Глава 35

Основа всего — ясный свет, сияющий в пустоте. За ним — невыразимое.


Не вняв совету Григория, я шел вниз по незнакомой тропе и довольно скоро понял, что заблудился. Я оказался в неизвестном мне ущелье и пошел по нему вниз в надежде, что ручей приведет к реке. Странная жизнь Веселова и его слова не шли у меня из головы. Я чувствовал его правоту в том, что высшее знание невозможно передать другому. Можно подготовить человека для его восприятия, но приходит знание само по себе, когда человек созрел. Этот момент невозможно ни приблизить, ни отдалить; можно сделать все, что в твоих силах, исход же — в руке судьбы. Силы, дарующие освобождение, человеку неподвластны. Милость можно заслужить, но ее невозможно вырвать. Нет и не может быть ни системы, ни метода, которые гарантировали бы результат. Тоша дал карту и указал направление движения, но идти надо было самому.

Ход моих мыслей был прерван появлением на тропе мальчика, который шел мне навстречу. На вид ему было лет двенадцать-тринадцать, на нем была желтая футболка и джинсы, он был босой. Мальчик выглядел совершенно обыкновенно, но все же было нечто странное в его появлении в глухом ущелье, босиком на каменистой тропе.

"Гамарджоба!" — приветствовал я мальчика, поравнявшись с ним. Мальчик ничего не ответил. Он словно не видел меня; его взгляд был устремлен вперед, на лице его застыло отсутствующее выражение, как будто он был в анабиозе. После того, как мы разошлись, я повернулся и посмотрел ему вслед. Откуда Григорий мог знать, что я встречусь с мальчиком?

Чувствуя легкую нервозность, я продолжил свой путь. Минут через десять я увидел мальчика снова. Он опять шел мне навстречу, но это было невозможно! По дну ущелья шла единственная узкая тропа, стены его были почти отвесны. То, что мальчик мог каким-то образом вернуться и оказаться впереди меня, было абсолютно исключено. Меня окатила ледяная волна страха, я застыл на месте. Ноги перестали слушаться, и мне стоило немалых усилий заставить себя идти мальчику навстречу. На этот раз я избегал смотреть ему в глаза. Он молча миновал меня, с тем же видом полного равнодушия, шагая, как манекен. В этом равнодушии было что-то нечеловеческое. Меня прошиб холодный пот. Чтобы немного прийти в себя, я умылся ледяной водой из ручья. Когда мальчик скрылся за поворотом, я медленно пошел вперед. Ущелье начало расширяться, кажется, я был на верном пути.

Через некоторое время мальчик встретился мне в третий раз. Волосы у меня встали дыбом, и я припустил вперед по склону, стараясь разминуться с ним как можно на большем расстоянии. Все мои предыдущие столкновения с потусторонними силами происходили, в основном, на энергетическом уровне, но этот мальчик был существом из плоти и крови!

Я несся вперед в безумии, как будто за мной гналось стадо диких кабанов. К счастью, вскоре я заметил впереди пастуха со стадом, мирно пасшимся на склоне, и бросился к нему. Пастух не говорил по-русски, но слова «биджи» (мальчик) было достаточно, чтобы он понял, что со мной произошло. У пастуха оказалось с собой немного араки, что на этот раз было весьма кстати.

Из его драматической жестикуляции я понял, что давным-давно этот мальчик был убит камнепадом и с тех пор встречается каждому, проходящему этим ущельем. Призрак выглядел одинаково зимой и летом, и видеть его, идущего в футболке и босым по снегу, было, видимо, особенно впечатляюще. Пастух объяснил мне, как выйти в Муцо, и я добрался до дома без приключений. Мальчик продолжал мне мерещиться еще несколько дней и оставил меня только после того, как я обратился с молитвой за его душу.

Лето близилось к концу. Мне становилось все яснее, что моя попытка уподобиться мудрецам древности, жившим в горах в одиночестве, была самообманом. Чем больше я упирался в своей практике, тем недостижимее казалась цель. Я испытал все известные мне методы йогической практики, пытаясь пробиться к Свету, — все было безрезультатно. Я чувствовал себя чурбаном, бесконечно далеким от просветления. Наконец, я сдался и стал просто жить ото дня ко дню, следуя естественной смене дня и ночи. И тогда пришла поддержка. Я ощутил внутри себя нечто вроде внутреннего руководства, которое иногда выражалось в ясном понимании того, что и как нужно делать, а иногда приходило как голос. Я не вполне был уверен, был ли этот голос моим внутренним учителем, или меня направлял кто-то извне. Да и, в конце концов, какое это имело значение?

Однажды, в полусне, я услышал фразу: Истина начинается там, где заканчиваются ее поиски. Осознание, последовавшее за этими словами, положило конец моим сомнениям. Я увидел, что мое стремление к уединенной жизни уходило корнями в те мои прошлые жизни, в которых я был отшельником. И вот, наконец, эта необходимость отпала. Мое страстное желание жить вдали от людей ради собственного спасения было изжито. Стоило мне сорвать с него романтическую маску и увидеть, что оно — лишь очередная эгоцентрическая амбиция, переливающаяся бликом на мыльном пузыре моего эго, как власть этой иллюзии закончилась. Где жить, больше не имело никакого значения. Веселов был прав. Нужно было осознать себя как небо. А небо есть везде.

На следующее утро я собрал свои нехитрые пожитки и с легким сердцем покинул Муцо.

***

Последствия моего отшельничества были довольно неожиданные. На второй день после приезда в Ленинград, с трудом привыкая к городу, я решил навестить Н., которая в то время работала на биостанции на Карельском перешейке. Мы провели день на озере и в лесу, катались на лодке и собирали грибы; вечером же растянулись на казенных пружинных кроватях у Н. в комнате.

Как только моя голова коснулась подушки, огромная волна подхватила и понесла меня в неизвестном направлении. Тело стало невесомым, я перестал ощущать его как физическую субстанцию. Каждая его клеточка была затоплена светом такой силы, что мне казалось — еще мгновение, и я в нем растворюсь. Затем ощущение тела вообще исчезло. Все это произошло моментально, безо всякого усилия или намерения с моей стороны.

После исчезновения тела начался полет. Меня с огромной скоростью несло в Неизвестное, но никакого страха при этом я не испытывал. Наоборот, было ощущение, что меня несет именно туда, куда нужно. Я летел сквозь удивительные, не имеющие ничего общего с нашим миры, наполненные неописуемыми вещами.

Абсолютно ничто в этих мирах не соответствовало известной мне действительности. Невозможно было их ни понять, ни запомнить, ни описать никаких аналогий с нашей реальностью здесь не было. Единственное, что оставалось, — с изумлением и восторгом воспринимать эти миры. Это было Неизвестное в чистом виде, я впервые сталкивался с ним лицом к лицу.

Чувство того, что меня несет в правильном направлении, сохранялось, и я, сознавая уникальность этого опыта, пытался запомнить дорогу. Единственным способом сделать это было облечь мое восприятие этих нечеловеческих миров в форму мысли и слова. Но это оказалось невозможно, поскольку мысль работает на основе аналогии; то, что я видел и переживал, осмыслить было невозможно. Ничто из известного мне не имело ни малейшего отношения к этим мирам, поэтому память работать отказывалась. Мой ум бешено прокручивался, пытаясь найти хоть малейшую зацепку в виде аналогии с земной реальностью и не находил ее. Мозг буксовал, как машина на льду. Единственное, что я мог сказать по поводу этих миров, — это то, что они существуют. Это было все.

Пытаясь запомнить дорогу, я в то же время чувствовал, что делать этого не нужно. Мое желание проистекало из жадности и стремления к обладанию. Нужно было просто отдаться происходящему и наблюдать, но искушение поставить вешки и вернуться когда-нибудь сюда было слишком сильно.

В конце концов меня вынесло на берег океана. Это был бесконечный простор безначальной световой энергии, простирающийся во всех направлениях. Я не мог войти в океан, поскольку не был к этому готов. Мне показали лишь его берег, на котором я пробыл очень короткое время, но этого оказалось достаточно, чтобы понять, что океан — основа всего. Его световая энергия была теми кирпичиками мироздания, из которых слагались все мыслимые и немыслимые бесконечные вселенные. Меня охватило чувство благоговейного восторга. Океан был тайной более великой, чем все те невероятные миры, что я видел на пути к нему. Существовало ли что-нибудь за ним или нет — этого я не знал. Моей энергии было недостаточно, чтобы долго оставаться рядом с океаном; да и мои попытки запомнить дорогу сослужили мне плохую службу меня начало выталкивать назад, — так же, как выталкивает пробку из бутылки шампанского. Та же сила, что принесла меня сюда, теперь непреодолимо влекла меня назад. Мое время истекло.

Когда я вернулся, тело было по-прежнему невесомым и как бы состояло из летучего огня. Я открыл глаза и увидел, что темноту комнаты заполняют мириады светящихся искр — принесенные мною капли океана. А что было бы, если бы мне удалось пригнать с собою целую волну!

Мои попытки запомнить дорогу назад оказались не совсем безуспешными. Они вылились во фразу: Как только ум полностью останавливается и любые, даже самые тонкие, формы умственной активности прекращаются, ты немедленно оказываешься там.

Вопрос был в том, как остановить ум. Мысль невозможно уничтожить мыслью, — это все равно, что лить воду в воду. Чтобы остановить инерцию мышления, нужна качественно другая, более высокая энергия, чем та, что используется в мыслительном процессе. Видимо, мне удалось накопить некоторое количество этой энергии в горах.

Я взглянул на Н. Она лежала на соседней кровати в состоянии глубокого транса. Из моих опытов с Тошей я знал, что высокие энергии электризуют пространство и изменяют состояние сознания находящихся рядом людей. Поскольку мое тело было по-прежнему невесомым, и я едва ощущал его, мне пришла на ум занятная мысль. Мне стало интересно, что испытывает человек в этом состоянии, занимаясь любовью. Честно говоря, я не испытывал в этот момент никакого сексуального желания. Желание это связано с телом, но тела-то как раз я и не чувствовал. Мною, скорее, двигало любопытство естествоиспытателя.

Последовавшее за этим менее всего ощущалось как секс. Основа секса телесные ощущения — полностью отсутствовали. Тело Н. было дверью для меня, и таким же входом было для нее мое тело. За этими открытыми дверями вздымался тот же светящийся океан, в который я не смог войти один. Мы прошли друг сквозь друга и потерялись в бесконечном просторе, где единственным способом существования был полет.








 

Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх