Фельдмаршал Смэтс: «Я — за бога в Уставе ООН»

Среди представителей государств на конференции в Сан-Франциско выделялась такая своеобразная личность, как фельдмаршал Смэтс, который возглавлял делегацию Южно-Африканского Союза, ставшего затем Южно-Африканской Республикой. Этот деятель являл собой как бы осколок прошлого, отходящего все дальше в историю. Можно сказать, что представители Советского Союза впервые встретились с таким человеком.

Сын крупного голландского фермера в Южной Африке, Ян Христиан Смэтс получил блестящее образование в английском Кембридже. Возвратившись в Южную Африку, двадцатипятилетний молодой человек стал генеральным прокурором Трансвааля. В 1899–1902 годах являлся одним из видных руководителей борьбы буров за независимость, против английского колониального ига, хотя он вовсе не отстаивал и не выражал интересы негритянского большинства населения юга Африки. В 1905 году его послали в Англию участвовать в переговорах о предоставлении бурам самоуправления. Вернулся он из этой поездки как сторонник сотрудничества с Великобританией. Занимал много раз различные министерские посты, неоднократно бывал премьер-министром Южно-Африканского Союза. На Парижской мирной конференции после первой мировой войны выдвинул идею мандатной системы, с помощью которой империализм пытался замаскировать свое господство над «несамоуправляющимися территориями».

В 1939 году пришел к власти, сменив прогерманское правительство в Южно-Африканском Союзе. Стал премьером, одновременно заняв посты министра иностранных дел, министра обороны и главнокомандующего вооруженными силами страны. В 1941 году британская корона присвоила ему звание фельдмаршала британской армии.

Мы, увидев в Сан-Франциско этого человека, называли его «последним из могикан», имея в виду, что он к тому времени оставался, пожалуй, единственным из живых бывших руководителей восстания буров.

— Имейте в виду, господин Громыко, — сказал он однажды в доверительном плане, — что я в годы англо-бурской войны брал в плен самого Черчилля.

— Однако это не помешало вам очутиться в плену его политики впоследствии, — заметил я.

Фельдмаршал не усмотрел в этой фразе иронии и не стал возражать.

Отель «Сан-Франсис», в котором» размещалась советская делегация, стал и местом моей встречи с фельдмаршалом. Что привело его на эту встречу?

Сразу же после того, как мы обменялись рукопожатием и выразили, как обычно бывает в таких случаях, удовлетворение по поводу факта встречи, Смэтс начал излагать причину, которая заставила его апеллировать к Советскому Союзу. Он заявил:

— Такого рода широкая конференция для меня — явление новое. Конечно, многое из того, что происходит на ее пленарных заседаниях и на заседаниях комитетов, понятно. Но есть и кое-что непонятное, по крайней мере для меня.

А потом добавил:

— Что касается наиболее острого из обсуждаемых на конференции вопросов — о праве вето, то тут наша делегация полагается в основном на пять держав — постоянных членов Совета Безопасности.

Он, правда, не упомянул при этом о том, что Южно-Африканский Союз поддерживал тех, кто пытался расшатать принцип единогласия постоянных членов Совета Безопасности.

— Но моя делегация и я сам, — сказал Смэтс, — с грустью констатируем, что в обсуждаемом проекте Устава ООН, согласованном на конференции в Думбартон-Оксе, вовсе нет бога.

Я переспросил седого фельдмаршала:

— Что значит «нет бога»? А где он тут должен быть? Собеседник совершенно спокойно объяснил:

— Что же получается? Какое бы положение Устава ООН ни обсуждалось — принципы ли, на которых должна строиться ООН, отдельные ли главы Устава, в которых излагаются полномочия органов ООН, определяются ли обязанности государств — членов Организации или полномочия Международного суда, — нигде не говорится о том, что за всем этим должен стоять бог. Государствам, как и людям, следует бояться бога, руководствоваться его велением. И это следовало бы отразить в Уставе Организации.

Смэтс дал ясно понять, что, по его убеждению, Лига Наций потерпела крах потому, что государства не прислушивались к воле бога.

Смотрел я на собеседника и старался понять: верит ли он сам в то, что говорит? Судя по тому, как экзальтированно он выглядел, когда все это произносил, и как энергично подчеркивал некоторые слова из своего пространного монолога, я понял, что он действительно в это верит.

Высказывания Смэтса отражали одну из тех тайн, которые стеной отгораживают интеллект и чувства религиозных людей от реального мира, от природы, от науки. И над разрушением этой стены немало еще придется потрудиться. В этом я лишний раз убедился во время беседы со старым фельдмаршалом.

Высказав свои мысли, Смэтс ожидал моей реакции. Я сначала заметил:

— В Организации Объединенных Наций будут представлены

разные государства, в которых господствуют разные идеологии, разное мировоззрение, в том числе материалистическое. Он внимательно слушал, а я продолжал:

— Вы ведь, вероятно, знаете, что советский народ и его направляющая сила — партия коммунистов руководствуются научным марксистско-ленинским учением. Наше мировоззрение, наша философия — диалектический материализм исключает идеализм и веру в сверхъестественную силу. Мы по характеру идеологии — государство атеистическое, хотя у нас имеется свобода вероисповедания, свобода религии. Как же мы можем в Уставе ООН, который должен быть посвящен делам сугубо земным, говорить о боге и делать это чуть ли не одним из принципов Организации? Устав должен нацеливать все государства — члены ООН на недопущение новой войны, на обеспечение мира между народами. Именно из этого следует исходить всем странам, независимо от того, какой у них общественный строй и какая идеология.

По лицу собеседника трудно было понять, какие мысли и чувства появились у него в результате моих высказываний. Внимательно выслушав их, Смэтс сказал:

— Хотя я и не разделяю ваш принципиальный подход к тому, следует ли в Уставе ООН отвести место положению о боге или не следует, но, конечно, я осознаю последовательность в ваших суждениях как представитель своего государства. Видимо, мои пожелания в таком случае неосуществимы.

Смэтс пришел к нам с этим вопросом, скорее всего посоветовавшись кое с кем из делегаций стран Запада. Однако открыто поднимать «проблему бога» на конференции он не стал. А делегации стран Запада тем более не решались превращать «вопрос о боге» в серьезный, ибо и без того оставался еще ряд важных земных проблем, которые предстояло урегулировать.

Распрощались мы с фельдмаршалом вежливо, оставшись, однако, каждый при своем мнении. По поведению, манере держаться Смэтс всегда оставался истым англичанином, хотя силы, которыми он руководил в борьбе за независимость, сражались против Англии в чувствительном районе ее колониальных владений.

На конференции в Сан-Франциско Смэтс выступал редко. Этот вид деятельности, видимо, считал он, не для него: он больше знал толк в винтовке, чем в речах и заявлениях.

Нравилось Смэтсу ездить по улицам Сан-Франциско в открытой машине. Очень импонировало ему, когда публика узнавала и приветствовала его. В ответ он махал рукой и, по нашим наблюдениям, делал это с удовольствием.

В политическом отношении Смэтс и страна, которую он представлял, конечно же были надежными союзниками Англии, США и других стран Запада. В этом ряду государств Южно-Африканская Республика стоит и ныне с той лишь разницей, что ее внешняя политика является откровенно агрессивной. И не раз такую политику клеймила как раз та международная организация, которую Смэтсу очень хотелось свести лицом к лицу с богом. А что касается внутренней политики ЮАР, то ее неотъемлемыми частями остаются апартеид и расизм, доведенные до самых жестоких и уродливых форм.







 

Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх