Генри Робинсон и шпионы в Великобритании

Один из наиболее крупных советских агентов, захваченных руководимым Мюллером гестапо, был человек по имени Генри Робинсон, или Henri Robinsohn, как он был известен в Швейцарии.

С. Бывая в Швейцарии вместе с Даллесом, я очень интересовался советскими шпионами в этой стране, любыми связями, которые вы могли бы подтвердить. Конечно, во время войны, но и после, я предполагаю, что многие, кто там были, все еще на месте.

М. Это было бы верное предположение. Многие были отозваны и во время чистки ликвидированы Великим Сталиным, но те, кто находился здесь во время войны, в основном по-прежнему здесь. Конечно, появились и другие, но, вы знаете, во время войны эта страна была самым центром шпионажа. Конечно, швейцарцы знали это. Оба – и Хаусман, и Массой, и многие из тех, кто работал на них, осознавали тот факт, что все: вы, мы, британцы, русские и так далее – использовали эту страну как базу для работы. Португалия и Испания также использовались как подобные базы, но в значительно меньшей степени, а другие нейтральные страны, такие, как Турция, были слишком удалены, чтобы больше чем минимально использоваться.

Швейцарцы позволили Советам использовать их страну как базу для их деятельности, но здесь необходимо было учитывать два момента. Первый: не должно было вестись шпионажа против Швейцарии, и подобная деятельность каралась смертью Я думаю, они казнили около тридцати предателей. Нет, большинство шпионов, работавших в Европе во время и перед войной, базировались в Швейцарии, правда, после революции в России основной базой для шпионов была наша страна. Германия, как вы знаете, была обессилена войной, и Ленин жаждал получить контроль над нами. Он знал, что русские плохо образованны, в основном крестьяне, этого недостаточно, чтобы осуществить эффективную мировую кампанию по установлению их религии повсюду. Так что Ленин использовал Германию как свою ферму, внедряя своих агентов по всей стране.

Был момент, когда Россия имела более тридцати тысяч активных агентов в Веймарской республике.

С. Это было известно авторитетным лицам?

М. Конечно. И хотя целью их деятельности была революция в Германии, их не трогали. Когда полиция раскрывала группу шпионов или узнавала, что тот или другой советский дипломат занимался шпионажем или организацией террористической сети, ничего не предпринималось, поскольку в подавляющем большинстве случаев идиоты из Министерства иностранных дел вмешивались и блокировали любое эффективное расследование.

С. Как много среди этих шпионов было русских и как много – немцев?

М. Руководство было полностью русским, а большинство нижних рангов немцы. Это та же схема, которая наблюдалась в деле «Красной Капеллы». В данном случае все руководство сети состояло из советских евреев, в основном действовавших из Франции и Швейцарии. Швейцарцы осознавали это и зорко следили за ними. С другой стороны, они разрешили нам, вам и британцам действовать в их стране. Но, конечно, мой основной интерес вызывали гнезда коммунистов там, и поэтому я завел в этой стране хороших друзей на очень высоких уровнях.

С. Вы были знакомы с Массовом?

М. Очень хорошо, и также с г-ном Хаусманом. И со многими другими, кого мы не будем обсуждать сейчас, потому что большинство из них все еще на местах И мы не должны разорять свои собственные гнезда, не так ли?

С. Насколько я представляю, нет; но, чтобы вернуться к вопросу о советских сетях там, насколько они были распространены?

М. Ну, как я сказал, они были на любом уровне германского общества до 1933 года. Они были на всех заводах, в университетах, индустрии вооружений, авиационных компаниях и, конечно, в рабочем движении и где угодно еще. Они имели огромную фабрику поддельных документов, даже три громадных фабрики подделок, работавших в Германии почти в открытую.

С. Деньги?

М. Нет, документы, удостоверения личности и так далее. И у них была впечатляющая сеть безопасных домов, где агенты могли спрятаться от редких полицейских рейдов или прийти в себя после России. А также радио– и курьерские сети почти во всех городах и даже в маленьких населенных пунктах. О нет, когда Гитлер пришел к власти в 1933 году, коммунисты имели широкую, разветвленную шпионскую сеть по всей Германии. Стоит ли добавлять, что подобные сети существовали во Франции, Англии и в Соединенных Штатах. Тогда в вашей стране и в Англии проникновение на высокий уровень в правительстве, банковских профессиях и военной структуре было изумительным. В Америке они копали в открытую при полном согласии и содействии Рузвельта, но в Англии было по-другому. По-прежнему Англия имела больше, чем требовалось, серьезных агентов и источников. Конечно, мы в Германии не были обеспокоены их подрывной деятельностью в Англии, но были озабочены таковой в Соединенных Штатах.

С. Почему? Что привлекало Германию в американских коммунистах?

М. Почему? Потому что агенты Сталина были нашими смертельными врагами и они имели безграничное влияние на вашего президента. Многие из близких советников Рузвельта даже оплачивались русскими или поддерживали их по этническим или идеологическим соображениям.

С. Генерал, я думаю, что в этом разговоре вы проявляете себя как антисемит.

М. А, попался, который кусался! Я не произносил слово «еврей». Вы это предположили…

С. Нет, нет, вы использовали слово «этнический». Вы ведь не имели в виду этнических русских? Не думаю, что их было много в окружении Рузвельта.

М. Нет, я не имел в виду русских. Вы уловили смысл моих слов очень хорошо. Я просто пытался подтолкнуть вас к этому выводу, но вывод этот вы сделали сами. Вот почему мы были обеспокоены советским влиянием или, лучше сказать, советским контролем высших уровней вашего правительства. Вы говорите о русских, я говорю о Гарри Уайте из вашего Государственного казначейства. Мы обсуждали его раньше. Несомненно, он один из их наиболее выдающихся агентов, еще точнее – оплачиваемый, убежденный коммунистический шпион. Я давал вам список и думаю, когда мы простимся с горами Швейцарии, вы и ваши друзья уже будут иметь досье на всех остальных. Разрешите внести ясность по этому вопросу. Я сказал «оплаченные шпионы», и это вот что. Профессиональные шпионы, убежденные или нет, и кроме того, я рассматриваю коммунистов как последователей религии, верующих в Евангелие от Маркса и Энгельса, интерпретированное великим папой Лениным и его младшим братом Сталиным. Все коммунисты подчиняются приказам и послушны только Москве, и никому другому. Запомните это.

С. Как долго продолжалось их господство после того, как Гитлер пришел к власти?

М. Сейчас вы затрагиваете дело моей жизни, так ведь? Разве это не прекрасно, получать удовольствие от своей работы?

С. Я не знаю об этом.

М. Я уверяю вас, что я доволен своей работой в Германии, тем, что руководил гестапо. До того дня коммунисты царили в Германии, но скоро они узнали, что у меня острые зубы и я знаю, как их использовать. Сначала было необходимо учредить организацию. Гестапо было прусской политической полицией, когда я вступил в должность. Я немного расширил его, внедрив некоторых своих товарищей из баварской политической полиции Мюнхена, и тогда мы начали организовывать структуру, способную уничтожить еще не вылупившихся гадюк.

С. Как драматично.

М. Так, так, менее критично. Вы никогда не сталкивались с этими паразитами? Наиболее важным было опознать врага, узнать структуру его организации и место, которое занимает каждый агент. Это было очень сложное и требующее времени задание, и я начинал с того, что завел картотеку. На каждого в Германии, кто даже отдаленно мог рассматриваться как коммунист или симпатизирующий им, более того, как кто-то, кто мог хотеть стать прислужником Москвы. Мы имели информацию. Страна была поделена на регионы и подрегионы, которые имели свои картотеки и посылали копии в центральный офис в Берлине. Мы установили всевозможные устройства для хранения записей, делали пометки на карточках, так что мы могли, помещая информацию в машину, получить данные на любого человека. Это прекрасно работало, и в итоге у нас выстроилась точная картина сети советской разведки в Германии, что позволяло ликвидировать почти все существующие сети и выследить новые, когда они появлялись.

С. И ликвидировать агентов?

М. В основном нет. Они начинали работать на нас. Профессиональные агенты почти всегда так делали. У нас были проблемы с низшими чинами, потому что они верили в святого Маркса и рассматривали сотрудничество с нами – как благочестивый христианин рассматривал бы работу на дьявола. Почти все они были перевезены в лагеря, где и содержались. Вы знаете, это очень забавная история, в новых книгах говорится, что лагеря были построены только для того, чтобы мучить и убивать евреев, но поверьте, цель системы лагерей – изолировать антигосударственные элементы, и это включало профессиональных преступников, лиц с отклоняющимся от норм поведением и особенно – большинство коммунистов. Евреи представляли только очень небольшой процент; но здесь были не евреи-коммунисты, а евреи как евреи. Поверьте, нас намного больше интересовали советские агенты, чем еврей-лавочник из Майнца.

С. Полагаю, мы ушли от темы.

М. Это ваша точка зрения, но мы можем продолжить. Мне никогда не удавалось полностью уничтожить сети, но я перевел их руководство и их основных агентов в Швейцарию или во Францию. Правда, многие смогли сбежать в Англию и в Соединенные Штаты, где начали выдавать себя за беженцев от «отвратительных нацистов». Ваш Голливуд наполнен этими трагическими персонажами, но остальные поехали в Лондон или Вашингтон, где развернули междоусобную грызню. Кстати, в этом преимущество диктатуры.

С. Поясните.

М. Мы за несколько лет можем достичь некоторых вещей, которых демократия не может достичь никогда, за несколько лет. Позвольте мне сравнить диктатуру и демократию на примере больного человека. В одном случае он отправляется в больницу, его лечат, а когда он выздоравливает, отпускают к семье. В случае с демократией не существует лечения – больной заражает всех вокруг себя и все умирают. Если у вас гангрена, вы должны отрезать ногу, или инфекция попадет во внутренние органы и вы умрете. И если вы не отрубите коммунистов и их союзников от вашей системы, они отравят ее и в конце концов доведут до такого состояния, когда смогут поглотить ее.

Вы думаете, что я паникер, но я из тех людей, с кем вы могли бы поговорить… за исключением, я полагаю, высших чинов НКВД… могу сказать вам по своему долгому и очень горькому опыту об ужасной угрозе, которую советский коммунизм представляет для всех цивилизованных и развитых стран. Я знаю их методы тайного проникновения в охраняемые объекты и нападения лучше, чем кто бы то ни было, и это, мой друг, объясняет, почему мы сидим здесь и почему ваш президент хочет нанять меня как известного крысолова из Гамельна. Ему безразлично, кем или чем я являюсь, до тех пор, пока я могу делать для Америки то, что я делал для Германии, при этом не имеется ввиду заталкивание евреев в духовки или смертное избиение министра его деревянной ногой. Вы знаете, время от времени я чувствую упрек с вашей стороны, и я полностью осознаю, что вы должны ненавидеть меня. Видимо, вы представляете меня в образе этакой Немезиды для евреев, которой на самом деле не являюсь. Почему бы вам не признать это сейчас?

С. Мои чувства не важны. Мы оба знаем, что важно, а то, что мы думаем друг о друге. – не существенно, не так ли?

М. Это вам так кажется. Я здесь не для того, чтобы обидеть вас или чтобы вы обидели меня, я думаю, мы достаточно цивилизованные люди, чтобы отмести все лишнее.

Столетия тому назад, как вам известно, была великая война в Европе. С одной стороны католическая церковь и с другой – приверженцы Лютера. Эта война продолжалась около сотни лет и нанесла огромный ущерб общественному устройству Европы. Вы знаете, что послужило причиной этой продолжительной бойни? Знаете? Лютер был очень недоволен тем, что не мог участвовать в прибыльной продаже папских индульгенций. Хотя его попытки реформ базировались на фактах, мотивация основывалась на жадности и зависти. Но вы ведь признаете, что Лютер считается великим немецким патриотом только потому, что немецкие князья решили, что они могут делать больше денег и сохранять больше власти, вырвавшись из-под диктаторского правления Рима. Это не вера, мой друг, это, скорее, более основательные мотивы.

Я также могу напомнить вам о действительно свирепых вещах, которые Лютер написал о евреях. Вы ведь сталкивались с ними, так?

С. Да.

M. Новые религии хуже. Коммунизм – тому пример. Он базируется на псевдоэкономике и в конце концов рухнет еще и потому, что он требует беспрекословного подчинения приказам Москвы. Евреям это нравится, потому что Сталин обнимает их, во всяком случае на публике, что дает им чувство общественной важности. Кстати, я всегда считал евреев очень умными и лояльными. Советские евреи пожалели о своей лояльности Сталину в итоге, а евреи в Германии, те, кто жил там сотни лет, были так же лояльны и сдержанны, как и все остальные в нашей стране. Многие сражались и погибли на войне и заслужили высочайшие награды. Был даже один летчик-ас, награжденный орденом за заслуги, и это был еврей-офицер, который когда-то представил Гитлера к Железному кресту. Я всегда хотел расспросить об этом, когда встречал Гитлера и видел его орден, но он не говорил о таких вещах.

С. Давайте вернемся к основной линии, в частности к русским в Англии. Вы упоминали Робинсона…

М. Великолепный Генри…

Генри Робинсон был русским евреем, который родился в Германии где-то около 1897 года. Его отец и мать были из России. Он жил в Швейцарии во время войны 1914 года и учился там. В то время он стал коммунистом, поехал в Германию как член Германской компартии, и в конце концов оказался в Москве как руководящий член OMS, что переводится как отдел международных связей Коминтерна. Был в Париже, откуда он руководил группой советских шпионов в Англии, а позже был связан с «Красной Капеллой» в Германии. После того как мы поймали Леопольда Треппера, авторитетного шпиона, он сдал нам всех связанных с ним, включая Робинсона. Мы арестовали его в декабре 1942 года. Когда мои люди осознали, какая большая рыба попалась к ним в сети, мне доложили об этом, и тотчас Робинсон полетел в Берлин. Естественно, он говорил по-немецки, и я допрашивал его три дня пока он не согласился, довольно искренне, работать на меня. Я пообещал ему возможную свободу, покровительство и финансовую поддержку его подруге, с чем также не было проблем. Робинсон был шпионом самого высокого уровня из всех побывавших в моих руках, и моя сделка обещала быть очень ценной для меня и очень плохой для вашей стороны, поверьте мне.

В его квартире в Париже были спрятаны списки его агентов, среди которых наиболее ценен его полный аппарат в Англии, до и во время войны. Знаете, способ, которым Советы руководили сетями своих шпионов, был таков: существовал главный шеф, который знал людей, подчинявшихся ему, низшее руководство не знало друг друга, но только своих подчиненных, и никто из последних не знал вообще больше никого. Все это на тот случай, если кого-то арестуют, чтобы он не смог выдать все окружение.

С. У вас имеются эти документы?

М. Конечно. Полный набор документов, записных книжек, книг кодов и все такое было отправлено в Берлин одним из моих лучших людей, и я просмотрел их все вместе с Генри за несколько дней.

С. И значит, вы изучили их сеть в Англии?

М. Пожалуй, так. Сейчас у меня здесь часть из этих списков англичан, работавших на Робинсона. Или, по крайней мере, он отвечал за них. Почти никто из них не должен был даже слышать о нем. Они докладывали своим руководителям, которые в свою очередь передавали информацию Генри, который посылал все это в Москву. Обычно он посылал большую часть информации прямо в Швейцарию, и находившиеся там советские агенты отправляли это в Москву. У Сталина не было дипломатов в Швейцарии, и приходилось полагаться на местных агентов. Конечно, в других странах это позволило бы официально распознать коммунистов, их посольства и консульства были не чем другим, как центрами шпионажа и убийств. Советская радиосвязь была печально известна своей ненадежностью. Очень плохая аппаратура, плохая конструкция и полное отсутствие технических знаний. Фактически, это было их единственное слабое место, которое я с радостью использовал.

С. Будете вы так добры, чтобы дать мне имена?

М. Почему нет?

С. Спасибо. (Пауза.) Я не вижу должностей этих людей, генерал, только имена. Некоторых я узнаю, но остальных – нет. Вы можете дать мне что-нибудь еще?

М. Конечно, но всему свое время.

С. Разрешите внести это в запись… Я хотел бы, чтобы вы записали их в алфавитном порядке когда-нибудь.

М. Вы говорите, как моя жена. Успокойтесь, они у вас в кармане. Досье на подходе, но мы не можем потратить целый день на чтение. В другой раз я потрачу неделю, расставляя все по порядку. Вы хотите их расположить по фамилиям или датам рождения? Как насчет размеров их шляп? Сексуальных предпочтений?

С. Теперь вы понимаете, что я имею в виду.

М. Какой же вы правильный и суетливый человек. И я могу отметить, что вы так же играете в шахматы. Предсказуемо. Давайте сюда список и вернемся к вашим нетерпеливым вопросам.

С. Здесь немало выдающихся имен. И это все – агенты?

М. О нет, здесь их немного, большинство – маленькие люди, но раз уж я их вытащил, они ваши и делайте с ними, что хотите. Я думаю, ваши друзья и работодатели поразвлекаются с ними. Да, пока не забыл, могу дать вам немного имен из Швейцарии тоже.

С. Швейцарские агенты?

М. Нет, нет, нет, британские, которые способны повернуться. Обычно я не люблю выдавать людей, которые работали на нас, но тут есть интересный шанс, что вы могли знать эти имена.

С. О боже, только не еще одна из ваших жестоких шуток. Я чувствую себя не готовым к этому сегодня.

М. Слишком много выпили прошлой ночью? Вы не должны пить слишком много этого китайского бренди, мой друг. Вы знаете, его настаивают на полыни.

С. О чем вы говорите? Что вы знаете о моих пристрастиях в выпивке?

М. Боже мой, и в общении также. Вы разве не интересуетесь Востоком?

С. Иногда вы просто несносны.

М. Я знаю. Иногда я просто ничего не могу с собой поделать. Все это проявляется, когда мы меньше всего ждем этого. Мы можем попытаться быть более осторожными. И теперь, когда я осуждал вас за ваши дурные наклонности в запале мести за ваши злобные замечания по поводу того, как плохо я умею располагать в алфавитном порядке, позвольте мне подбросить вам немного имен из прошлого. И не восемнадцатилетних китайцев. Не делайте гримасы. Это вам не идет, и я обижаюсь. Итак, говорят ли вам что-нибудь имена Идж Лесли и Джон МакКэффри?

С. Почему вы издеваетесь надо мной сегодня? Я знал их обоих.

М. Конечно, вы знали. Один – это МИ-6, а другой – отдел специальных операций. Мы перевербовали их обоих с небольшой помощью швейцарцев. Люди покидают дом и думают, что могут позволить себе странное поведение в отдаленных местах без последствий. Извлеките из этого урок и имейте в виду, что ваши пабы кишат нехорошими людьми. Конечно, вы – мой друг, но они не были… по крайней мере вначале. Вы знаете, мы, немцы, не используем сексуальный шантаж так часто, как русские или британцы. Разве не странно, что британцы, которые любят подлавливать дипломатов и прочих носителей информации на сексуальных отношениях, так просто попадают в эти ловушки сами? И, конечно, нам вечно твердили, что британская разведка всегда была лучшей в мире. Я полагаю, вы знаете, что ряд их зарубленных резидентур сделали довольно хороший бизнес перед войной, шантажируя несчастных мечущихся евреев, которые хотели заполучить английские документы. Я помню скандал, когда кто-то по фамилии Далтон в Голландии был пойман на этом в 1936 году и застрелился. По крайней мере, я верю, что он застрелил себя сам. Это было до того, как Черчилль пришел к власти, вот почему он действительно мог это сделать без посторонней помощи. Я знаю, что те, кто не были врожденными идиотами, были извращенцами в том или другом виде.

Их коды было легко взломать, и поэтому мы знаем, кто является агентом британской разведки. Мы давали этим агентам фальшивую информацию.

Когда «Цицерон» действовал в Турции во время войны, система безопасности в английском посольстве была такой слабой, что мы могли, наверное, развесить по стенам их офиса портреты Гитлера, и никто бы ничего не заметил.

После того как разразилась война, насколько я помню, существовала ужасная «пятая колонна» в Англии с толстым запевалой Черчиллем во главе. Нас обвиняли в том, что мы сбрасывали парашютистов, переодетых монахинями, во Францию, и так далее. И вот после того как мы прогнали британцев с континента, они стали повсеместно арестовывать любого человека с иностранным акцентом и были абсолютно уверены, что над их страной прошел дождь из замаскированных монашек, нищих попрошаек и британских полицейских.

Конечно, «пятая колонна» была прекрасным оправданием ужасного и стремительного военного поражения, которое потерпели Англия и Франция в 1940 году. Плохая подготовка или вообще отсутствие подготовки, слабое командование, недостаток смелости и готовность пуститься в бегство от наших танков так быстро, как только можно, могла быть оправдана только вымышленной армией переодетых агентов, работающих в тыловых районах. Безвинные французские крестьяне были расстреляны просто потому, что они вывешивали свои простыни на границе. Конечно, каждый знал, что это был сигнал для наступления зловещих немцев, переодетых моторизированными монашками.

Я думаю, мы использовали подобный камуфляж единственный раз, когда части абвера, переодетые в голландскую таможенную форму, захватили мост в Голландии. Других примеров я не знаю. Иногда мы сбрасывали ненастоящих парашютистов: пускали манекены, дабы ввести врага в заблуждение, но эти манекены не были одеты монашками или шарманщиками. Мы как-нибудь обсудим использование слухов и паники, но сейчас для этого нет ни времени, ни места.

Однажды я читал документ особой секретности, выпущенный одним английским управлением безопасности в 1939 году, который утверждал, что безусловно существовали тысячи нацистских шпионов в Англии, замаскированных под нянь, молочников и официантов, только и ждущих того, чтобы вытащить пистолеты из нижнего белья и начать стрелять. Действительно, мы посылали специальные радиосообщения той или другой группе в Англии, используя шифры, о которых было известно, что они раскрыты, и давали, скажем, группе «Роза» приказ взорвать завод Виккерса или группе «Орел» поджечь доки «Индия» в Лондоне. Конечно, там не было подобных групп, зато много беготни вокруг и многие были арестованы из-за этих бессмысленных посланий, но такова игра.

Никогда не говорите, что немцы лишены чувства юмора.

С. Я должен сказать, что ваше собственное чувство юмора не из приятных.

М. Мне нравится разыгрывать. Мы говорим: «Злорадство – всегда лучшая радость». Согласны с этим? Возможно, нет. Не сомневаюсь, вы слишком долго были жертвой, чтобы смеяться над чужими несчастьями. Ну хорошо, возможно, мне следует прийти на наш следующий сеанс одетым монахиней и тогда все будут приветливыми и легкомысленными.