• Богатырские кости
  • Гаденово озеро
  • Город берендеев
  • Вал половецкий
  • Щелканова стоянка
  • Казак Ермачок
  • Голутвинский костыль
  • Пересветов посох
  • Могила Аники-воина
  • Ступня Федора Блудова
  • Плотина царя Бориса
  • Городок Валуева
  • Высокий курган под Каширой
  • ПАМЯТНИКИ ПУТЕЙ БОГАТЫРСКИХ

    Богатырские кости

    Древние, допотопные кости мамонтов большей частью почитались у нас костьми богатырскими. И там, и сям рассказывали о богатырях гигантах. В округе города Переславль-Залесского один помещик употреблял плоскую мамонтову кость вместо печной заслонки, добрые люди звали эту кость ребром Добрыни Никитича. Сам Переславль имеет предание о каком-то Васе Переславце, на которого если кто взглядывал, то никакая шапка не удерживалась на голове: таков этот Вася был высок ростом. В Тульской губернии подобный же богатырь вырывал по засекам столетние дубы и проч. В пустоши Козихинской под Лебедянью вам еще и нынче покажут на одном камне гигантский след богатырской ноги и копыта того коня, на котором разъезжал богатырь. Там найдутся также люди, которые будут говорить, без шуток, что это копыто от ноги Полкановой.

    (М. Макаров)

    Гаденово озеро

    В древних русских стихотворениях, изданных Ф. П. Ключаревым, есть длинная песня о подвигах сильного и могучего богатыря Ивана Гаденовича, жившего, как водилось, по быту богатырскому, во времена князя Владимира-Солнышка, во славном во городе во Киеве. А родился он, Гаденович, как вы думаете где? В Ростовской области будто бы близ нынешнего города Петровска, на берегах озера Гаденова.

    — Да! Могуч был этот Иван Гаденович, — проговаривал старинный народ ростовский, — играл и гуливал он, Гаденович, по-молодецки; да как зачерпнет, бывало, пригоршни, другие, ключевой водицы из своего озера; да как захочет он утолить ею свою жажду богатырскую: и вот нет у нас озера до весны красной! Обирают только по тине заснулую рыбку; а бабам и холста намочить нечем!

    По одному этому застаревшему диву нельзя ли померить, каков был молодец Иван Гаденович?.. Кости его положены здесь же, в Ростовской земле, где-то около монастыря Борисоглебского. Исшагал этот богатырь-ростовец всю поднебесную шагами мерными; а пришёл лечь на родине.

    Родится новый Пушкин и, может быть, споёт, когда-нибудь, хорошую песенку про Гаденовича: такую же, как наш прежний Пушкин пел об Еруслане да о Людмиле. И у Гаденовича была голова с пивной котёл, и промеж его бровей укладывалась стрела калёная!

    Не хуже чужого Бовы Королевича был наш Иван Гаденович!

    (М. Макаров)

    Город берендеев

    Невдалеке от Переяславля-Залесского видны остатки древнего жилья, признаки дубовых мостовых, закаменевших от древности, мусор, черепки глиняных изделий, обсеченные камни; но все это год от года затягивается более и более болотною топью. Вам скажут, что тут был древний город, называемый Берендеев; это же имя носят и оставшиеся недалеко от руин озеро и болото.

    (М. Макаров)

    Вал половецкий

    Кто едет из Москвы в Тамбов, тот, наверное, видит вал половецкий. Он, в нескольких верстах не доезжая до города Козлова, покажется вправе, да вот и пойдет мелькать: то близко, то далеко от дороги, и потянется он все править, все править далее и — далее к У смани. Посмотришь на этот вал, он правилен, местами он размерен сторожками. Другой скажет, что это бастионы, но у половцев каким быть бастионам? Тогда, как работали этот вечный вал, о бастионах и в голову никому не лезло! Да кто же рыл этот вал: неужели и в самом деле половцы? И когда они его рыли, и для чего, и долго ли, и на какую военную потребу они его рыли?

    А коли рыли его половцы, то эти половцы не совсем-то были людьми дикими!

    Право, этот вал еще загадка китайская!

    (М. Макаров)

    Щелканова стоянка

    Ужасен был Щелкан, лихой полководец татарский, вдоволь он напивался русскою кровью; но никто, кажется, больше не претерпел от него жителей Залесского Переславля: крепко он жал их своею грозною, железною рукою.

    Стан Щелкана был на виду города Переславля, и одно только озеро спасало иных жён, девиц, старцев и младенцев Переел авльских, живших тогда, на воде, в ладьях, почти без пищи, в непрестанном страхе. Но тот, над кем не держалась рука Господня, тот всё испытывал, всё терпел: губила его неволя постыдная, ела мука смертная! Мастер был этот Щелкан на пагубу христианскую; и его нет уже, с шумом погибла о нем память!

    На месте Щелкановой стоянки теперь помещается деревня, через которую всегда пролегала большая дорога из Москвы в Ростов; а на земле, улитой кровью мучеников, луга и пашня. Одно имя Щелканка напомнит ещё кое-кому о своем прошедшем страшном; во всём другом вековая тишина!..

    Лес около Щелканки редок и самое место ее долго стояло обнажённым: того требовала война убийственная! Но крест, воздвигнутый над могилами павших, привлек сюда поселенцев.

    За несколько десятков лет, пред сим, здесь на полях находили ещё двурогие копья, топоры; из одного болота вытащили кольчугу. Всё это после принадлежало ближнему в Щелканке помещику, покойному графу Д. И. Хвостову.

    (М. Макаров)

    Казак Ермачок

    Все знают о предшествовавшем Куликовской битве сражении Вожском, в 1378 году, августа 11 дня; но никто не указывает на место этого сражения. Оно было на берегах рек Вожи и Быстрицы; в виду Рязани, близ села Городища. Тут есть еще множество признаков славной битвы: могил и частью укреплений; тут много путей достопамятных, которыми ходили Донской, его сподвижник князь Владимир, татары: Бегич, Батый и другие. Главным помощником Донского в ратном деле на Воже был некто рязанский казак Ермачок; он со своими сотнями скрывался в перелесках между Вожью и Быстрицей и внимательно подстерегал врагов, засевши в одном болоте; а когда русские устали биться насмерть, Ермачок выскочил из своей засады и решил дело; но, смятый бегущими врагами, сам попал в свое болото и погиб там. Это болото и теперь называется Ермачково. Говорят, что здесь, встарь, слыхали Ермачков свист и песни, а над болотцем видели белую лошадь, являющуюся со ржанием на утро 11 августа. В числе храбрых товарищей Ермачка крестьяне Перекольские иногда называли казачьих богатырей Рогожу и Чайцу. После Вожского сражения рязанский князь жаловал их землями, и потому тут около Переколи многие дачи сохранили имена прежних владельцев.

    (М. Макаров)

    Голутвинский костыль

    Голутвинский монастырь на Оке под Коломною: там жив еще путевой костыль св. чудотворца Сергия Радонежского. С этим костылем угодник Божий шел на поле Куликово благословить и поздравить великого князя Димитрия с победою над Мамаем!..

    У нас так немного уцелело от старины, и мы так мало ценим это небольшое, что все подобные сведения не должны нам казаться мелочными!..

    (М. Макаров)

    Пересветов посох

    Близ города Скопина, в монастыре св. Димитрия, основанном, как думают старцы из часовни, существовавшей во времена Мамая, хранится посох, сделанный из яблоневого дерева. Богомольцы, посещающие Скопинский монастырь, благоговеют пред ним. Он, по преданию, принадлежал некогда сподвижнику Донского, храброму победителю Челубея — монаху Пересвету. Народное поверье приписывает остатку этой древности целебную силу. Во времена Петра Великого многие из окрестных дворянских детей испытывали над Пересветовым костылем силу, поднимая его. Таково поверье дворян рязанских. В 1825 году посох Пересвета был еще цел.

    Воин-богатырь, отправленный св. Сергием к Донскому, шел путем-дорогою простым, бедным странником, доверившим себя одному милосердному промыслу небесному. На пути Пересвет посещал все пустыни, все монастыри, молился в них, и вот, здесь, недалеко от степей Куликовых доверил свой страннический посох в хранение отшельнику — обитателю часовни св. Димитрия. Пред ликом святого затеплил он свечу, препоясал себя мечом, положил на грудь свою крест и явился героем на страшную битву Донского с Мамаем.

    (М. Макаров)

    Могила Аники-воина

    Верстах в семи от Вологды, по старому Архангельскому тракту, существует могила Аники-воина, на которую каждый прохожий, по обычаю, кидает ветку или прут, от чего накопляется в течение времени большой ворох, который в один из летних дней сжигается. На этом сходбище едят блины и гуляют.

    (М. Забылин)

    Ступня Федора Блудова

    Это город Вязьма, а это немного правее, на дороге в Смоленск, ступня Федора Блудова. Какая богатырская ступня! На ней поле, долины, леса; она чуть-чуть не покрывала всей Вязьмы, она в ее воротах; да не прошла в них.

    Московские князья, за большие службы, пожаловали эту ступню отцам Блудова: ею отцы его питали себя, на ней откармливали они своих разудалых коней, сивок, бурок и вешних каурок. Тут первая была опора против первых нарысков польских. Федор Блудов долго владел этою ступнёю; да вдруг замирился князь Иван Васильевич с князем Александром Литовским и отдал он ему многие земли и приказал он, также, ему отрезать на себя и ступню Федорову.

    Заплакал горько Федор о своей ступне богатырской и не обиняком, не через людей, а сам прямо молвил Великому московскому князю Ивану Васильевичу: «Кровь отцов моих залила ступню нашу на Вязьме: так не владеть ступнею моею литвину, не отдам моей крови, умру на ней…» И московский князь не отдал этой ступни литовцам; он сберег при себе кровь Русскую.

    Но в Вязьме позабыта уже эта славная ступня, — вероятно, теперь ровное поле!

    (М. Макаров)

    Плотина царя Бориса

    Вот селение Царёво-Займище: Борис Годунов раскинул его на землях Можайских! Вот остатки его пруда, некогда богатого рыбою. Пруд этот держала плотина, устроенная по разуму хитрых иноплеменцев. По широте этой плотины могли проходить ровно сто лошадей вряд. Такая-то была эта плотина! Годунов во всём любил видеть размеры большие: от церквей до колокола, от колокола до плотины!..

    Но и широкая его плотина прорвалась скоро! Чужие люди не всегда нам запруживали прочно!

    (М. Макаров)

    Городок Валуева

    В виду Царева-Займища, тоже, на полях Можайских есть место городка Валуева; крепко было это место во времена для нас черны. Товарищ полководца князя Елецкого, Григорий Валуев, держался тут геройски; он отражал поляков Мартина Казановского и Самуила Дуниковского. С ними были толпы воинов, а Валуев с малолюдством действовал как партизан. От трех тысяч своего войска он высылал по сотне всадников удить врага. И эти всадники мастерские были рыбаки: много они переловили польской рыбы.

    В 1812 году мы почти тут же запустили первую сеть за рыбою французской. Это очень памятно, — а славу рыбака Григория Валуева с его земляною сеткою не всякий помнит!

    (М. Макаров)

    Высокий курган под Каширой

    Высок этот курган, как и все курганы, как и все сторожки воинов древних. Да! Эти береговые курганы, эти короны рек Москвы, Оки, они не могилы, а сторожки! Был какой-то народ, который только курганами и берег себя!

    Курганы — зародыш, куколка, личинка наших крепостей; но они же, иногда, и монумент человеку сильному: под курганами прятали сильных, и коней их и сбрую конскую; часто тут же зарывалась с другом милым своим и жена его молодая; благодарные воину храброму, накидывали на него землю горстями из рук богатырских — так бывало!

    При Годунове, начальствовавший левым крылом войска русского, каширянин Иван Писарев; он один только, из всех бывших под началом князя Воротынского, побил царевича Калгу-Гирея: храбро он отбил у него наживу под самым высоким курганом и телами врагов возвысил и эту насыпь. Но за то, кажется, что не побежал с другими, он умер вдали от очей царских, в Каширской своей вотчине — Даниловском: и похоронен на погосте церкви св. чудотворца Николая, что в Сытине, ныне приходской церкви села Даниловского.

    Мы знаем этот погост, видный издалека, — тут есть фамильные могилы Писаревых.

    (М. Макаров)







     

    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх