«От кретина к гению»

В советской печати в тридцатые годы не раз упоминалось имя профессора Сергея Александровича Воронова. Этот крупный ученый-биолог попал в эмиграцию еще юношей, уехав за границу с родителями. Получив медицинское образование во Франции, он работал главным хирургом госпиталя в Париже.

Позже Воронов увлекся геронтологией, главным образом изучением проблемы омоложения. В те времена, отчасти под влиянием и его исследований, эта интригующая область науки стала привлекать внимание общественности. В годы войны Воронову удалось ускользнуть от фашистов во Франции и добраться до Соединенных Штатов, где он продолжал заниматься своей научной работой.

С советским посольством у Воронова установились хорошие, дружественные контакты. Чувствовалось, что жизнь у него в Америке нелегкая. Его научная деятельность там особой популярностью не пользовалась. В беседах с сотрудниками посольства он открыто сетовал на жизнь. По всему ощущалось, что его научная работа продвигалась медленно. Поэтому, когда речь заходила о его трудах, он проявлял сдержанность.

Мне приходилось встречаться и беседовать с ним. Он интересно рассказывал об обстановке в кругах эмиграции, делился своими впечатлениями об уровне медицины в США. Особенно вдохновлялся он, когда мы заводили речь об идее продления жизни человека.

— Лучшей темы для приятной беседы найти нельзя, — говорил он и принимался рассказывать о своих теориях омоложения организма.

— А не могли бы вы привести примеры с результатами ваших опытов? — спрашивал я.

Он их приводил; однако, скажу прямо, они не казались убедительными. Во-первых, их, судя по всему, было не так уж и много, а во-вторых, речь шла о явлениях неприметных, судьба людей, подвергшихся операции, да и результаты медицинского воздействия на них со стороны профессора оставались малоизвестными широкой публике.

Задал я ему однажды вопрос:

— А как вы начали заниматься проблематикой геронтологии? Он лукаво улыбнулся:

— Совершенно случайно. И рассказал интереснейшую историю.

— Задолго до этой войны мне как-то довелось побывать в Египте, — поведал он. — Я посетил район пирамид возле Каира. Неподалеку от знаменитой пирамиды Хеопса был ресторан, в основном его посещали туристы. Вошел в него и сразу же обратил внимание на странный вид одного из официантов. Человек этот, если судить по походке и быстрым четким движениям, был, бесспорно, молод, но его внешность, особенно дряблая кожа лица и рук, совершенно сбивала с толку: казалось, что передо мной старик. Пришел я туда еще как-то раз. Каково же было мое удивление, когда я заметил еще трех официантов, по внешним признакам в точности похожих на того, который уже встречался здесь ранее. Интересно?

Рассказчик вопросительно посмотрел на меня. Я не стал скрывать:

— Очень интересно.

Это его, как мне показалось, вдохновило, и он продолжал:

— Как медик, я стал наводить справки, выяснять, в чем тут дело и что же это за люди. Оказалось, что им еще в детском или отроческом возрасте были сделаны операции, которые их фактически изуродовали как мужчин. Так, выяснилось, фараоны поступали еще в Древнем Египте. Эту с позволения сказать «традицию» уже в новое время продолжил королевский двор современного Египта. И тут я задумался над тем, нельзя ли устранить это уродство, нельзя ли помочь этим людям, можно ли вместо того, чтобы убыстрять процесс старения кожи и самого человека, сделать так, чтобы этот естественный биологический процесс замедлить и даже обратить вспять? И вскоре дал себе слово: посвятить жизнь решению этой задачи. Все, что я делал в научном плане в дальнейшем в Европе, точнее, во Франции, а затем в США, было подчинено именно этому.

Профессор С. А. Воронов прислал мне в посольство на память свою книгу с автографом, изданную в Америке на английском языке. Эта книга и сейчас находится в моей домашней библиотеке. У нее броское название «От кретина к гению». Не берусь судить о ее научных достоинствах, но читается она как захватывающий роман. Высказанные им мысли, видимо, спорны с научной точки зрения, хотя и занятны, даже увлекательны с чисто человеческой.

Его приглашали к нам в посольство и на приемы. Сергей Александрович всегда приходил на них со своей женой-француженкой. Сам он был высокого роста, производил впечатление атлета. На первый взгляд казалось, что он молод, но его возраст выдавала абсолютно седая голова. Его жена, блондинка, пожалуй, не уступала ему в росте, но была по крайней мере вдвое моложе.

Держался Воронов корректно. Он считал себя человеком далеким от политики, однако в среде русской эмиграции проводил самую настоящую политическую работу — рассказывал правду об успехах нашей страны и в довоенный период, и на фронтах, собирал средства в помощь советскому народу, раненым воинам Красной Армии, в общем-то, вел себя как настоящий патриот земли российской. В годы войны вдали от Родины он жил с пользой для нее. Мы в посольстве были признательны ему за это.

Воронов принадлежал к числу тех эмигрантов, в груди которых билось сердце патриота. Будучи оторванными от Родины в силу разных причин, чаще не связанных с политикой, они во многом жили мыслями и чувствами своего народа. Эти переживания хорошо выражены в литературных произведениях и письмах из-за рубежа А. Н. Толстого, А. И. Куприна, И. А. Бунина и других известных писателей.







 

Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх