей в себе никаких следов внешнего влияния. Надо сказать, что обе эти точки зрения являются преувеличением и по крайней мере частично ошибочными. Дело в том, что майя как горной, так и равнинной областей никогда не были изолированы от остальной Мезоамерики, и, как мы увидим в этой и последующих главах, на протяжении всей своей истории, начиная с самых древних времен, культура майя подвергалась влиянию культур, существовавших на территории современной Мексики.

Что именно мы понимаем под словом «цивилизация»? Чем именно цивилизация отличается от дикости? Археологи обычно стараются увильнуть от такого вопроса и, вместо четко сформулированного ответа, предлагают целый список черт, присущих, по их мнению, цивилизации. Одним из существенных критериев считается наличие городов, но, как мы вскоре увидим, ни у майя классического периода, ни у целого ряда других древних цивилизаций не было чего-либо похожего на то, что мы привыкли определять понятием «город». Ныне покойный В.Дж. Чайлд полагал, что другим важнейшим критерием цивилизации является наличие у нее письменности. Но инки Перу, создавшие развитую цивилизацию, были абсолютно безграмотны.

Цивилизация отличается от того, что ей предшествовало, скорее по количественным, нежели по качественным критериям, хотя, вне всякого сомнения, ни одна цивилизация не может возникнуть раньше, чем появятся институты государства, храмы, значительные масштабы общественных работ и широко распространенные, единые художественные стили. За немногими исключениями, у сложного государственного аппарата возникает потребность в ведении записей в какой-либо форме, и в ответ на эту потребность обычно возникает письменность, обычно по этой же причине создаются и более или менее точные способы ведения отсчета времени.

Не следует забывать, что, несмотря на существование общих черт, каждая из цивилизаций по-своему уникальна. Майя классического периода, жившие в горной области, имели тщательно разработанный календарь, письменность, пирамидальные храмы и дворцы, сложенные из известняковых блоков, внутри которых находились комнаты со сводчатыми потолками. Имелась у них и традиция архитектурной планировки, когда некоторые здания, расположенные вокруг рыночной площади, выделялись несколькими рядами каменных стел, установленных перед ними. Кроме того, они имели полихромную керамику и изощренный художественный стиль, который проявлялся как в барельефах, так и в настенной росписи. Все эти характерные черты классического периода полностью отсутствуют в найденных к сегодняшнему дню материалах, относящихся к позднеархаическому (300 г. до н. э. – 150 г. н. э.) и предклассическому (150–300 г. н. э.) периодам.

Существование в том или ином виде системы записи времени характерно для всех достаточно развитых культур – необходимо фиксировать важные события в жизни правителей государства, отслеживать цикл сельскохозяйственных работ и церемоний года, отмечать движение небесных светил. Календарный цикл продолжительностью в 52 года существовал у всех народов Мезоамерики, включая и майя. Эта система отсчета времени, уходящая корнями, вероятно, в очень древние времена, состоит из двух пермутационных циклов.

Продолжительность одного из этих циклов составляла 260 дней, и эта система представляла собой сложную взаимосвязь из отрезков времени, продолжительность которых составляла 13 дней, наложенную на циклическую последовательность из двадцати дней, каждый из которых имеет собственное имя. Иногда для обозначения этой системы счета еще используется термин «цолкин». Дни двадцатидневного цикла носят имена: Имиш, Ик', Ак'баль, К'ан, Чичкан, Кими, Маник', Ламат, Мулук, Ок, Чуэн, Эб, Бен, Иш, Мен, Киб, Кабан, Эсанаб, Кавак, Ахау.

У майя отсчет 260-дневного цикла начинался с дня Имиш, имевшего номер 1, за ним под вторым номером следовал день Ик', под третьим Ак'баль, под четвертым день К'ан, и так далее, пока календарь не добирался до дня Бен, который шел под номером 13.

Следующим днем в календаре оказывался день Иш, который начинал новый тринадцатидневный цикл и, соответственно, получал порядковый номер 1, следующий за ним день Мен получал порядковый номер 2 и так далее. При такой схеме последним днем 260-дневного цикла оказывался день Ахау с порядковым номером 13, и весь цикл повторялся снова, начиная с дня Имиш, вновь имеющего номер 1.

Как возникла такая схема отсчета времени, остается загадкой, но то, как она использовалась, совершенно ясно. Каждый из дней цикла ассоциировался с какими-то определенными понятиями, и весь ход двадцатидневных циклов с механической четкостью показывал, что именно должно произойти в будущем, и жестко регламентировал жизнь как самих майя, так и всех остальных народов Мезоамерики. Такая система отсчета времени все еще существует в неизменном виде у некоторых изолированных народностей на юге Мексики и в горной области майя. Подсчеты, обеспечивающие правильность работы этой системы, ведут специальные жрецы.

Связанным с 260-дневным календарным циклом является и 365-дневный «нечеткий год», названный так, поскольку реальная продолжительность солнечного года примерно на четверть суток длиннее. Именно это обстоятельство и заставляет нас объявлять каждый четвертый год високосным и добавлять к нему еще один день для того, чтобы не произошло рассогласование календаря и солнечного года. Календарь майя это обстоятельство полностью игнорировал. Внутри этого года выделялось 18 месяцев длиной по 20 дней каждый, к которым в конце года добавлялся еще и наводящий страх период, состоящий из пяти несчастливых дней.

Новый год майя начинался первого числа месяца Поп, за ним следовало второе, третье число этого месяца и так далее. Однако последний день месяца носил не порядковое число 20, а специальный знак, указывающий на «переход управления» к следующему по порядку месяцу, что связано со философией майя, полагавших, что влияние любого отдельного интервала времени ощущается до того, как этот период времени фактически наступит, и продолжается некоторое количество времени после его завершения.

Из всего сказанного следует, что каждый из дней имел соответствующую ему дату как по 260-дневному календарному циклу, так и по календарной системе «нечеткого года». Например, первый день К'ан 260-дневного цикла мог быть одновременно и первым числом месяца Поп. Такое совпадение дат, когда 1-й К'ан являлся первым числом месяца Поп, происходило один раз за 18 980 дней, то есть за период времени, равняющийся 52 «нечетким годам».

Этот период времени и называется «календарным кругом» и является единственной системой ведения счета лет, которую имеют народы горной Мексики, системой, имеющей очевидные недостатки, когда для фиксации событий требуются ссылка на промежутки времени, превышающие по продолжительности пятьдесят два года.

Хотя календарь по системе «длинного счета» обычно называют календарем майя, в классическом периоде и даже в более ранние времена этот календарь был очень широко распространен в равнинных областях Мезоамерики. Но до высочайшей степени точности эта система была доведена майя, жившими в центральной области. Этот календарь представляет собой совершенно иную систему счета, тоже основанную на пермутационных циклах, но эти циклы настолько длинны, что, в отличие от «календарного круга», любое из событий, происшедших на протяжении всего исторического времени, могло быть зафиксировано без каких-либо опасений, что возникнет двусмысленность в понимании дат.

Вместо того чтобы за основу календаря «длинного счета» принять «нечеткий год», майя и другие народы использовали Тун – период, равный 360 дням. Цикл календарного года выглядел следующим образом:

20 Кинов – 1 Уинал, или 20дней;

18 Уиналов – 1 Тун, или 360 дней;

20 Тунов – 1 К'атун, или 7200 дней;

20 К'атунов – 1 Бактун, или 144 000 дней.

Календарные даты «длинного счета», записанные майя на своих монументах, состоят из упомянутых циклов, следуя порядку от самых длинных до самых коротких, в нисходящей последовательности величин. Каждый из этих циклов имеет свой численный коэффициент, и все эти периоды нужно сложить, для того чтобы получить количество дней, прошедших со дня окончания последнего большого цикла, периода, равного по продолжительности 13 Бактунам, дата окончания которого выпадала на день, который в календарном круге соответствовал 1-му дню Ахау и 8-му числу месяца Кумху при отсчете по 365-дневному циклу «нечеткого года». Таким образом, дату, которая традиционно записывается майя как 9.10.19.5.11, 10-й день Чуэн 4-го числа месяца Кумху, можно просчитать следующим образом:

9 Бактунов – 1 296 000 дней

10 К'атунов – 72 000 дней

19 Тунов – 6840 дней

5 Уиналов – 100 дней

11 Кинов – 11 дней

Итого 1 374 951 день.

Именно столько дней прошло от окончания последнего календарного цикла, пока не наступил день, который по календарному кругу соответствует дате: 1-й день Чуен 4-го числа месяца Кумху.

Здесь необходимо пояснить сами численные коэффициенты календаря. Майя и некоторые другие народы равнинной области, в частности народность миштеков, живущих в долине Оахака, имеют крайне простую систему счисления, использующую всего лишь три символа: точку, обозначающую единицу, горизонтальную черту, обозначающую цифру 5, и стилизованное изображение раковины, обозначающее ноль. Числительные до четырех включительно обозначаются точками, для обозначения цифры 6 рисовалась черточка, над которой ставилась одна точка, а 10 обозначалось с помощью двух горизонтальных полосок. Самый большой коэффициент, который использовался в календаре, число 19, изображался с помощью четырех точек, расположенных над тремя горизонтальными черточками. Обозначение чисел свыше 19, для записи которых было черезвычайно важно наличие понятия «ноль», будет подробно рассмотрено в главе 8.

Почти все исследователи сходятся во мнении, что календарь по системе «длинного счета» начал использоваться гораздо позже, чем «календарный круг», но нельзя с точностью сказать, на сколько столетий или тысячелетий. Как бы то ни было, самая ранняя из дат, записанных майя по системе «длинного счета», относится к периоду, ограниченному рамками Бактуна с коэффициентом 7, и обнаружена она на монументе, расположенном вне области майя.

В настоящее время самой древней считается стела 2 из Чьяпа-де-Корсо, древнейшего ритуального центра, существовавшего в засушливой долине Грихальва в Центральном Чьяпасе с позднеархаических времен. На этой стеле была вырезана вертикальная колонка календарных коэффициентов (7.16.) 3.2.13, за которыми следовала дата «календарного круга» – 6-й день Бен. Обозначение месяца «нечеткого года» на этой стеле отсутствует, что вообще характерно для ранних записей календарных дат. Эта дата соответствует по современному летоисчислению 9-му декабря 36 года н. э.

Пять лет спустя в ольмекском поселении Трес-Сапотес в мексиканском штате Веракрус была обнаружена знаменитая стела «С», на которой вырезана календарная дата (7.) 16.6.16.18, 6-й день Эсанаб. На каждом из этих монументов, ни один из которых не дошел до нас в своем первозданном виде, начальный коэффициент отсутствует, но его восстановление не представляет особой проблемы.

Период времени, обозначенный в календаре майя как К'атун 16 Бактун 7, приходится на позднеархаический период. Поскольку нет оснований полагать, что начальная точка отсчета в этих календарных записях могла не совпадать с датой, обозначаемой как 13.0.0.0.0, 4-й день Ахау 8-го числа месяца Кумху, которую используют для записи конца последнего великого цикла, то можно с уверенностью сказать, что календарь майя был доведен до окончательной формы еще до начала I столетия народами, которые находились под сильным влиянием ольмеков и, возможно, даже не были майя. От них письменность и календарь распространились на территории, лежащие вдоль Тихоокеанского побережья Гватемалы и в горной области майя, и постепенно достигли развивающихся государств, расположенных в лесах Петена.

Важнейшим источником сведений, необходимых для того, чтобы найти ключ к решению загадки о том, как возникла высокоразвитая цивилизация майя, являются материальные остатки исапанской цивилизации. Высокий интерес ко всему, что связано с этой культурой, объясняется тем, что именно она, как во времени, так и в пространстве, занимает промежуточное положение между культурой ольмеков среднеархаического периода и раннеклассической культурой майя. Памятники, несущие отпечаток своеобразного художественного стиля этой культуры, разбросаны по обширной территории, протянувшейся от Трес-Сапотеса, лежащего на Атлантическом побережье штата Веракрус, до расположенных на Тихоокеанском побережье равнинных областей Чьяпаса и Гватемалы и дальше, вплоть до города Гватемалы.

Во времена расцвета Исапа являлся крупным религиозно-культурным центром, в котором до сегодняшнего дня сохранилось более 80 храмовых фундаментов – насыпных холмов пирамидальной формы, облицованных речными камнями. Это поселение расположено среди невысоких холмов, лежащих к востоку от города Тапачула, штат Чьяпас, в местности с очень влажным климатом, в 20 милях от Тихоокеанского побережья.

Вопрос, считать ли это поселение одним из культурно-религиозных центров майя или относить его к одной из культур доиспанской Мексики, до сих пор не решен, но язык, на котором здесь говорили в древности, был не одним из языков майя, а языком тапачультеко, исчезнувшим языком, принадлежавшим к зоквейской группе, языки которой были некогда распространены гораздо шире, чем сейчас. Несмотря на то, что Исапа была основана как религиозный центр во времена, относящиеся еще к раннеархаическому периоду, и просуществовала вплоть до раннеклассического периода, большая часть ее архитектурных сооружений и, по-видимому, вся монументальная скульптура относятся к периодам от позднеархаического до предклассического.

Наиболее характерными для художественного стиля Исапы являются большие, амбициозно задуманные, но несколько вычурные сцены, которые представлены на большинстве резных изображений этой культуры. Сюжеты многих изображений носят светский характер, например изображение человека в пышном костюме, обезглавливающего побежденного врага, но присутствуют также и сюжеты с религиозной тематикой. Среди последних наиболее распространенным является изображение божества, получившего название «длинногубый бог». Оно изображалось с непомерно вытянутой верхней губой и огнем, вырывающимся из ноздрей. Этот персонаж, несомненно, представляет собой дальнейшее развитие образа ольмекского ягуара-оборотня – бога дождя и молнии.

Определенные повторявшиеся значки представляют собой, по всей вероятности, элементы традиционной иконографии. К ним можно отнести знак, напоминающий латинскую букву U, расположенную между двумя косыми чертами, который обычно помещался над основной сценой и, возможно, являлся ранним вариантом знака небесной полосы, столь широко распространенного в классическом искусстве майя. Сам по себе знак «U», скорее всего, является прототипом другого иероглифа, обозначающего луну, и на одном барельефе он может встречаться несколько раз.

Находкам, относящимся к исапанской культуре, присущи многие черты, характерные для периода расцвета цивилизации равнинной области майя, такие, как стело-алтарные комплексы и «длинногубый бог», образ которого уже начинает трансформироваться в бога дождя Чака. К ним же можно отнести и художественный стиль резных изображений на барельефах, тяготеющий к изображению исторических и мифологических сцен, в которых особое внимание уделялось украшенному перьями головному убору и другим деталям костюма. Письменность и календарь отсутствуют, но на склонах горных хребтов, тянущихся вдоль Тихого океана на восток, в Гватемалу, встречаются монументы с надписями и календарными датами, относящиеся к периоду Бактуна 7.

Одним из таких мест в Гватемале является Абах-Такалик, расположенный к югу от Коломбо, в покрытых пышной растительностью и изобилующих влагой районах предгорий, которые во времена конкисты славилась выращиванием бобов какао. Теперь основной сельскохозяйственной культурой, выращиваемой в этом регионе, является кофе. По внешнему виду Абах-Такалик напоминает Исапу – насыпные холмы, разбросанные в беспорядке по территории поселения. Менее чем в миле от центральной группы насыпных фундаментов находится огромный валун, на котором вырезано чисто ольмекское по стилю изображение бородатого ягуара-оборотня. Из этого можно сделать вывод, что на этой территории некогда побывали ольмеки.

Стела 1 из Абах-Такалика по стилю является чисто исапанской, но даты на ней нет. С другой стороны, на несколько поврежденной стеле 2 есть барельефное изображение двух исапанских персонажей в пышных костюмах и украшенных перьями высоких головных уборах, обращенных лицом друг к другу. Между ними – вертикальный ряд иероглифических знаков, а ниже, из резных завитков, напоминающих облако, выглядывает лицо бога небес. Первый, самый верхний знак в колонке иероглифов, несомненно, представляет собой наиболее раннюю форму «вводного иероглифа», который в позднейших классических текстах майя стоит в начале записи календарных дат «длинного счета». Прямо под ним находится численный коэффициент Бактуна, который, несомненно, означает цифру 7.

Более совершенная иероглифическая надпись эпохи Бактуна 7 находится на стеле 1, или стеле Герерра из Эль-Бауля, который расположен к юго-востоку от Абах-Такалика, среди кофейных плантаций, в районе хорошо исследованных центров культуры «коцумальхуапа», относящихся к раннеклассическому периоду. С момента обнаружения в 1932 г. вокруг этого объекта разгорелись жаркие споры. Полагают, что происхождение этого объекта относится ко времени более позднему, чем классическая эпоха. На правой стороне этой стелы изображена повернутая в профиль фигура человека в напряженной позе с копьем в руке. Над головой фигуры располагается похожее на облако скопление завитков, нижняя часть лица скрыта повязкой, а головной убор имеет тесемки, завязывающиеся под подбородком, – деталь, хорошо известная в искусстве майя равнинной зоны с древних времен. Перед фигурой располагаются две колонки резных знаков. Правая состоит из плоских табличек овальной формы, которые, очевидно, должны были расписываться красками.

Большего внимания заслуживают значки, расположенные в левом вертикальном ряду. Они представляют собой первую календарную дату на монументе, найденном внутри самой области майя. Самым верхним в этой колонке является значок численного коэффициента 12, непосредственно под которым располагается элемент, по форме напоминающий челюсть скелета – знак, принятый в мексиканских культурах для обозначения дня Эб. Затем идут четыре не поддающихся расшифровке знака, за которыми следует серия значков, обозначающих численные коэффициенты системы «длинного счета», которые, принимая во внимание ссылку на день Эб «календарного круга», могут быть прочитаны как 7.19.15.7.12. По нашему летоисчислению это соответствует 36 году н. э., то есть эта календарная запись относится к дате, которая на 256 лет предшествует любой другой дате, зафиксированной календарными записями равнинной зоны майя, но является значительно более поздней по отношению к датам, зафиксированным древними календарными надписями в Чьяпасе и на побережье штата Веракрус.

Прежде чем закончить рассмотрение районов Тихоокеанского побережья, следует упомянуть еще об одном стилистическом направлении монументальной скульптуры, которое широко распространено как на этих территориях, так и в Каминальгуйю. Выражением этого стиля являются большие, довольно примитивные статуи, изображающие людей с похожими на котлы животами, одутловатыми лицами и настолько выдвинутой нижней челюстью, что их сравнивали с поздними портретами Муссолини. Возле поселения Монте-Альто, расположенного недалеко от Эль-Бауля, находится целая группа расположенных в ряд подобных монстров. Здесь же находится колоссальная каменная голова, выполненная в том же самом стиле. Считают, что этот скульптурный комплекс связан с ольмекской культурой, которая предшествовала исапанской. Однако, поскольку вся территория Монте-Альто усыпана глиняными черепками, относящимися к позднеархаическому периоду, такая гипотеза представляется спорной. Скорее можно предположить, что эти статуи связаны с одним из второстепенных религиозных культов, существовавшим одновременно с культом исапанского бога дождя, так же как в свое время в древней Александрии соседствовали и процветали религии и художественные стили греко-романской и египетской цивилизаций.

Но какому именно богу был посвящен этот культ? Этим божеством мог быть только «толстый бог», культ которого был широко распространен среди народов, населявших в классическую эпоху Мексику и северную область майя, хотя о функциях, которые он выполнял, нам ничего не известно.

На позднеархаический период приходится расцвет культуры «мирафлорес». В это время соперником Исапы по великолепию монументальной скульптуры, по величине и количеству насыпных храмовых фундаментов был Каминальгуйю, крупный культурно-религиозный центр, остатки которого до сих пор сохранились на западных окраинах города Гватемалы. Большая часть из обнаруженных 200 храмовых фундаментов была, по всей видимости, возведена людьми, жившими в последние столетия н. э., во времена этапа «мирафлорес». Вероятно, правители Каминальгуйю в те времена обладали огромной экономической и политической властью, которая распространялась на большую часть горной зоны майя. Раскопки двух погребений, относящихся к этапу «мирафлорес», принесли немало находок, свидетельствующих о роскоши, которой они привыкли окружать себя. Насыпной холм за номером Е-III-3, расположенный недалеко от Каминальгуйю, состоит из нескольких храмовых платформ, причем каждая из них возводилась поверх предыдущей и представляла собой ступенчатую пирамиду с плоской вершиной, по передней стороне которой шла широкая лестница. Высота насыпи в окончательном виде – более 60 футов. Поскольку у древних строителей не было под рукой легкообрабатываемого камня, строительным материалом при возведении пирамиды послужили обыкновенная глина, корзины с землей и бытовой мусор.

Храмы представляли собой постройки с крышами из тростника, поддерживаемыми вертикальными деревянными подпорками. По-видимому, каждый раз при захоронении они перестраивались. Могила, сооружение которой начинали с вершины насыпи, представляла собой ряд последовательно уменьшающихся прямоугольных углублений, уходящих все глубже и глубже внутрь пирамиды, в слои предыдущих храмовых платформ. После окончания всех церемоний погребение оказывалось замурованным под новым глиняным полом. Пирамиды служили для захоронений до классической эпохи. Тело усопшего облачали в пышный наряд и с ног до головы покрывали красной краской, затем клали его на деревянные носилки и опускали в могилу. Туда же помещались тела принесенных в жертву взрослых и детей, богатые подношения, изобилие которых вызывает удивление. Свыше 300 великолепных изделий находились в одной из могил, некоторые из них размещались рядом с телом погребенного, другие – на ее деревянном перекрытии. Древние грабители могил, которые проникли в нее через пролом, образовавшийся из-за разрушения одного из лежащих глубоко внутри пирамиды погребений, похитили из захоронения нефритовые украшения.

Среди обнаруженных в могиле погребальных одежд находились и остатки маски или головного убора, составленного из нефритовых пластин, которые, вероятно, некогда крепились к деревянной основе, серьги из нефрита, чаша, вырезанная из кристаллического сланца, на поверхности которой выгравированы типичные для этапа «мирафлорес» узоры в виде завитков, маленькие резные флакончики, материалом для изготовления которых служили фуксит и мыльный камень.

Хотя керамические сосуды этапа «мирафлорес», найденные как в погребении Е-Ш-3, так и в некоторых других местах, выполнены в традиционной манере, которая была распространена в позднеархаический период, по всему юго-востоку Мезоамерики от Исапы до Сальвадора и далее, вплоть до центральной и северной областей майя, они сильно отличаются от остальной керамики своей изысканностью.

Форма сосудов становится сложнее, их контуры приобретают изогнутые очертания, поверхность украшается декоративными элементами, появляются сосуды на ножках. Иногда их выполняли в виде забавных статуэток, некоторые из них изображают улыбающегося старика. Для того чтобы на поверхности керамических изделий после обжига появились розовый и зеленый цвета, использовался раскрашенный гипс. Большинство чаш и кувшинов украшены резным орнаментом из завитков. При изготовлении керамики «усулутан» применялся необычный способ декоративного украшения изделия, который является отличительным признаком позднеархаического периода. Полагают, что такая керамика появилась сначала на территории Сальвадора, где она завоевала огромную популярность. На поверхность этих изделий, которые пользовались большим спросом среди майя, плоской кистью наносился слой защитной субстанции, например воск или тонкий слой глины. После этого изделия темнили на слабом огне, подвергая их воздействию дыма. Затем защитный материал убирали, и на поверхности изделия оставался узор из параллельных волнистых линий желтоватого цвета на темно-оранжевом или коричневом фоне.

Одно время существовало мнение, что из каменных скульптур люди этапа «мирафлорес» изготовляли только так называемые «грибообразные камни». Назначение этих своеобразных обьектов, один из которых был найден в захоронении Е-Ш-3, неясно. Некоторые полагают, что они являются примитивными фаллическими символами. Другие, например доктор Борхеги, связывают их с культом грибов-галлюциногенов, который и по сей день распространен в горных областях Мексики. Сторонники этого предположения настаивают на том, что ступки и пестики, которые часто находят вместе с этими каменными объектами, использовались для ритуалов, связанных с приготовлением наркотических веществ.

Поскольку при сооружении новых городских кварталов холмы Каминальгуйю подверглись варварскому разрушению, на поверхности оказалось большое количество материалов, которые позволяют по-новому взглянуть на то, что происходило в эту эпоху. Оказалось, что во времена культуры «мирафлорес» здесь существовали художники, способные создавать из камня крупные скульптурные работы в исапанском художественном стиле, который является предшественником стиля классической эпохи майя. Более того, представители элитных групп населения Каминальгуйю умели писать еще в те времени, когда остальные народы майя только начинали осознавать, что такое письменность.

Два таких монумента были найдены при прокладке осушительной траншеи. Первый из них – гранитная стела с изображением идущего человека, на которого надето сразу несколько масок исапанского «длинногубого бога». В одной руке этот персонаж несет довольно вычурный предмет из кремня. По обе стороны от него располагаются горящие глиняные курильницы, сходные с теми, которые обнаруживались при раскопках слоев с керамикой «мирафлорес».

Другая стела еще более необычна. До того как ее преднамеренно разбили на куски, она, возможно, имела гигантские размеры и, судя по уцелевшим фрагментам, была украшена изображениями нескольких исапанских богов. Один из них, бородатый, связывает персонажа, у которого вместо глаз повернутые остриями вниз трезубцы. Он, вероятно, является предшественником некоторых богов, которые позднее появились в Тикале. Иероглифы, вырезанные возле этих фигур, могут быть их календарными именами, поскольку в древней Мезоамерике и боги и люди отождествлялись с теми днями календаря, в которые они родились. Более длинный текст, состоящий из нескольких колонок иероглифов, выполнен до сих пор не прочитанной письменностью. По мнению ряда авторитетных исследователей, в число которых входит и известный американский специалист по майя Татьяна Проскурякова, она может считаться предшественницей классической письменности майя, поскольку очень сходна с ней по форме, хотя и имеет ряд отличий.

Искусные ремесленники культуры «мирафлорес» изготавливали не только стелы крупного размера. Среди находок встречаются также и резные фигуры лягушек и жаб всевозможных размеров, называемые силуэтными скульптурами, которые, вероятно, должны были устанавливаться в вертикальном положении внутри храмов или на площадях при помощи шипового крепления.

К этому же периоду относятся и часто встречающиеся изображения уже знакомого нам персонажа с большим, похожим на котелок животом. По этому поводу вновь возникает вопрос: не являются ли эти фигуры священными предметами культа, распространенного среди простых людей, верования которых несколько отличались от аристократической религии их правителей? Но возможно, правы те исследователи, которые считают эти предметы относящимися к другим культурным слоям.

Удивительное богатство материальной культуры этапа «мирафлорес», совершенство его архитектурных и художественных творений, очевидная связь с классическим искусством майя, проявляющаяся в художественном стиле, изобразительных сюжетах и системе письменности, – все это позволяет сделать вывод, что исапанская культура горной области очень сильно повлияла на становление высокоразвитой цивилизации центральной и северной областей майя.

Но, несмотря на все успехи, которых цивилизация Каминальгуйю достигла во времена позднеархаического периода, ко II в. н. э. ее звезда начала закатываться, и по прошествии одного или двух столетий от нее не осталось ничего, кроме руин. И только в раннеклассический период, когда произошло крупное вторжение племен с территории Мексики, эта область вновь обрела свое былое великолепие.

В то время когда в горной области майя и на Тихоокеанском побережье происходил невиданный расцвет культуры позднеархаического периода, центральная и северная области тоже переживали стремительный подъем. Над расчищенными в джунглях участками возвышались храмы крупных религиозно-культурных центров. Но культура майя, живших в равнинной области, с самого начала развивалась в ином направлении, чем родственных им народов южных территорий, и вскоре начала принимать те уникальные черты, которые отличали ее в классическом периоде.

В это время в северной и центральной областях майя ведущая роль приналежала культуре «чиканель», которая, несмотря на отличие ее элементов в разных регионах, была на удивление однородной. Так же как и в южной области, характерными признаками этого периода являются керамика «усулутан» и сосуды с широким горлышком, украшенные тщательно вылепленным ободком. Преобладают монохромные изделия – красные или черные, с восковой на ощупь поверхностью, сосудов на ножках практически нет. Довольно странным кажется то, что в наиболее известных культурно-религиозных центрах культуры «чиканель» не найдено статуэток. Это свидетельствует о том, что в религиозных культах произошли некоторые изменения.

Однако самой важной отличительной чертой этапа «чиканель» является высокий, особенно в конце позднеформативного этапа (100 г. до н. э. – 150 г. н. э.), уровень развития архитектуры. Следует напомнить, что единая, с геологической точки зрения, территория Петен-Юкатан обладает огромными запасами легкообрабатываемого известняка, и здесь же в изобилии встречается кремень, из которого можно изготовлять инструменты. Более того, майя равнинной зоны еще во времена этапа «мамон» обнаружили, что если обжечь куски известняка, а получившийся порошок смешать с водой, то получается белый известковый раствор, очень прочно скрепляющий камни. И наконец, они довольно быстро сообразили, что в строительстве можно применять наполнитель, сделанный из известняковой крошки и глины, – своего рода древний бетон.

Поэтому еще в древние времена зодчие майя могли возводить свои храмы, создавая настоящие архитектурные шедевры. Раскопки в крупнейших на этой территории культурно-религиозных центрах майя – Вашактуне и Тикале – показали, что уже в конце этапа «чиканель» их главные пирамиды, храмовые платформы и ритуальные площадки начали принимать свою окончательную форму. Общепризнано, например, что храмовая платформа Е-VII-sub в Вашактуне была сооружена в конце этапа «чиканель». Прекрасно сохранившаяся под позднейшими напластованиями, эта платформа – пирамида с усеченной верхушкой – покрыта сверху слоем белой штукатурки и состоит из нескольких ярусов, каждый из которых имеет насыпной порожек, – очень характерная черта архитектуры равнинной области майя. По центру каждой из сторон пирамиды идет заглубленная в ее поверхность лестница, украшенная по бокам масками огромных чудовищ, в которых некоторые исследователи видят трансформированный образ ольмекского бога дождя, хотя, вероятно, некоторые из них являются изображениями небесного змея. Сделанные в полу углубления для шестов говорят о том, что на верхней площадке пирамиды находилось здание, построенное из жердей или тростника.

Всего лишь в нескольких часах пешего перехода, к югу от Вашактуна, находится другой крупный центр культуры майя – Тикаль. Его храмы по своему архитектурному совершенству нисколько не уступают, а возможно, и превосходят храмы Вашактуна. На вершине сооружений, относящихся к позднему периоду этапа «чиканель», находились культовые сооружения, от которых сохранились только сложенные из камня стены, и вполне можно предположить, что их комнаты были перекрыты ступенчатым, или, как его еще называют, «ложным», сводом. Стены одного из этих храмов с внешней стороны украшены довольно необычной росписью, изображающей человеческие фигуры, стоящие на фоне облакоподобных завитков. Она выполнена, несомненно, рукой опытного художника, использовавшего для этой работы краски черного, желтого, красного и розового цвета. Другой фрагмент стенной росписи, на этот раз нарисованный черной краской на красном фоне, был найден в Тикале внутри захоронения, также относящегося к позднему периоду этапа «чиканель». На нем изображены шесть персонажей в пышных костюмах, среди которых, вероятно, есть как люди, так и боги. Эти работы, которые, предположительно, относятся ко второй половине I в. до н. э., выполнены в несомненно исапанском стиле, очень похожем на тот, который был распространен в Каминальгуйю.

Некоторые из захоронений Тикаля, относящиеся к позднеархаическому периоду, доказывают, что правящая верхушка этапа «чиканель» по положению в обществе и богатству нисколько не уступала представителям высших слоев общества этапа «мирафлорес». Примером может служить захоронение 85, расположенное, подобно всем остальным захоронениям этого периода, в основании храмовой платформы. В перекрытой примитивным ступенчатым сводом погребальной камере был найден всего один скелет. Удивительным кажется то, что у этого скелета отсутствуют череп и бедренные кости, но, учитывая богатство и разнообразие предметов, найденных в этом захоронении, можно предположить, что этот человек погиб во время сражения и его изуродованное врагами тело было позже обнаружено его подданными. Останки были аккуратно завернуты в ткань и находились в вертикальном положении. Маленькая маска из зеленого камня, с глазами и зубами, сделанными из перламутра, прикрепленная к верхней части этого свертка, должна была, по-видимому, заменить отсутствующую голову. В добавление к его страшному содержимому в сверток также положили шип и спинной щиток морского ежа, существа, считавшегося у майя символом самопожертвования. Рядом с погребальной камерой, в специальных тайниках, было найдено не менее 26 сосудов, относящихся к концу этапа «чиканель», в одном из них были обнаружены обуглившиеся кусочки сосновой древесины, которые, по данным радиоуглеродного анализа, относятся к периоду от 16-го до 131 г. н. э.

Остатки былого великолепия материальной культуры позднеархаического периода обнаруживаются в равнинной зоне майя везде, где лопата археолога погружается в глубокие слои почвы. Даже в значительно менее богатой археологическими находками северной зоне имеются памятники монументальной архитектуры этого периода, такие, как огромный насыпной холм Уаксуна – храмовая платформа, основание которой представляет прямоугольник размером 60 на 130 метров.

К началу протоклассического периода, продолжавшегося с середины II в. по конец III в. н. э., цивилизация майя вплотную подошла к началу своей самой блистательной эпохи – классической. К этому времени уже полностью сформировались многие характерные черты культуры этой цивилизации – расположение храмов неподалеку от площадей и использование при их строительстве известняка и белого стука, насыпные порожки и лестницы, тянущиеся по передней стороне пирамид, сооружение погребальных камер, фрески с натуралистическими сюжетами.

Во времена короткого протоклассического периода появляются новые формы керамики – сосуды с полыми полусферическими ножками, подставки для горшков, формой напоминающие песочные часы. По всей вероятности, такие изделия появились сначала на территории Британского Гондураса (современный Белиз). В этом периоде широкое распространение получает полихромная керамика. Отличительная ее черта – использование большого количества цветов, которые наносились поверх слоя полупрозрачной оранжевой эмали. Нельзя точно сказать, где впервые появилась такая керамика, хотя большинство исследователей полагают, что это произошло за пределами Петена. К середине III в. н. э. в архитектуре уже стал популярен ступенчатый свод, принцип которого применялся при сооружения гробниц. Он довольно прост. От кромки стены до вершины свода ряд за рядом выкладывались камни – так, чтобы каждый ряд выступал немного дальше предыдущего. Наверху этой конструкции находился большой плоский камень. При всей простоте эта конструкция имеет свои слабые стороны: для того чтобы компенсировать вес огромного потолка, архитекторы майя были вынуждены возводить массивные стены и укреплять их строительным наполнителем – прообразом современного бетона. Тем не менее, будучи однажды изобретенным, этот метод с течением времени превратился в очень характерную черту архитектуры майя равнинной зоны, которая резко отличала ее от мексиканской архитектуры, отдающей предпочтение плоским крышам, при сооружении которых использовалось дерево или стебли тростника.

Эти впечатляющие достижения позволяют предположить, что именно здесь, в равнинной зоне, за несколько столетий до начала классического периода и появилась цивилизация майя. Но среди них отсутствуют две очень важные детали более поздней цивилизации – календарные даты «длинного счета» и письменность. Как мы уже знаем, они найдены среди материалов, относящихся к существовавшей в то же самое время в высокогорной зоне и на Тихоокеанском побережье исапанской цивилизации, хотя, скорее всего, и календарь и письменность были заимствованы исапанской культурой у еще более древней ольмекской цивилизации, существовавшей некогда на берегах залива Кампече. Исапанский стиль приобрел к этому времени довольно широкое распространение в центральной и северной областях, о чем свидетельствуют, например, осколки резных изделий, найденные в акрополе Тикаля в археологических слоях, относящихся к протоклассическому периоду, ранние фрески Тикаля и изображения человеческих фигур на стенах Лолтунской пещеры, но вплоть до начала классического периода ни календарь, ни письменность на этих территориях значительного распространения не получили.