ПОДОПЕЧНЫЕ ГРАФА ВИДО

Симон Сехниашвили из села Велисцихе, что в Гурджаанском районе Грузии, не мог себе даже вообразить, что его скромной персоной будут заниматься сразу два итальянских графа. Это в Риме. А в Москве, чего он даже не подозревал, его поступками и намерениями интересовался сам всесильный нарком внутренних дел Берия.

Не будем интриговать читателя чрезмерными ожиданиями: дело оказалось вполне заурядным, но позволило заглянуть во внутреннюю кухню праворадикального крыла грузинской эмиграции, которое в оперативных документах квалифицируется как грузинский фашизм. И не только. Удалось установить вовлеченность фашистской верхушки Италии и высокопоставленных итальянских чинов в разработку планов использования кавказского сепаратизма в своих внешнеполитических целях.

Окончание грузинским юношей по имени Симон средней школы совпало с пиком активности в республике оппозиционных сил, пришедшимся на 1924 год. Возможно, на его настроения влияли счеты его отца к советской власти за раскулачивание и какие-то другие моменты политической круговерти тех лет. В конце концов молодой человек, помыкавшись без места, нелегально перешел в Турцию, а затем добрался до Франции. Там устроился рабочим на фабрику, был принят в кругу эмигрантов. Через некоторое время по совету своих новых приятелей вступил в эмигрантскую организацию «Тетри Георги». Она была основана генералом Лео Кереселидзе, который во время Первой мировой войны командовал грузинским легионом, действовавшим на стороне немцев. Соответственной была и ее ориентация, приобретшая в конце тридцатых годов откровенно фашистскую окраску .

Когда образовалась претендовавшая на некую автономию в «Тетри Георги» группа «Момавали», которую возглавил хороший знакомый Симона Александр Манвелишвили, то он, не колеблясь, присоединился к нему. Его новый руководитель, выехавший, кстати, из Грузии на пару лет позже самого Симона, придерживался мнения, что немцы недооценивают потенциал грузинской эмиграции. Поэтому следует заручиться политической и, как следствие, финансовой поддержкой фашистского режима дуче, у которого, как он понимал, есть свои интересы на Кавказе. Обстановка для установления подобных контактов с итальянцами после заключения антикоминтерновского пакта трех держав представлялась более чем благоприятной.

Манвелишвили, квартировавший в Париже, снарядил Симона Сехниашвили в Рим, порекомендовав связаться там поначалу с известным грузинским националом Василием Садатиерашвили. Тот работал в вечном городе на ряд германских газет, а вплоть до конца тридцатых годов сотрудничал в печатном органе германских нацистов «Фелькишер Беобахтер». У него были хорошие связи с различными итальянскими службами. Контактируя с ними, Садатиерашвили, по сведениям Римской резидентуры нашей разведки, настойчиво пробивал мысль о необходимости более ощутимой поддержки итальянскими фашистами своих грузинских последователей. Сам он характеризовался убежденным сторонником расчленения СССР при иностранной поддержке. Вот он-то и согласился рекомендовать итальянским коллегам человека, которому можно поручить нелегально проникнуть в Грузию для сбора информации о настроениях людей в родных местах в условиях приближающейся войны и обкатки этого канала связи. И для того, чтобы показать итальянским друзьям независимой Грузии возможности организации.

Садатиерашвили представил своего протеже в Римской секции по изучению антикоммунизма, которая в оперативной переписке называется сокращенно Антикоммунистический центр. Деятельность этой структуры курировали управление по общим вопросам ведомства иностранных дел Италии и персонально начальник IV отдела этой службы граф Видо. Тот поручил навести соответствующие справки о госте, а заодно прозондировать отношение грузинских групп к взаимодействию с азербайджанцами, чтобы был более понятен для итальянского восприятия блок закавказцев. По результатам проведенной работы графу была представлена записка, содержание которой вскоре стало известно на Лубянке.

В ней со ссылкой на настроения в эмигрантских кругах говорилось, что грузины с энтузиазмом приветствовали бы активную заинтересованность Италии кавказскими народами и поддержку ею идеи независимости Закавказья.

Конкретные предложения грузинских фашистов, говорилось в документе, сводятся к следующему. Первое — создать засекреченное информационное бюро с местопребыванием в Стамбуле и филиалом в Тегеране. В функции этого органа входили бы сбор сведений об обстановке в советском Закавказье, пересылка этой информации в Рим с итальянской диппочтой, доставка в Кавказский регион пропагандистских материалов фашистского толка, организация под руководством итальянских правительственных служб грузинских и азербайджанских национальных сил, а также формирований горских народов Кавказа, снабжение их оружием, боеприпасами и амуницией. Второе — изучение вопросов, связанных с возможностью закамуфлированной переброски подразделений итальянской армии под прикрытием освоения сельскохозяйственных и лесных концессий в районах ирано-советской и турецко-советской границы. Имелось в виду, что они должны быть готовы вмешаться в события и поддержать восстание против советской власти в Закавказье. Правда, как мыслилась эта акция на практике, осталось загадкой.

Вопрос сотрудничества с азербайджанцами разрешился безболезненно к большому удовлетворению Видо. Грузинские представители сказали, что стамбульский разведывательный центр мог бы возглавить уважаемый Хосров-бек Султанов, бывший при мусаватистах военным министром Азербайджана. Они мотивировали это тем, что он убежденный сторонник независимости всего Кавказа, а главное, имеет связи в высших кругах Турции и Ирана .

Как отмечается в представленном Видо документе, в приватных беседах грузины говорили, что если Италия не сочтет целесообразным участвовать в реализации этих предложений, то ее вполне может опередить Германия, которая проявляет исключительный интерес к сепаратистским движениям в СССР. Что касается первого постулата, то он очень походил на легкий шантаж, а второе было верно с тем лишь дополнением, что немцы в вопросе работы с эмиграцией сепаратистского толка вели свою собственную крупную игру, не посвящая особенно в эти дела своих итальянских союзников. Графу Видо, так же, как его шефу Чиано, надо полагать, об этом было известно.

Видо заинтересовался представленными ему соображениями и поддержал вояж ходока на советскую территорию. Пообещал, что будет ставить этот вопрос перед министром, включая и выделение необходимых средств.

Сам же Сехниашвили в разговоре со своим приятелем проговорился, что ему поручают опасную миссию в Грузии, чем он гордится. Возможно, это была бравада, а может быть, как предположила резидентура, за этим скрывались намерения совершить на советской территории какие-то действия диверсионно-террористического характера. В Центре исходили из худшего, поэтому по существу поступившего из загранаппарата сигнала были проинформированы контрразведывательные службы органов госбезопасности. Под наблюдение взяли родственников вероятного эмиссара и людей, на которых он мог попытаться выйти в случае своего появления в республике. К его задержанию все было, таким образом, готово.

А в ведомстве Видо уже почувствовали вкус к работе с эмигрантами-радикалами, тем более что часть их не скрывала своих симпатий к фашизму. В одной из бесед Видо сказал сослуживцу, что следить за деятельностью эмиграции мало, надо поддерживать неформальные отношения с теми из ее деятелей, кто может оказаться полезным Италии, особенно с выходцами с Кавказа и Украины. Он посетовал, что в Москве достоверных сведений о положении дел на советских территориях, интересующих итальянские правительственные инстанции, не получить из-за жесткого контроля госбезопасности .

Итальянский посол, человек, способный в таких делах, по его словам, вынужден по этой причине бездействовать. К тому же советское правительство не пожелало дать согласия на учреждение итальянского консульства в Тифлисе, что только усугубляет трудности.

Нарком внутренних дел СССР Лаврентий Павлович Берия счел нужным доложить вопрос о группе «Момавали», ее отношениях с итальянскими властями и планируемой заброске Сехниашвили в Грузию Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) Сталину. Полагал, очевидно, что тому будет небезынтересно узнать, каков вклад некоторых соплеменников в кавказский сепаратизм и какие надежды они возлагают на зарубежных спонсоров. Ведь шел 1939 год, и обстановка требовала предельного внимания к такого рода явлениям.

Дело «Момавали» еще раз показало, сколь притягательной была идея использования сепаратистов для иностранных спецслужб, в данном случае итальянских, хотя какого-то логического конца она не имела. Начавшаяся Вторая мировая война перевернула многое, в том числе и в умах людей. Мы не знаем, как сложились судьбы основных фигурантов в деле итальянского графа Видо и его грузинских подопечных, зато все известно об их верховных руководителях. Бессменный в течение многих лет министр иностранных дел Италии Чиано, зять Муссолини, оказался в числе его противников, был вывезен немцами в Германию, а затем выдан итальянским фашистам, оставшимся верными дуче, и ими расстрелян. Сам диктатор после драматических перипетий с его освобождением спецгруппой СС под командованием Скорцени все же в конце войны был захвачен итальянскими партизанами и казнен.

А дело «Момавали», уже не пополнявшееся новыми документами, в 1945 году было сдано в архив, оставив для истории следы событий предвоенных лет в виде агентурных донесений, спецсообщений внешней разведки, переписки центральных и республиканских органов НКВД и других материалов .







 

Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх