Зачем ломают русскую школу?

То с шумом, то тихой сапой идет в России реформирование ее школы. Многие, в том числе учителя, не понимают, что с ней хотят сделать. Всегда ведь нам обещают «улучшить», сделать «цивилизованно» — и все глубже погружают нас в страшную, темную яму.

Школа — это «генетическая матрица» культуры. Поэтому она — один из самых устойчивых, консервативных общественных институтов. Всякие реформы школы, ее уклада, ее программ должны делаться чрезвычайно осторожно. Для общества и его культуры, как и для любого организма, защита его «генетического аппарата» — одно из главных условий продолжения рода. Конечно, внешние условия изменяются, мы развиваемся, но массивные мутации прерывают цепь времен, производят разрыв поколений, который может стать фатальным для судьбы народа.

Почему же «реформаторы», в том числе люди умные, действуют с таким нахрапом, без всякого общественного диалога? Ведь они уже внесли в жизнь школы множество изменений. Чем им не нравится наша школа? Какой тип школы мы имели и какой тип школы пытаются устроить в России реформаторы? Недавно министр народного образования РФ сказал, что реформа системы образования необходима потому, что российская школа сильно отстала от школ «цивилизованных стран». Как это понимать? Когда людям говорят «отсталая» школа, они это понимают просто — это школа, из которой подросток выходит необразованным и не умеющим думать. Но ведь по этим показателям советская школа была намного лучше западной. И даже сегодня российская школа, хотя ее почти задушили, лучше американской. В чем же дело, зачем надо ее переделывать на манер американской?

В том-то и дело, что наша школа слишком хорошо учит детей. Не нужно это «рынку». А отстала она от США именно в фабрикации такого человека, какой нужен нынешнему правительству и стоящим за ним «собственникам». Реформа школы необходима для того, чтобы привести российских детей в соответствие с западными стандартами «человека массы». Невозможно превратить народ в быдло, если резко не понизить уровень школьного образования. Наша школа именно тем не нравится нынешнему режиму, что никак не удается сломать ее тип и понизить качество.

Многие сводят проблемы школы к нехватке денег, нехватке учебников, невыплате зарплаты учителям и т.д. Все это важно, и все же это не главное. Во время войны школа тоже была бедна, но она вырастила поколения, сделавшие СССР великой державой. Она не выбрасывала, как сейчас, миллионы детей за дверь, она не растлевала учителей подачками «богатых родителей», не заставляла «продавать отметки». Она не делила детей на два класса. Так что давайте поговорим не о деньгах, а о планах изменения нашей школы. Поговорим о типе школы, о типе той культуры, которую она должна передать новому поколению.

Взглянем немного в историю. Европейская школа тесно связана с христианством и университетом. Ее цель была — «наставить на путь», воспитать личность, имеющую целостное представление о мире, о Добре и зле. Новое, буржуазное общество нуждалось в школе для «фабрикации» человеческой массы, которая должна была заполнить, как обезличенная рабочая сила, фабрики и конторы. Для этого и подбирался запас знаний, который заранее раскладывал людей «по полочкам». Эта школа оторвалась от университета, возникла «мозаичная культура» (в противовес «университетской»).

Помимо школы как «фабрики людей массы» на Западе сохранилась небольшая по масштабам школа старого, университетского типа. Это школы для элиты. По своему укладу, программам, нагрузке эти школы разительно отличаются от массовой. Они формируют сильную личность, не оболваненную «школой массы». Школа Запада стала «двойной», школой «двух коридоров». В одном готовится элита на базе «университетской» культуры, в другом — людская масса с «мозаичной» культурой. Такая школьная система воспроизводит классовое общество, его два главные класса.

Наша школа, которую мы помним в облике советской школы, сложилась в результате долгих исканий и споров с конца XIX века. Тогда как раз нарождалась массовая школа, и русская культура сопротивлялась воздействию «импортированного» капитализма. Советская власть сделала огромный, еще не вполне нами оцененный шаг — порвала с капиталистической школой как «фабрикой субъектов» и вернулась к школе как «воспитанию личности», но уже с наукой как основой обучения. Итог был подведен на учительском съезде в 1918 г., который утвердил главный выбор — единая общеобразовательная школа. Оба определения исключительно важны, да мы раньше мало о них думали.

«Двойная» школа исходит из представления о двойном обществе — цивилизованном («собственники») и нецивилизованном («пролетарии»). Это как бы два разных племени, говорящие на разных языках и имеющие разные типы культуры. Идея единой школы заключается в том, что существует общее «тело народа», дети которого изначально равны как дети одной семьи. В единой школе они и воспитываются как говорящие на языке одной культуры. Нынешние реформаторы России прежде всего поставили задачу сломать этот принцип единой школы. Их цель — разделить единую школу на два коридора — создать небольшую школу для элиты и большую — для фабрикации быдла.

Принцип общеобразовательной школы означал, что вся школа, включая вечерние школы и ПТУ, строилась на базе университетской, а не «мозаичной» культуры и всем давала общий свод знаний. Советская школа вся была школой для элиты — все дети в этом смысле были кандидатами в элиту. Конечно, другие стартовые условия еще довольно сильно различались, сельская школа по ресурсам была беднее столичной, но тип образования, тип культуры и иерархия ценностей у всех была университетской. Потому маленький Валентин Распутин из сибирской деревни учил «уроки французского» и стал писателем, а выпускник ремесленного училища из Гжатска Юрий Гагарин мог стать летчиком, а потом космонавтом. Школа дала им то же самое ядро культуры, что и ученикам лучших столичных школ.

Конечно, от принципа до его воплощения далеко. Но важно, куда идти. Школа «субъектов», будь она прекрасно обеспечена деньгами и пособиями, будет всего лишь более эффективной фабрикой, но того же продукта. А в СССР и бедная деревенская школа претендовала быть университетом и воспитателем души. Главное, что школа стремилась быть единой. Она должна была воспроизводить народ, а не классы, как «двойная» школа.

Что дали России эти два принципа нашей школы — единой и общеобразовательной? Не только позволили ей совершить невиданный в истории скачок, стать мощной независимой державой, собрать из городков и сел неиссякаемые ресурсы Королевых и Гагариных. Школа помогла соединить тело народа, сформировать тип личности небывалой силы — личности именно соборной, как бы реализующей общую силу. Проверкой была война. Какое главное различие советского и немецкого солдата отметили военные историки с обеих сторон? То, что если в скоротечном бою у немцев удавалось быстро выбить офицеров, это надолго парализовало все подразделение. А у нас, если падал офицер, ближайший сержант, а то и рядовой, тут же кричал: «Я командир! Слушай мою команду!». Наша школа в каждом воспитывала убеждение, что он за все в ответе.

То знание, которое предлагала наша школа всем — это огромная, очень дорогая роскошь. Не в том дело, что надо было иметь в каждой школе и физика, и математика, и историка. Главное, что юноша становился личностью, не мог «упираться глазом в свое корыто», был неудовлетворенным. А такие менее управляемы. В 70-е годы некоторые наши социологи предупреждали: надо снизить уровень образования. Хозяйство не позволяло еще обеспечить молодежь рабочими местами согласно их подготовке и, значит, их запросам. Давайте, советовали, сократим эти претензии, «сократив» саму личность. Наши престарелые вожди это отвергли — ради самой молодежи, но толкнув ее в ряды могильщиков советского строя. Образование, — сказали они — служит для жизни в целом, а не только для работы.

Сегодня реформаторы быстро и жестоко снижают уровень образования, «принижают» молодежь. В конце февраля в фонде Горбачева прошел круглый стол с разработчиками школьной реформы. Их главное заклинание — школа должна отвечать требованиям постиндустриального общества. Что это значит? Один «реформатор» объяснил, что в таком обществе производства почти не будет, а в сфере обслуживания не нужно знать про «амфотерные гидроксиды» и т.п. Его спрашивают, как же при таком образовании восстановить промышленность, обновить технологию? А зачем, — ответил этот господин, — все равно русские не будут конкурентоспособны, нечего и стараться. Зачем знать всякие синусы и косинусы, если удел подростка — протирать стекла у светофоров?

А смотрите, как СМИ целенаправленно разрушают образ учителя. В русской культуре фигура Учителя имела, если хотите, священную компоненту. Это наставник и подвижник. В массовой, приниженной школе настойчиво подчеркивается, что учитель — служащий предприятия, продающего услуги. На телевидении возник даже особый жанр рекламы — учитель представлен в безобразном, отталкивающем виде. Против него — вольные раскованные тинейджеры, стоящие на головах и кричащие: «У нас фиеста».

Полезно было бы всем прочитать программу «Яблока» в области образования. Вот их главная цель: «Сделать Россию открытой страной, все более эффективно и полно интегрирующейся в мировое сообщество. Для этого каждый выпускник школы, ПТУ, техникума и вуза должен обладать высокой конкурентоспособностью на отечественном и мировых рынках труда». Здесь — идея полной раскрытости России, втягивания ее в периферию глобального «рынка». Кого же должна готовить школа в такой России? Поденщика, конкурирующего на мировом рынке труда. Чтобы русский юноша мог оттеснить турка в драке за место уборщика в Гамбурге или марокканца на уборке апельсинов в Испании.

Тут уж каждый должен сделать свой выбор. По мне, так программа Явлинского — гибель России. Юноши и девушки России должны не на мировой рынок тянуться, а воспитывать характер и получать знания, чтобы своим трудом поднять Россию. Они должны выходить из школы как ответственные личности, различающие Добро и зло, а не как рабочее быдло для «мирового рынка».

Ноябрь 2001 г.